Цитаты из книги «Архетипы Таро. Психологический практикум»

Боишься — не делай, если делаешь — не бойся. Чингисхан

Воин не может жаловаться или сожалеть о чем-нибудь. Его жизнь — бесконечный вызов, а вызовы не могут быть плохими или хорошими. Вызовы — это просто вызовы. Основным различием между обычным человеком и воином является то, что воин все принимает как вызов, в то время как обычный человек принимает все или как благословение, или как проклятие. Карлос Кастанеда

Некоторые люди могут двигаться вперед, не беспокоясь из-за того, что движутся вслепую, полагая, что они идут по большаку, а все пересечения — с проселочными дорогами. Но двигаться вперед с осознанием и воображением значить переживать память перекрестков, которых человек никогда больше не увидит. Некоторые люди сидят на перекрестках, не выбирая ни одной дороги, потому что не могут выбрать обе, лелея иллюзию, что если они просидят достаточно долго, оба пути сольются в один и, следовательно, оба будут возможны. Зрелость и мужество — это в значительной степени способность именно к таким отречениям, а мудрость — в немалой доле способность находить пути, которые позволят обходиться как можно меньшим числом отречений. Телесная практика

У одного монаха спросили: «Что делать, если вас разлюбили?» — «Забрать свою душу и уйти», — ответил он. Автор неизвестен

Любовь — это крайне сложное осознание того, что кто-то кроме нас реален». У одного монаха спросили: «Что делать, если вас разлюбили?» — «Забрать свою душу и уйти», — ответил он.

Все мы рождаемся и умираем с одной и той же невысказанной просьбой на губах: «Любите меня, пожалуйста, как можно сильнее!» В отчаянных поисках этой дурацкой несбыточной любви к себе мы проходим мимо великолепных вещей, которые вполне могли бы сбыться, в том числе и мимо настоящих чудес. Но нам не до них: мы слишком заняты поиском тех, кто нас оценит и полюбит... Любовь — это крайне сложное осознание того, что кто-то кроме нас реален».

Романтическая любовь — это особый феномен, существующий в западной психологии и очень сильно заряженный энергетически. В нашей культуре ее можно считать религией; она становится той ареной, где мужчина и женщина занимаются поисками смысла, трансценденции, целостности и восторга. Роберт Джонсон

Возможно, для человека западной культуры одержимость романтическим чувством чуть ли не единственный общедоступный способ прикоснуться к божественному миру. С самого начала своей жизни мы тоскуем по утраченной целостности. Мы ищем ее в своих партнерах, в близких и значимых людях, мужчинах и женщинах, в случайных знакомых. Словно на застывшие манекены, мы надеваем на них наши чувства, снятые с других людей нашего далекого прошлого. На какое-то время мы обретаем себя в нашем возлюбленном, восполняем пустоту, ощущаем моментальное сближение и эйфорию. Однако черты реального человека отличаются от наших проекций, и влюбленность оборачивается горьким разочарованием этим несоответствием. И в Аркане Влюбленные мы встречаемся с пониманием собственной неполноты, недостаточности, с потребностью найти ДРУГОГО — брата-союзника, друга или врага, спутника или проводника на своем пути. Итак, с кем я говорю сейчас, мой читатель? С вами или с моими представлениями о вас? И что именно вы прочли сейчас? Только то, что выбрали прочесть?

Каждый из нас испытывает иллюзию свободного выбора, когда мы делаем то, что нам нравится. На самом деле, наш выбор уже определен прошлым опытом, установками и проекциями. Иными словами: «Ты нравишься мне, потому что в тебе есть то, что я привык считать симпатичным. И куда бы я ни посмотрел, я вижу только самого себя. Здесь больше никого нет». И мир вокруг нас — одно большое зеркало, где отражаются наши мысли, желания и опасения. Возможно, для человека западной культуры одержимость романтическим чувством чуть ли не единственный общедоступный способ прикоснуться к божественному миру. С самого начала своей жизни мы тоскуем по утраченной целостности. Мы ищем ее в своих партнерах, в близких и значимых людях, мужчинах и женщинах, в случайных знакомых. Словно на застывшие манекены, мы надеваем на них наши чувства, снятые с других людей нашего далекого прошлого. На какое-то время мы обретаем себя в нашем возлюбленном, восполняем пустоту, ощущаем моментальное сближение и эйфорию. Однако черты реального человека отличаются от наших проекций, и влюбленность оборачивается горьким разочарованием этим несоответствием. И в Аркане Влюбленные мы встречаемся с пониманием собственной неполноты, недостаточности, с потребностью найти ДРУГОГО — брата-союзника, друга или врага, спутника или проводника на своем пути.

Первый сюжетный Старший Аркан. Однако композиция сюжета в разных колодах не одинакова. На древней колоде Висконти-Сфорца мы видим алхимический брак мужского и женского, Мага и Жрицы, который заключается в душе каждого человека. Интегрируя в себе своих родителей, принимая внутри себя отца и мать, мы укрепляем этот союз. Эту же сюжетную линию продолжает Артур Уэйт. В его колоде первочеловек Адам (Маг) смотрит на Еву (Жрицу), а та смотрит на ангела. Таким образом, сознание (мужское, логическое) познает божественное (надличностное) через интуицию (женское, чувственное). Эта же идея есть в юнгианском психоанализе: душа человека через контакт с Анимой движется к Самости.