Глава 4

Похоже, дядины распоряжения здесь выполнялись чётко. Ровно к трём часам у ворот стояла двуколка, чтобы отвезти нас к миссис Полгрин, в дом с забавным названием Хоппер (гнездо). Меня поразила мысль, что окрестным жителям, чтобы добраться до ближайших соседей, приходилось каждый раз преодолевать несколько миль по заиндевелым пустошам. Для меня, привыкшей к городской жизни, это было невероятно! В Эшентауне люди окружали вас повсюду. Здесь же можно было полдня бродить по холмам, не встретив ни единой души. Невообразимые просторы Думанона, продуваемые ледяными ветрами, ошеломляли и сбивали с толку.

Наша коляска бодро катилась по глубокой колее, проложенной многими поколениями мулов. Лорд Уэсли, отвернувшись, смотрел в сторону, хотя, на мой взгляд, смотреть там было особо не на что. Изредка попадались клочки обработанной земли, но вообще-то складывалось впечатление, что здешние люди не столько возделывали землю, сколько пытались забуриться вглубь. Характерный пейзаж Думанона представлял собой канавы, штольни, отвалы пустой породы, деревянные буровые вышки и колесные дробилки. Всё это перемежалось унылыми картинами болотистых пустошей, где ветер шевелил сухой вереск и трепал редкие чахлые деревца. Изредка попадались стоячие камни, провожавшие нас тяжелым взглядом. Солнце скрылось за облаками, и землю заливал какой-то неопределенный, болезненно-серый свет. Девять из десяти эшентаунцев при виде подобного пейзажа впали бы в меланхолию.

Мы проехали через шахтерскую деревню – горстку деревянных и глинобитных хибар, крытых плавником. Царившая здесь нищета просто поражала. Краска на стенах облупилась, кровли домов кое-где пестрели прорехами. Одна хижина и вовсе стояла пустой: окна заколочены, сквозь доски крыльца буйно проросла ежевика. Мелкая ребятня при виде коляски побросала свои игры и высыпала к дороге, будто экипаж, запряженный парой лошадей, был здесь невиданным чудом. Какой-то мужчина в рабочей робе и жёсткой шляпе с прилепленной к ней свечой, заслышав скрип колес, хмуро оглянулся, но, встретившись взглядом с лордом Уэсли, торопливо изобразил почтительный поклон. Вдалеке в холмах торчал полуразрушенный подъемник заброшенной шахты.

– Шахта Уил-Дейзи, – лениво произнес дядя. Это были его первые слова за всю дорогу. – Вам не помешает запомнить несколько ориентиров, прежде чем сами начнете наносить визиты. На здешних пустошах легко заблудиться.

Я представила, как буду в одиночестве бродить по болотам, чтобы потом насладиться обществом неведомой миссис Полгрин, и мысленно содрогнулась.

– Полагаю, вы умеете ездить верхом? – холодно осведомился Уэсли. – Я подберу вам подходящую лошадь.

«Вряд ли она заменит мне Шайн», – горько подумала я, отвернувшись. Беседа снова увяла. Шайн была волшебным созданием. Амброзиус подарил её мне, чтобы защитить меня от Лайбстера, а я не смогла ее уберечь… Она была так хороша, что с ней даже полный неумеха возомнил бы себя отличным наездником. С другой лошадью я вряд ли управлюсь. Откуда у меня, обычной «ищейки», возьмутся навыки езды в дамском седле? Или дядя думает, что в Эшентауне я брала уроки в манеже?!

Задумавшись, я не заметила, как мы пересекли неширокую рощу и добрались, наконец, до усадьбы. Кусты сирени вокруг дома разрослись так густо, что за ними была видна только крыша. Уже смеркалось, и сквозь тесно сплетённые ветви просвечивали приветливо горящие окна. В саду за домом слышалось монотонное бормотание ручья. Наше появление вызвало легкий переполох, так как мой дядюшка, со свойственным ему пренебрежением к чужому удобству, явился раньше положенного времени. Впрочем, хозяйка – весёлая полноватая дама в широком синем платье и кружевном чепце – приветствовала его очень тепло и тут же засыпала вопросами о каких-то акциях и облигациях. Из слов миссис Полгрин я поняла, что она давно овдовела, так что ей приходилось самой вести дела. Меня же без церемоний отправили «поболтать с девочками». Такая простота обращения пришлась мне по душе. В характере миссис Полгрин прекрасно сочетались добродушный эгоизм и неугасимая бодрость духа.

– Приятно, когда в нашей глуши появляются новые лица, – улыбнулась Джейн, самая старшая из трех дочерей.

Она была на три года старше меня, с нежным, но твердым лицом и большими серыми глазами. Джейн показалась мне самой красивой из сестер. В резких манерах средней сестры, Кэролайн, слишком откровенно читались упрямство и решимость всегда оставлять за собой последнее слово. С ней, наверное, будет сложно поладить. Младшей, Мэри, было всего двенадцать. Она сидела в углу с книгой, забравшись с ногами в старое кресло, и едва обратила внимание на гостей. Трудно сказать, что из неё вырастет.

– Красивое платье! – похвалила Кэролайн, глядя на меня. – Где вы его заказали? В Эдгартоне?

– Я приехала из Эшентауна, – смущенно призналась я, с новым для себя ощущением некоторого превосходства. Мои прежние подруги, Селия и Селина, были гораздо образованнее и умнее меня, так что иногда трудно было отделаться от ощущения, что они посматривают на меня сверху вниз. Здесь же получилось наоборот. Джейн и Кэролайн, преисполнившись интереса, забросали меня вопросами о столице. Даже маленькая Мэри слегка оживилась. Бывала ли я в театре? Что за книги сейчас читают? Правда ли, что по вечерам на улицах Эшентауна светло как днём из-за газовых фонарей?

Для этих девушек, запертых посреди пустоши, любой человек, приехавший издалека, казался посланцем из другого мира. Вряд ли им часто удавалось выбраться хотя бы в Триверс. Я заметила на рабочем столе у окна стопку зачитанных до ветхости модных журналов и выкроек. Наметанный глаз «ищейки» быстро определил признаки бедности и запустения: лепнина в углах потолка пожелтела от сырости, половицы и двери скрипели, тиснёные обои, когда-то красивые, давно поблекли и напрашивались на замену. Зато сосновая резная полка над камином была натёрта до блеска, как и дверцы буфета, от чашек на столе поднимался ароматный пар, а задернутые шторы охраняли покой и уют. Очевидно, девушки любили свой дом и старались поддерживать его в порядке, несмотря на недостаток средств.

– После Эшентауна вы здесь взвоете от скуки, – заявила Кэролайн со всей прямотой. – Особенно зимой! Ни прогулок, ни пикников – тоска… За прошлый месяц мы вообще ни разу из дома не вышли – лило как из ведра. Ручей за домом вышел из берегов, и я уже начала бояться, что нас попросту смоет!

– Не будь такой мрачной, – мягко упрекнула ее Джейн. – Зато летом у нас собирается приятное общество! Сюда многие приезжают отдохнуть от городской суеты и полюбоваться видами.

– А некоторые даже остаются здесь насовсем, – поддакнула Мэри, бросив взгляд на хмурую Кэролайн. – Как Чарли Медоуз, например. Тоже ведь приехал на лето, но был так очарован красотами… здешних болот, что купил врачебную практику и остался.

На щеках у Кэролайн заалел лёгкий румянец.

– Такому прекрасному специалисту, как мистер Медоуз, не место в нашей глуши, – решительно заявила она. – Я уверена, что для него найдется хорошее место в Триверсе… или даже в Кэреске!

– Конечно, уж ты постараешься, – пробормотала Мэри.

– Да, представь себе, я не собираюсь заживо похоронить себя на болотах!

Назревающую ссору прекратила Джейн, со свойственной ей деликатностью:

– Мистер Медоуз – это здешний врач, – пояснила она. – Кроме того, он увлекается ботаникой и составляет каталог местных растений.

– Его занятия заключаются в том, что он бродит по болотам и бросает деревянные обручи, а потом ложится на живот и часами рассматривает землю! – хихикнула Мэри, весело блеснув глазами. – Но я не сомневаюсь, что Кэрри после свадьбы отучит его от этих странных привычек!

Кэролайн вздернула голову, резкие слова уже готовы были сорваться с ее губ, но Джейн снова вовремя вмешалась:

– Перестань, Мэри. Ты просто боишься, что с отъездом Медоуза мы лишимся хорошего доктора, – поддразнила она сестру. – Ведь кроме него, никто не мог вылечить твой застарелый кашель! Мистер Коуд только и умел, что бормотать всякую чушь на латыни и пускать тебе кровь.

– И сколько я ни жаловалась, что мне от этого становится хуже, никто мне не верил, – вздохнула Мэри.

– Тише вы обе, Медоуз идет сюда! – шикнула Кэролайн, опуская штору. Сумерки за окном настолько сгустились, что я удивилась, как она смогла угадать появление молодого доктора. Разве что сердцем.

Осмотревшись по сторонам, я с изумлением заметила, что мой дядя куда-то исчез. Миссис Полгрин сидела одна, помешивая угли в камине. Я не поверила своим глазам. Ну и манеры! Бросил меня одну с чужими людьми и уехал!

– Лорд Уэсли никогда не остаётся к обеду, – улыбнулась хозяйка, перехватив мой растерянный взгляд.

– Это все потому, что у нас часто обедает мистер Гимлетт, который каждый раз донимает вашего дядюшку просьбами вновь открыть старые шахты, – хихикнула неугомонная Мэри. Джейн бросила на нее укоризненный взгляд, но миссис Полгрин неожиданно встала на сторону младшей дочери:

– Я совершенно согласна с Уэсли. Если бы Господь хотел, чтобы мы пользовались этой медью, он разместил бы её на поверхности. Ни к чему тревожить обитателей холмов – это может плохо кончиться, точно вам говорю!

Я насторожилась. К «обитателям холмов» у меня был свой интерес, но, к сожалению, наш разговор был прерван появлением доктора Медоуза.

– Что, приходил мистер Гимлетт? – спросил он, услышав обрывок последней фразы.

– Нет, зато приезжал мистер Уэсли и представил нас своей племяннице.

Мы поздоровались. Чарльз Медоуз оказался высоким молодым человеком, хорошо сложенным и, пожалуй, даже симпатичным, несмотря на узкий лоб и впалые щеки. Рыжеватые волосы в беспорядке спадали ему на плечи, карие глаза, из-за очков казавшиеся слишком большими, весело поблескивали. Он был одет в простой длинный сюртук, один рукав которого был слегка запачкан глиной. Видимо, доктор явился с визитом сразу после очередной вылазки на болота. Подтверждая мою догадку, он протянул зардевшейся Кэролайн маленький букетик сушеных былинок.

– Посмотрите только на этот цветок! Это редчайший вид Geum rivale из семейства Rosaceae, подобного которому не найдешь во всей Грейвилии…

И он пустился в длинные объяснения, не совсем уместные в дамской гостиной. Однако лицо Медоуза светлось таким энтузиазмом, что никто не решился перебить его, чтобы не обидеть. Кэролайн застенчиво улыбалась, миссис Полгрин издали наблюдала за ними с благосклонным выражением, а Мэри украдкой шепнула мне на ухо: «У нее уже целый альбом таких гербариев!»

После того как он заметно расширил наши представления о местной флоре, доктор Медоуз обернулся ко мне: