Глава 9. Пожар

С крыш была видна центральная улица, упирающаяся в небольшую площадь – лобное место, средоточие всей жизни селения. Сюда пожары ещё не добрались, но языки пожирающего деревню огня рвались в небо – их не заметить было невозможно, как и закопчённые остовы крыш на восточном краю: обугленное, скрученное предсмертной судорогой нутро домов. Позади них, посреди нагромождения чёрных клубов дыма, вставало зловеще-алое солнце. Ветер гнал с окраин горячий воздух, и он пропах горькой, едкой гарью. Подлинное светопреставление, которым так любят стращать приверженцы всех вер.

Перезарядив украденный из повозки арбалет, Айзек перелез через конёк крыши и подобрался к краю. Вряд ли звук шагов или хрустнувшую под ногой черепицу кто-то услышит посреди этого хаоса, но вот его самого вполне могли заметить – и уж тогда он позавидует даже заживо сожжённым селянам. С другой стороны, впервые за долгое время Айзек ни о чём не жалел. Как бы всё ни кончилось, что бы ни случилось дальше, главное он уже совершил – отказался быть молчаливым соучастником жуткого преступления. Пёс не позволил на этот раз прогнуть себя. Как удивительно: то, на что люди не могут решиться в одиночку, то, что кажется им недопустимым, становится приемлемым для толпы. Среди десятка таких же изуверов твоё личное преступление кажется незначительным, а вина – крошечной. Отличное самооправдание, на которое Айзек больше не намерен был вестись.

Распластавшись на крыше, Пёс выцелил карателя: тот тащил избитую женщину. Щёлкнула спущенная тетива – взмахнув руками, мужчина упал. Селянка на мгновение замерла, не понимая, что произошло. В отдалении с грохотом и треском рухнул прогоревший дом: вверх взметнулся сноп искр и облако перемешанной с дымом пыли. Женщина вздрогнула всем телом и, словно очнувшись, бросилась прочь. Пёс не мог знать, выживет она или за углом попадёт под руку очередного убийцы – в этом приходилось довериться слепому случаю. И жрецам, которые раз за разом отправлялись на поиски уцелевших жителей, чтобы по одному или группкой привести их под защиту каменных стен храма. Оставалось надеяться, что боги уберегут своих служителей – каратели не щадили никого.

– Видел бы тебя Мареун сейчас. Идущий, возомнивший себя спасителем! – процедил Айзек, примериваясь к провалу между крыш.

Вот и обнаружилась очередная грань, которую незадавшийся убийца навроде него не смог пересечь. А ведь когда-то Айзек считал своих учителей образцом бессердечности и жестокости. Как же плохо он знал жизнь!

Следующий дом выходил торцом на площадь. Здесь карателей собралось больше: пять человек, лениво привалившись к помосту, перебрасывались колкостями. Все соседние здания стояли далеко, придётся спускаться – и осторожно, ввязываться в драку Пёс не планировал. Присмотрев место на противоположной стороне крыши, Айзек спрыгнул в сугроб, глубокий снег поглотил все звуки и смягчил приземление. Выбравшись и отряхнувшись, он выглянул из-за угла. Каратели оживились, замахали руками появившемуся из дому товарищу – он тащил за волосы брыкающегося мальчишку, вторая рука сжимала плечо раненой женщины.

– Ещё двое, прятались на чердаке. – Он швырнул их под ноги дружкам.

– С бабой развлечёмся или сразу?

Крайний каратель схватил поднявшуюся женщину за подбородок, поворачивая к себе.

– Ничего так.

Мальчишка завизжал и попытался вырваться, но каратель тычком опрокинул его в снег. Вояки разразились смехом, селянка шарахнулась в сторону, вырвавшись из хватки, – и тут же угодила в руки другого наёмника.

Он должен пройти мимо – сколько раз Айзек поступал именно так, карателей слишком много, всех жителей не спасти. Отступив за дом, Пёс развернулся и зашагал в другую сторону. С чего ему вообще взбрело в голову уговаривать себя: вмешиваться в чужие беды – не в его привычках, Савьо – тот да, несмотря ни на что, кинулся бы на подмогу. Айзек остановился и скрипнул зубами. Тёмные духи бы побрали это вечное сострадание Савьо! Пёс пересчитал оставшиеся болты: всего три. Новые он сейчас вряд ли добудет, арбалет после стычки придётся бросить. Наподдав ногой снег, Айзек кинулся обратно.

На площади мало что изменилось. Один из карателей, наступив ногой на грудь мальчишки, осыпал того насмешками. Пацанёнок рычал и пытался вырваться, но взрослый был сильнее. Троё наёмников обступили рыдающую женщину.

– Ты творишь глупость, Пёс, – пробормотал Айзек, прицеливаясь.

Болт угодил одному из троицы в спину, и наёмник рухнул под ноги товарищам и перепуганной женщине. Каратели мгновенно всполошились, прошуршали вытащенные из ножен мечи. На этот раз Пёс успел укрыться за домом. Он сумеет перезарядить арбалет и снять ещё одного, но не более – следующий выстрел выдаст его.

Так и случилось. Выпущенный болт нашёл свою цель, ещё один каратель рухнул на брусчатку, но Пса обнаружили.

– Там, за углом! Это он стрелял!

Отшвырнув в сторону арбалет, Айзек шагнул навстречу четверым наёмникам. И те в изумлении замерли, увидев собственную форму на убийце.

– Ты…

– Предатель, – подсказал им Пёс, рубанув ближайшего к нему врага.

Удивление сыграло ему на руку, наёмник замешкался, и его защита опоздала. Скрежетнув по лезвию, меч Айзека соскользнул на кисть карателя, разрубая пальцы. Мужчина взвыл, выпустил оружие, и тут же, быстрым обратным движением, Пёс ударил его в висок и метнулся в сторону – подальше от мечей прочих карателей.

– Изменник… – процедил один из них.

– Как точно подмечено, – с пренебрежением бросил Айзек, стряхивая с меча кровь. – Это вам не безропотных селян зарубать.

Мужчины переглянулись. Один из них кивками отправил напарников в стороны. Они что, серьёзно планировали втроём загнать его в ловушку, посреди огромной площади?

Едва мужчины сделали шаг, как он стремительно отступил. Так повторилось несколько раз, но эта игра быстро надоела Айзеку. Сделав ложную отмашку в сторону, он заставил двоих карателей отшатнуться и тут же бросился к крайнему слева. Пёс позволил тому начать удар, парировал мечом и, выхватив из-за пояса последний болт, воткнул его в живот мужчине. И ту же скользнул за спину раненого, уходя от атаки оставшихся карателей.

– Следующим умрёшь ты.

Айзек качнул мечом в сторону одного из наёмников. К его собственному изумлению, это сработало. Мужчина попятился, опустил меч, а спустя пару шагов развернулся и бросился прочь. Приведёт подмогу – и демоны с ним, Пёс надеялся к этому моменту быть уже далеко. Перешагнув через причитающего и зажимающего рану в животе карателя, Айзек зло оскалился в лицо последнему противнику:

– Дуэль не предлагать. Я прикончу тебя как крысу.

Мужчина выставил перед собой меч. А в следующее мгновение вскрикнул, покачнулся и, сделав несколько спотыкающихся шагов, медленно завалился в расцветший красным снег. Из спины карателя торчал кинжал.

Айзек вскинул брови и уставился на мальчишку – тот оторопело глядел на своего первого мертвеца. Женщина за его спиной раскрыла рот в немом крике. И прежде, чем она успела совершить непоправимое, до того, как её ужас обрёл голос, Пёс шагнул к мальчишке, опустился перед ним на колено и сжал плечо.

– Спасибо, ты спас меня. – Пацанёнок поднял на Пса полные слёз глаза. – Ты молодец, ты большой молодец. Слышишь?

Мальчишка неуверенно кивнул, вытёр нос рукавом и с надеждой переспросил:

– Чисна?

– Честно-честно, – подтвердил Айзек. – Если бы не ты, кто знает, чем бы кончилось дело. На, держи. – Он вытащил из-за пояса кинжал и протянул мальчику. – Ты же настоящий воин. Будешь защищать… – Айзек вопросительно посмотрел на подошедшую женщину. В её глазах ещё бился страх, но с голосом она справилась.

– Мамку. – Она положила руку на плечо сына.

Айзек кивнул ей и снова посмотрел на сжимающего оружие мальчика.

– Будешь защищать маму. Кроме тебя некому. – Он улыбнулся, подбадривая, и на лице ребёнка проступила робкая ответная улыбка. Война, будь она неладна, заставлять детей убивать – последнее дело.

– Сейчас здесь будет толпа карателей, вам лучше скрыться. Если получится, доберитесь до храма. Там вы сможете спрятаться.

Айзек погладил по голове мальчишку, стремительно поднялся и зашагал прочь, не обернувшись на летевшую ему в спину благодарность. Он и так излишне влез в это дело, дальше им придётся помочь себе самим.

Убегать улицами небезопасно, в любой момент можно столкнуться с карателями, что едва не произошло: за углом скрипнула дверь и послышались голоса. Отступив обратно в проулок, Айзек обошёл дом сзади. Здесь забор подходил близко к стене дома, так что взобраться на крышу оказалось делом пустячным.

Оказавшись на крыше, Пёс прислушался: бывшие соратники удалялись, но вряд ли он рискнёт вновь спуститься на землю – да и зачем, здания стоят едва ли не вплотную друг к другу. Он перепрыгнул на крышу соседнего дома – того самого, откуда вышли наёмники. Черепица недовольно хрустнула под его весом, но, кажется, выдержала. Присев, чтобы не быть слишком заметным, Айзек добрался до конька крыши и попытался сориентироваться, в какой стороне находится храм.

Острый запах гари ударил в нос. Поначалу Пёс решил, что его принёс порыв ветра, но уже в следующее мгновение он услышал и звук. Прямо под ним стонал и завывал разгорающийся огонь. Каратели подожгли дом, надо убираться отсюда! Но едва Айзек шагнул к краю, черепица не выдержала и с жалобным стоном провалилась внутрь, увлекая за собой в утробно урчащее пламя пожарища.

* * *

Пламя, обжигающее, безжалостное пламя плясало в его кошмаре, обращая всё вокруг в пепел. Савьо метался и искал выход из огненной ловушки, но не находил. А ярко-оранжевые языки огня подбирались всё ближе, лизали одежду, опаляли волосы, покрывали кожу болезненными поцелуями – и от них мгновенно вздувались пузыри. Он задыхался от удушливой гари. Но самое худшее случилось потом, когда он увидел его – своего друга. Айзек шёл к нему прямо через огонь, объятый языками пламени, но будто не чувствовал их, не ощущал жгучих прикосновений. В вихре огня и дыма Пёс был похож на жестокое божество, и он смотрел сквозь Савьо, словно не видя.

– Айзек, – позвал лекарь, и друг, моргнув, с удивлением уставился на него.

– Ты? Мой предсмертный бред? Как странно.

– Помоги мне, Айзек! Я горю! – взмолился Савьо.

– Нет, не ты. – Пёс протянул руку и взял лекаря за локоть. Нестерпимая боль обожгла Савьо, настолько горячим было это прикосновение. – Я попался в ловушку собственной глупости.