Как-то раз в базарный день госпожа Фармоза и Христина направились на рынок пополнить запас редких трав: пронесся слух, будто в город приехали торговцы из Пейрода, далекой горной страны, расположенной где-то на востоке. Старая травница надеялась купить у них меркамон, небольшое растеньице, иногда встречающееся в горных долинах. Меркамон в качестве приправы любили добавлять в свиные рулеты повара богачей, уверяя, что эта травка придает мясным блюдам изысканный вкус. Но Фармоза знала еще об одном свойстве меркамона, которое проявлялось в сочетании с некоторыми корешками и очень пригодилось бы для исполнения «безрадостных» поручений.
Был погожий осенний денек, солнечный и безветренный. Деревья только начали окрашивать свои листья в охру и багрянец, туманы еще не поползли по долинам, воздух был прозрачен и свеж. Веенпарк готовился к празднику урожая, на который Фармоза и ее очаровательная подопечная возлагали особые надежды в части реализации плана по поиску мужа для Христины. На рынке царило оживление, горожане и торговцы весело переговаривались.
Травницы медленно пробирались через толпу, разглядывая прилавки в поисках меркамона. Христине отчаянно хотелось задержаться у лавки купца из Ладариума, высыпавшего на стол целую россыпь украшений. Ожерелья, кольца, браслеты и серьги, ярко сверкая в солнечных лучах фальшивыми камнями, неудержимо манили девушку к себе, особенно приглянулась ей пара сережек каплевидной формы из желтого металла, похожего на золото, с янтарными вставками. Но она боялась ослушаться старуху – Фармоза, хоть и была добра к ученице, но своеволия не терпела.
«На обратном пути», – про себя решила Христина. – «Фармоза купит меркамон, придет в хорошее настроение и позволит мне немножко здесь задержаться».
Но случилось нечто неожиданное, что коренным образом изменило планы красавицы и ее наставницы.
Среди посетителей рынка начал нарастать возмущенный гул, люди стали жаться к прилавкам, уступая дорогу трем всадникам в одежде желтого и черного цветов, восседавших на пышно украшенных конях. Всадники, не обращая внимания на неудовольствие горожан, гордо прошествовали на середину базарной площади, где стоял помост, сооруженный для казней и важных объявлений. Двое из прибывших спешились и поднялись на помост. Тот, что был поменьше ростом, коренастый, с широкой грудью, протрубил несколько раз в рожок для привлечения внимания, а второй, дождавшись, пока наступит тишина на площади, достал свиток и начал читать.
Травницы стояли довольно далеко от глашатаев и до них доносились лишь обрывки фраз: «Король…умер….малолетний сын…неспособен…Дядя взял…Король Феермант…Да здравствует король!» – громогласно выпалил последнюю фразу глашатай, и словно по сигналу толпа стала возбужденно переговариваться.
– Я не поняла, госпожа, король умер? – переспросила старуху Христина и тут же поразилась перемене в лице своей наставницы. Та побелела, глаза ее наполнились ужасом, губы задрожали.
– Быстрей, – лишь выдавила из себя та, – надо торопиться.
Не говоря более ни слова, старуха резко развернулась и проворно заковыляла домой, расталкивая встречных прохожих острыми локтями. Христина поспешила за ней, гадая о причине столь неожиданного изменения в настроении Фармозы. Дело, судя по всему, было крайне серьезное, поскольку старуха прошла мимо прилавка с травами, на котором девушка заметила меркамон, но Фармоза даже не взглянула в его сторону. Христина же, воспользовавшись суматохой и общим оживлением, не преминула тихонько стащить один корешок и быстро спрятать его в потайной карман юбки – купец, обсуждая с соседом подробности новостей, на юную воровку не обратил никакого внимания.
Вернувшись домой, Фармоза тотчас бросилась к заветному ларцу с «безрадостными» поручениями и стала торопливо перебирать бумаги, с остервенением бросая в очаг некоторые из них. Голова у нее тряслась, пальцы дрожали, и лишь закончив эту спешную работу и запрятав ларец подальше, на самую верхнюю и темную полку, старуха, наконец, объяснилась со своей подопечной:
– Старый король умер внезапно. Ну как внезапно… Внезапно для тех, кто не знал о том, как сильно стремились занять его трон некоторые другие лица, – она скрипнула зубами. – Но я поставила не на ту лошадку, детка. Молодая королева и ее малолетний сын остались не у дел. Феермант всех обскакал, будь он проклят! – со злобой воскликнула Фармоза и стала неистово ворошить кочергой остатки догорающих писем. – Нам надо затаиться, детка. А еще лучше – уехать подальше на некоторое время.
Не успела она договорить, как раздался стук в дверь. Старуха замерла.
– Как же быстро… – пробормотала она и кинула взгляд на очаг – обрывков бумаг уже не было видно. – Скорее спрячься, – тихо приказала она Христине, указав на темную дубовую панель в конце комнаты, за которой была небольшая ниша. – И что бы ни случилось, молчи и не выдавай своего присутствия.
Девушка с ужасом прижалась к старухе, та на мгновение стиснула ее в объятиях и ласково поцеловала в лоб. В дверь забарабанили сильней.
– Поторопись! – Фармоза подтолкнула ученицу и громко объявила, – иду, господа, иду!
Христина скользнула в нишу, куда с трудом поместилось ее хрупкое стройное тело. И только она прикрыла панель за собой, как в дом вошло несколько человек, громко топая сапогами. Дальнейшее девушка помнила как в тумане, ей практически ничего не было слышно – беседа велась негромко, невозможно было разобрать ни слова. Вдруг Фармоза вскрикнула: «Уверяю вас!» Послышался какой-то непонятный звук, снова раздался топот сапог, скрипнула дверь и все стихло.
Подождав немного, девушка покинула свое убежище и в страхе подбежала к старухе, сидевшей на стуле в неестественной позе: ее тело было слишком расслабленно и свешивалось набок. Увидев ниточку крови, стекавшую изо рта наставницы, Христина все поняла. Теперь она осталась одна.
Едва она успела распорядиться насчет похорон и с нежностью попрощаться со старой травницей, заменившей ей мать, как на следующий же день явились новые непрошеные гости. В дом без стука зашли трое мужчин – первым был краснолицый толстяк, с маленькими глазами и неопрятной клочковатой бородой, за ним следовали двое городских стражников. Ввалившись в комнату без всякого приветствия, толстяк уселся на стул и, вытирая грязным платком пот со лба (день выдался не по-осеннему жарким), заявил:
– Дом старой Фармозы после ее смерти отходит во владения его величества короля Феерманта. А я, как представитель королевского казначея в нашем славном городе, должен за этим проследить.
Пытаясь унять одышку, толстяк замолчал и стал внимательно разглядывать Христину. Пристальный взгляд его похотливых глаз девушке сразу не понравился, но она не проронила ни слова в ожидании продолжения.
– А ты, должно быть, ее ученица, как тебя там… – толстяк защелкал пальцами.
– Христина, – угодливо подсказал один из стражников.
– Да, да, Христина, – чиновник осклабился. – А нам говорили, что ты совсем мала. – Он перевел глаза с груди красавицы на ее тонкую талию и обратно. – Ученица, но не родственница, не так ли? Значит, никаких прав на дом не имеешь. Так что собирай свои вещи и проваливай прочь. – Он снова перевел дыхание и, утершись платком, спрятал его в нагрудный карман.
– Но мне некуда идти, – возразила девушка. – Я сирота, дом моих родителей сгорел, последние годы я жила здесь.
– А мне-то что? – равнодушно произнес чиновник. – У тебя есть время до вечера, собирайся и иди на все четыре стороны. Хотя…
Он помолчал и неуклюже поднялся со стула, по-прежнему не сводя глаз с девушки.
– Хотя, если хорошенько подумать… – толстяк подошел к Христине, и она почувствовала смрад его вспотевшего тела. – Король велит нам заботиться о сиротах, как он заботится о малолетнем принце. – Он схватил нежную руку девушки и стал мять ее своими мокрыми пальцами. – Если ты будешь достаточно почтительна с представителем королевского казначея, возможно, тебе позволят остаться здесь кое за какую плату.
Христина услышала, как за спиной чиновника загоготали стражники и, несмотря на огромное желание выдернуть руку из потной ладони толстяка, собрала все свое самообладание и как можно любезнее улыбнулась ему:
– Конечно, господин чиновник, я сделаю все, что нужно. Я понимаю, что вы сейчас очень заняты. Вот если бы у вас завтра нашлось время зайти к бедной сироте на чай со свежими булочками, быть может, мы обговорили бы условия, на которых мне будет позволено остаться здесь. Без свидетелей, – многозначительно добавила она, кивнув в сторону стражников и как можно любезнее улыбнувшись толстяку.
– Как же я люблю умных и послушных подданных нашего славного короля, – обрадовался чиновник, глаза его заблестели от предвкушения предстоящего удовольствия. – Завтра в полдень я навещу тебя, юная Христина. Ты ведь будешь достаточно почтительна со мной, не так ли?
– О да, господин, не сомневайтесь, – склонилась в глубоком поклоне девушка, сжимая все еще лежащий в потайном кармане юбки корешок меркамона.
Короткая летняя ночь быстро перешла в предрассветные сумерки, принесшие долгожданную свежесть. Когда стало светать, Альтаир начал периодически просыпаться, но легкое дуновение ветерка из открытого окошка было так приятно, что хотелось разрешить себе поспать еще немного, благо, впереди был день, полный только томительного ожидания.
Сквозь дрему он слышал звуки пробуждавшейся деревни: мычание коров, сопровождавшееся мелодичным треньканьем колокольчиков, привязанных к их шеям, приглушенное шлепанье босых ног прислуги, позвякивание ведер и шуршание метлы по каменистым дорожкам подворья, недолгий тихий разговор Ольги и Аннушки за быстрым завтраком.
Когда Альтаир окончательно проснулся, то некоторое время еще просто лежал, ощущая возвратившуюся бодрость и силу. Затем он почувствовал на себе чей-то взгляд и тут же открыл глаза.
Рядом с ним стояла хромоногая малышка и с любопытством его разглядывала. Ротик ее сложился в милую полуулыбку, глаза светились озорством. Одета она была в светлый льняной сарафан, темные кудри аккуратно заплетены в две небольшие косички. Заметив, что ее интерес обнаружен, она нимало не смутилась, а лишь шире улыбнулась и приветливо спросила:
– Проснулся, солдатик?
Альтаир приподнялся на локтях и серьезно ответил:
– А я не солдат, добрая хозяйка.
Малышку рассмешило такое обращение к ней, как ко взрослой, и она тихонько хихикнула.
– Но у тебя же есть меч, – возразила она, легонько прикоснувшись пальчиком к стоявшему рядом клинку. – Значит, ты солдат.
– Я когда-то был им, а теперь – нет, – спокойно объяснил Альтаир и сел. – Ты позволишь мне одеться?
Малышка отвернулась, но продолжала расспрашивать.
– А почему ты теперь не солдат?
– Я получил в сражении рану и больше не могу биться так же хорошо, как прежде.
– Рану? – с интересом спросила девчушка и повернулась, не обращая внимания на то, что порученец еще не закончил одеваться. – Покажешь?
Альтаир, поколебавшись, протянул ей левую руку. Малышка внимательно изучила ее и кивнула, словно соглашаясь с тем, что с таким увечьем действительно невозможно оставаться солдатом.
– Совсем как я, – без малейшей грусти сказала она и присела на лавку. – У тебя раненая рука, а у меня – нога, – с этими словами она вытянула босую левую ножку.
– Ты тоже была солдатом? – шутливо спросил Альтаир, вызвав очередное приглушенное хихиканье.
– Нет, что ты, я была совсем маленькой, – девочка спрыгнула с лавки и шустро заковыляла к обеденному столу. – Матушка и Аннушка ушли, Марыся кормит кур. А я покормлю тебя, как настоящая хозяйка, – гордо заявила она. – Я все умею, ты не беспокойся.
И вправду: она проворно притащила таз для умывания и полотенце, с трудом подхватила кувшин, но и его донесла аккуратно, не разлив ни капли. Альтаир с улыбкой принял ее помощь, а когда закончил умываться, то заметил, что она уже положила на стол свежий хлеб, сыр, яйца и масло, принесла запотевший от холода кувшин узвара и золотистый душистый мед в небольшой глиняной плошке.
– Ты славная хозяйка и отлично заботишься о гостях, – искренне поблагодарил малышку порученец и с удовольствием приступил к завтраку. Но не успел он и куска проглотить, как занавесь отдернулась и появилась графиня, облаченная лишь в одну ночную рубашку. Ничуть не смущаясь от присутствия мужчины и своего непристойного вида, она потянулась и язвительно заявила:
– А я надеялась, что вы остались со своими дорогими солдатами, Альтаир.
– Дороже вас у меня никого нет, графиня, – парировал порученец. – Прикройтесь.
– Отчего же? – замурлыкала она. – Вам не нравится, как я выгляжу?
Девчушка тем временем замерла в восхищении, рассматривая гостью.
– Мне не нравится то, зачем вы это делаете, Мелисса. Оденьтесь, и наша любезная хозяйка накормит вас превосходным завтраком.
– А это ты, маленькая хромоножка? – как будто только что заметила малышку графиня. Та кивнула, продолжая рассматривать дорогое батистовое белье графини и ее точеную фигуру, просвечивающую через тонкую ткань. – И что же ты сможешь сделать со своей подбитой лапкой? Прыгать как курочка с лавки на лавку? – насмешливо спросила Мелисса.
Девочка нахмурилась, размышляя, что ответить. В это время распахнулась дверь и в дом зашла Ольга, сопровождаемая прислугой. Мгновенно оценив ситуацию, она скомандовала Марысе:
– Помоги графине одеться и умыться. Доброго утра, господин и госпожа, – кивнула она гостям и распахнула объятья для младшей дочери. Та тут же вскарабкалась к матери на руки и крепко прижалась к ней.
– Матушка, а мы пойдем сегодня на праздник? – спросила малышка Ольгу.
– Вы можете пойти с Марысей, – ласково ответила та. – Ты точно этого хочешь?
– Да, очень! – обрадовалась девчушка. – Отец Михаил обещал, что детям будут давать пряники. А если мальчишки будут нас с Аннушкой обижать, как в прошлый раз, Антон им всем задаст, вот увидишь.
– Я присмотрю за девочкой, хозяйка, – прощебетала Марыся, вернувшаяся от графини. – А вы будете на празднике, господин чиновник? – обернулась к порученцу смуглянка, кокетливо поправив выбившийся из прически кудрявый локон.
– Конечно, мы пойдем, – ответила за Альтаира Мелисса, выплывая из-за занавеси в шикарном шелковом халате, накинутом поверх пеньюара. – Как же пропустить такое веселье, не правда ли, Альтаир? – она изящно расположилась за столом и начала грациозно отламывать лепешку своими белыми холеными пальчиками. – Будет ярмарка? – спросила она Марысю.
– Будет, – мечтательно ответила та. – Правда, приезжих купцов у нас уже давно не было, но все местные обязательно выставят свой товар на продажу. Агнесса специально из Офентада привезла новые кружева и ткани. Хозяйка, добренькая, отпустите, а? – взмолилась смуглянка.
Ольга кивнула.
– Я обещала тебе, – она достала из кошеля, привязанного к поясу, несколько монет и вручила прислуге.
– Спасибо, хозяйка! – воскликнула Марыся. – А можно я уже побегу?
– Подожди меня, – обратилась к ней графиня и посмотрела на Альтаира. – Вы же не откажете мне в таком малом развлечении, господин чиновник, как прогулка на местную ярмарку?
Альтаир, внутренне призвав все свое самообладание, ответил, что не возражает.
– Я тем временем зайду к местному священнику, проверю его бумаги, – решил он.
– О, неужели вы не сопроводите меня к кружевам? – насмешливо спросила Мелисса, облизывая мед, капающий с пальцев.
– Ники с радостью составит вам компанию, – отрезал Александр. – Или вы предпочтете пройтись с капитаном?
Мелисса вместо ответа закатила глаза, и завтрак закончился в полном безмолвии. Марыся, нетерпеливо поджидая графиню на лавке, сразу же подскочила к ней, предложив свои услуги, и женщины удалились за занавесь, откуда немедленно послышалась оживленная болтовня и хихиканье.
– Благодарю вас, хозяюшки, за ночлег и еду, – вежливо обратился Альтаир к Ольге и хромой малышке.
– А мы тоже пойдем к отцу Михаилу, – радостно сообщила девчушка. – Аннушке пора заниматься, а после того, как мальчишки закидали ее грязью… – она осеклась под суровым взглядом матери.
– Если вам нужна моя помощь и сопровождение – дайте знать, – деликатно предложил свои услуги Альтаир.
Ольга сначала отказалась со свойственным ей непроницаемым выражением лица:
– Мы справимся.
Но затем, немного смягчившись, добавила:
– Однако в вашей компании, господин, детям будет спокойнее.
– Женщинам не принято учиться в этих местах, – объяснила она, выходя из дома. – В церковную школу ходят только мальчики. Я же думаю, что умение считать и писать еще никому не повредило, поэтому Аннушка ходит заниматься к отцу Михаилу отдельно от других учеников, после уроков. Но не всем в деревне это нравится, – с горечью признала Ольга и отворила калитку. Аннушка уже стояла у дороги, поджидая мать, и с облегчением вздохнула, узнав о том, что Альтаир их проводит.
Не успели они сделать несколько шагов, как раздался ужасный шум и крики. На дороге показались двое: девушка, истошно вопя, отчаянно пыталась вырваться из крепких рук мужчины, а тот держал ее за растрепанную косу и изо всех сил лупил широким кожаным ремнем. В конце концов девушка в изнеможении упала, а ее истязатель продолжил избиение кулаками. На крики стали постепенно собираться встревоженные жители, но многие, разглядев участников драки, тут же расходились.
– Опять Георгий дочь дубасит, – насмешливо провозгласил подоспевший к зрелищу чумазый Антон, аппетитно хрустящий яблоком.
– Опять? – вопросительно уточнил у мальчишки Альтаир.
О проекте
О подписке