– Ты крысоловку смотрел? – спросил отец по имени Молчан у старшего из троих детей.

– Нет еще.

– Ну посмотри, вдруг там крыса попалась. Супу поедим.

 В это момент сено, в котором мать принесла ребенка, распотрошили, чтобы затопить печку. Из него выкатился маленький дохлый утенок.

– Ганна не зря в поле ходила рожать, – поведал детишкам Молчан. – Вон, видите, утку где – то добыла. Значит, ужин сегодня будет. Утиный бульон!

 У детей хором заурчали животы.

Царский бал

 В то же время за коваными дверьми царской опочивальни придворные министры испускали яды речей, обвиняя то государя в неправильном выборе супруги, то ее, государыню. Та была, очевидно, тайной поклонницей скандинавских богов вместо того, чтобы чтить истинно славянских, ведающих.

– Потому что у них, за морем, бабы главнее, вот и рожает она одних только девочек! – тихо прошипел на ухо кивающему лакею один из министров, гневно потрясая жиденькой бородкой. – Неужели нельзя на просторах Великой страны нашей не найти хоть одну девушку, румяную, пухленькую и сдобную, которая породила бы царю наследников? Взял бы за вторую жену, ему бы слова никто не сказал! Нет, околдовала его ведьма немчая, длинная как оглобля, выше царя на голову! Не хочет никого с тех пор как ее в жены взял! Где это видано, чтобы у царя только одна жена была?

– Вот именно, – поддакнул второй, по прозвищу Зелый, у него глаз был с бельмом. – Ведьма Свана слушает только своих богов, а они хотят извести царев род!

 В разговор вмешался высокий статный молодой поручик Гостомысл Велимирович Зарубин, прибывший только утром для поздравлений царской чете от лица Кавалеров высокой гвардии.

– Царю в такое непростое время нужна поддержка его подданных, а не брань и ругань на ровном месте! – воскликнул он, и придворные вздрогнули, словно услышав за спиной голос врага. – Следует пожелать батюшке здравия и долгая лета самодержавия, а уж наследником он обзаведется, если есть на то воля богов.

 Придворные стихли, исподтишка разглядывая дерзнувшего их всех упрекнуть в святотатстве и чуть ли не бунте. Шпион, что ли? На самом деле Зарубин был родным братом царя, рожденным от любовной игры императора Велимира Веселого с дворовой безродной девкой одного из его друзей – помещиков.

 Не желая прослыть сплетниками, подданные повалились на пол и стали делать вид, что восхваляют богов: принялись истово лобызать навешанные на них обильно амулеты и возносить громкие хвалы. Зелый даже в рот положил янтарь с мухой внутри, от чего сделался похожим на младенца с соской во рту. Хором придворные стали петь песнопения во здравие царской семьи. Тут же принесли в жертву ягненка, кровью накапали на жертвенник и позвали ведьму Маниру, чтобы та прочла толкование. Перед ее приходом тоже перешептывались – ведьма – то обещала царю мальчика! Будущего царя – реформатора, великого умника! Шарлатанка она, а никакая не ведьма. Но после эффектного появления Маниры, в клубах пара, да на металлической сороконожке, придворные почтительно стихли.

 Манира стала делать руками пассы, схватила жезл и зачерпнула его краем кровь с алтаря. Жидкость старуха накапала на руку, растерла и стала принюхиваться. Наступила гробовая тишина.

– Годы пройдут, – изрекла ведьма, косо поглядывая на красивого поручика.

– Оно и понятно, – таким же торжественным тоном отозвался тот, чем вызвал в зале несколько смешков.

 Ведьма обиделась. Она откинула пафосный с павлиньими перьями плащ и обнажила сухую руку с магическим жезлом.

– Я вижу, здесь есть скептики? – злобно изрекла она. – Тогда сами смотрите, что будет, я вам всем явно тут не нужна!

 Махнув павлиньим хвостом, ведьма скрылась в тумане, который поглотил зал и стал рисовать причудливые картины. Клубы приобретали отчетливые очертания, в которых каждый угадывал свою собственную судьбу.

 В какой – то момент все присутствующие, словно находясь под гипнозом, увидели страшное. Толпы озверевших голодранцев рушили храмы, раздирали магов на части и взрывали неведомой силой дворец. Огромный корабль стрелял по столице с реки. Надо всем этим кружил равнодушный металлический ворон с крестами на крыльях и сыпал крупными продолговатыми яйцами, которые взрывались и погружали во мрак все сущее. Каждый присутствующий мог поклясться, что увидел собственную смерть – кто – то он ножа разбойника, кто – то от голода и холода, а иные почили заживо в общей могиле. Надо всем этим ужасом в какой – то момент возвысился царь Велислав Велимирович, и, немного повисев в облаке пыли, растаял без следа. Когда сеанс окончился, и слуги зажгли свечи в канделябрах, о царской свите стало явно не по себе. Оставшиеся в зале придворные долго хранили молчание, и даже поручик, увидевший свою смерть в морской пучине после взрыва и гибели линкора, на котором было написано “Цесаревич Велимир II”, печально крутил каштановый длинный ус и задумчиво глядел куда – то сквозь стену.

 Грустные мысли развеял лакей, объявивший о прибытии иностранных гостей. Спустя несколько минут в просторной зале появились сестра царицы – госпожа Гретта Фон Майер, с супругом господином Августом; родной брат Ее Величества Людвиг Фон Вебер с женой и приемным от нее пятилетним сыном Карлом.

 Велислав вышел поприветствовать родных жены и пригласил их вечером на праздник в честь рождения дочери.

 ***

 Несмотря на то, что на празднование были приглашены лишь самый близкие, зал для гостей все равно был полон. Присутствовала родня царя – сестры – княгини, три бастарда почившего императора (Гостомысл, Стефан и женоподобный красавец Мартин), племянники в количестве восьми человек. Кроме того, приехали два посла – англичанин Джон Брайн и Кристиан Милер из Датского королевства.

 Царский двор подготовил пышное торжество, но когда выяснилось, что родилась еще одна царевна, расходы на фейерверк и военный парад урезали. Вместо этого объявили бал и срочным образом заказали сотню тысяч розовых бутонов, которые разбрасывал над городом летящий низко дирижабль с разноцветными лентами. Зрелище было красивым, аромат роз распространился на весь город. Гимназистки с восторгом подхватывали бутоны и помещали их между страницами учебников – на память о таком торжественном дне. Наиболее предприимчивые торговки подбирали целые цветы и украшали ими свои прилавки. Когда объявили, что каждому жителю Питтсбурга в честь новой дочери царя будет выдан серебряный рубль с изображением императора, к дворцу выстроилась гигантская очередь. Как следствие, горожане устроили давку и драку, прибыла полиция и выдачу рублей прекратили; возникло небольшое волнение, которое устроили те, кому рубля не досталось. Взамен подарочных рублей царь велел выдать оставшиеся деньги торговцам едой, которые бесплатно накормили бы людей. Прилавки сразу же опустели, но опять собрались недовольные, кому не досталось и бубликов – стали громить лавочников. Для установки порядков в центр были отправлены военные, которые оцепили площадь и отправили особо буйных в казематы. Далее прибыли музыканты, привезли несколько бочек с вином и была устроена переносная кухня с кашей. Военные опять – таки пускали не всех, только благовидных – в итоге те, кого не пустили устроили опять – таки драку с военными. В общем, праздник удался: одна часть населения получила удовольствие, другая – плети. Кому что по судьбе дано…

 Царь, хоть и принимал участие в торжестве, был все же слишком вымотан, чтобы веселиться и танцевать. Он старался не подавать виду о своем разочаровании и усталости. Однако, когда начальник охраны Стефан Воробьев доложил о беспорядках в столице, возмущение охватило его. Он решил вылить его на Маниру – велел позвать старуху к себе и устроил ей холодный допрос.

– Сколько я плачу тебе, безродная женщина? – с жестокой улыбкой спросил Велислав, когда трепещущая Манира предстала перед ним.

– Государь! – проскрипела колдунья, но царь не хотел позволить ей оправдаться.

– Ты получаешь больше, чем адмирал. За услуги, качество которых никто не может оценить. Ты обещала, что родится наследник – мальчик. В итоге ты выставила меня дураком перед моими подданными. Сколько стоит, по – твоему, царская честь?

 Манира молчала, не глядя царю в глаза.

– Как бы ты поступила на моем месте, женщина? Что бы сделала с лжепророком?

– Мои предсказания были точными! – воскликнула колдунья. – Однако, перед родами царицы я видела сон… Мальчик ваш в утробе другой, а плод перекинулся на девочку – чтобы спастись от верной гибели.

– Это ты перекинулась в своих оправданиях, – Велислав покрутил у виска механической трубкой, в которой дымился мятный табак – защита от колдовства и злых сил.

 Манира поморщилась, но скорее от мысли, что ее хотят выкурить, чем от неприязни к индейскому снадобью.

– Ваш настоящий сын и будущий император сейчас в другом доме, в бедном доме, – сказала она тоном человека, который не надеется быть понятым. – В деревне возле города Страхов. Вот, – она подошла к карте и ткнула пальцем в место, где, по ее мнению, следовало искать будущего царя. И зовут его необычно. Боги его к Вам приведут. А дочь эта не ваша. Это все происки скандинавских богов… Проклятие на Вас лежит… Да, проклятие… на всем роду! Не суждено вам иметь престолонаследника, потому что всей вашей империи скоро надлежит кануть в забвение. Мужчины умрут! Поэтому боги защитили душу вашего рода и отправили наследника к другой матери. Это недалеко. Я покажу на карте, если позволите.

– Что за чушь. Вранье на вранье. Меня любят подданные и ценят иностранные партнеры. Я буду царствовать еще много десятилетий.

– Вы ошибаетесь. Эпохи приходят и уходят. Государства появляются и исчезают. На их месте возникают другие, более развитые, цивилизации. Ни один колдун не сможет предотвратить то, что предрешено богами. Вашего государства скоро не станет! Поэтому вы не сможете иметь сына. Никогда. И сами Вы, когда лишитесь плоти, станете блудным голодным духом, – такова судьба.

– Вранье! – закричал царь и покраснел от гнева. – Ты хоть понимаешь, что несешь?! Что ждет тебя за ложь и дерзость? Костер!!!

– Я понимаю, – Манира спокойно посмотрела в глаза царю. – Поэтому я врала Вам раньше. Но теперь не смогу. Империя рухнет – совсем скоро. И… у Вас никогда не будет наследника.

– За такие речи… Прочь из дворца! Это милость, что я не велю сжечь тебя на площади! Милую только за то, что помогла мне когда – то взойти на престол. Но сейчас! Я требую сложить печать. С собой – один тюк, не более. Только то, что сможешь поднять! Поместья и дома, счета в банке, парамобиль и облигации остаются в государстве, которое ты хочешь обречь на погибель. Ты лишена звания Ворожеи Ее Величества. Вон отсюда!!!

 Манира скорбно посмотрела на государя, затем молча расстегнула ворот платься и сняла с шеи золоченый медальон, внутри которого помещалась печать колдуна. Она бросила артефакт на пол, и от медальона в разные стороны поползли сияние и тихий звон. Затем ведьма застегнула сухой рукой кружевной воротник, сдержанно поклонилась и вышла, стараясь не показывать царю свои истинные эмоции.

– И не вздумай вредить! – крикнул царь вслед колдунье. – Иначе я выпотрошу всех твоих детей! Ты слышала? Найду и уничтожу!

 Спустившись с кресла, царь молча поднял с пола магическую печать. Она угасла и висела безжизненно в его руках: только следующий колдун царской семьи сможет вдохнуть в нее жизнь. Печать была бережно убрана в сейф.

 Когда сейф был закрыт, в двери царского кабинета раздался стук. “Закончится ли когда – то этот день?!” – раздраженно подумал царь и велел лакею войти.

– К Вам командующий, – сообщил лакей.

 Четким шагом проследовал в кабинет Стефан Велимирович Воробьев.

– Что там опять? – устало спросил царь. – Снова беспорядки?

 Вместо ответа Воробьев подал депешу. Царь раскрыл послание и вслух прочитал:

 “Восточный фронт. Япония требует капитуляции и уступке ряда островов в Сонном океане. Далее перечень островов и архипелаг, на котором располагалась колония для преступников. Флот Его Величества окружен”…

 Государь нахмурился.

– Кто боги – покровители Восточного фронта?

– Даждьбог.

– Астролога ко мне.

 Через несколько минут седой хмурый астролог расписывал небесную карту. До него, очевидно, дошли слухи об отставке Маниры, и он справедливо боялся быть следующим.

– Звезды повернутся к Даждьбогу не ранее, чем через луну. Сейчас его лик не видит нас.

– Принести жертву? – спросил Велислав с надеждой.

– Нет. Не поможет. Можно попробовать обратиться к другому покровителю и умилостивить его. Покровители японцев северной части  – самые свирепые боги их пантеона, – астролог принялся перечислять сложные имена богов.

– Прекрати называть их. Вы что, специально? Тоже хочешь уйти отсюда? – Царь вспылил. Он был не слишком суеверен, но называть имена чужих богов во дворце – свои духи могут обидеться и уйти навсегда!

– Простите, Ваше Величество. Время позвать скандинавских духов на подмогу. Славянские сейчас слабы, как никогда. Звезды не на их стороне.

 Царь задумался. Духов – не духов, а англичан можно попросить о помощи.

– Уходи, – сказал он астрологу и велел передать через лакея Джону Брайну приглашение в кабинет.

 Джон явился через несколько минут. Обменявшись любезностями, Велислав стал расспрашивать о здоровье королевы и ее семьи так учтиво, что посол догадался – царю что – то нужно.

– Что угодно передать Ее Величеству королеве Британии? – Спросил, наконец, Джон, когда понял, что поток вежливых и пустых слов не иссякнет до утра, – В моих силах передать любое, самое деликатное, поручение. В кратчайшие сроки.

– Благодарю, дорогой друг. Утром я составлю письмо, в котором изложу свои мысли относительно дальнейших отношений между нашими странами.

 Посол поклонился и вышел.

 Государь прошелся по кабинету. Сейчас бы Маниру направить колдовать, но ее больше нет. Найти хорошего колдуна – дело непростое. А пока государство в опасности. Велислав вышел из кабинета и прошел в детскую, где девочки завершали свои дела и готовились отходить ко сну. Он поцеловал дочек и остался в детской совершенно один. Глаза блуждали по затейливому интерьеру детской. Механические дракончики, игрушки с фарфоровыми личиками, мягкие креслица, пушистые ковры и кукольные домики – все это было очень дорогим и качественным. Подарки родственников Сваны из Германии. Не слишком ли много здесь немецкого, подумал Велислав, и стал специально выискивать из интерьера какую – то вещь, которая была бы произведена в другой стране. Взгляд уперся в клавесин. Эту безделушку он купил когда – то во Франции, у антиквара. Отомкнул ключом крышку инструмента, и из коробочки появилась прелестная фарфоровая балерина. Ее деревянная ножка на пружинке выскочила вверх, как только царь нажал какую – то клавишу. Велислав поглядел на балерину и улыбнулся какому – то далекому воспоминанию. Затем он открыл секретную секцию и вынул из шкатулки письмо, от которого, как ему казалось, еще немного пахло духами. Внутри письма хранилась перевязанная красной ниткой прядь черных волос, которую царь покрутил в руках и так же бережно отправил обратно – в конверт и в шкатулку.

– Кто знает, – тихо произнес он. – Может, ты бы и родила мне сына.

Избушка к лесу задом

 Железная лапа избы грузно вскопала весеннюю пахотную землю и цокнула металлической шпорой. Шестеренки перестали визжать, изба немного закачалась, плохо удерживая равновесие. Дым из трубы вышел ровным колечком и на какое – то время завис в темном небе. Поршни металлической пятерни стали проседать, пока та не сократилась почти вдвое. Раскачиваясь, как дирижабль на привязи, изба все же не удержалась и глухо шлепнулась, вонзив угол в рыхлый чернозем. Одна из шестеренок сочленения с визгом отскочила и покатилась по склону вниз, а гигантская пружина пронзила ночной морозный воздух. Внутри избы послышалась возня, стуки и человеческая ругань. Некто попытался выйти через заднюю дверь, но не смог – как раз дверь и оказалась притупленной плотно к земле. Спустя еще какое – то время открылось окно избы, и из нее показался сперва цилиндр с моноклем, а затем чья – то голова. Поборовшись изрядно с гравитацией, человек в цилиндре запрокинул башмак на подоконник, подтянулся и сел под неудобным углом. В профиль он выглядел забавно: сам размером едва больше собственного цилиндра, который с трудом удерживала немалая голова, да еще длинные остроносые башмаки. Человечек то ли высморкался, то ли заплакал, а затем неловко спрыгнул вниз и стал бегать вокруг поврежденного сочленения. Он два раза потрогал пружинку, три раза выругался, затем обхватил голову и увеличил траекторию для выражения своей паники, нарезая теперь уже круги вокруг всей избы.