Глава 3

Управляющий местным филиалом корпорации Олега Бурлакова Алексей Иванович Слаповский открыл дверь кабинета, не постучавшись, но порога не переступил:

– Извините, я не стучусь – знаю, что ждёте именно меня…

Исайчев жестом пригласил мужчину войти и указал кресло, куда сесть. Сам Исайчев разместился за антикварным бюро, которое торчало на гнутых витиеватых ножках посреди стометрового кабинета. Обычного письменного стола или чего-либо похожего на него при осмотре резиденции найдено не было. Михаил чувствовал себя неуютно, он не привык к подобным видам мебели. Бюро было небольшим и слишком экстравагантным: здесь и выточенные из красного дерева ангелочки, и множество маленьких и больших ящичков, а вот рабочей поверхности мало. Михаилу едва удалось поместить папку с бланками допросных листов, диктофон и ноутбук, с которым он не расставался никогда, используя его чаще как печатную машинку или монитор для просмотра фотографий с места преступления. Стены кабинета, затянутые сиреневым шёлком в мелкую золотую искорку, не располагали к кропотливой работе. Они наполняли голову Михаила неосознанным раздражением.

– Меня зовут Михаил Юрьевич Исайчев, – представился Михаил, – я буду вести дело Бурлакова, прошу вас назвать себя и подписать вот эту бумагу – это ответственность за дачу ложных показаний…

Мужчина подошёл к бюро и, не читая, расписался там, где Исайчев поставил на листе бланка галочки. Прежде чем вернуться на место, произнёс громко и чётко:

– Алексей Иванович Слаповский – директор фармакологического завода в Сартове. Директор уже семнадцать лет. Мы с Олегом Олеговичем окончили здешнее военное училище, с того времени и знакомы… Слушаю ваши вопросы…

– Продолжайте, Алексей Иванович, вы закончили с Бурлаковым одно военное училище, рассказывайте, что было дальше. Вопросы будут позже…

Слаповский более основательно сел на стул, давая понять, что готов к длительному разговору:

– Потом я отправился в войска, а Олега направили преподавать в военное училище нашего профиля в Харьков. У Олега светлая голова… Мы встретились с ним через восемь лет, он уже был богатым человеком, и у него имелась собственная фармацевтическая корпорация. Меня комиссовали по случаю ранения во Второй чеченской.

Слаповский энергично растёр пальцы рук:

– Извините. Плохое кровообращение, пальцы леденеют. Особенно когда волнуюсь.

– Может быть, горячего чая? Согреетесь, – предложил Михаил.

– Нет-нет! – всполошился Алексей Иванович. – Чай я уже сегодня пил и кофе, господи спаси, тоже… Давайте продолжим. Так вот, после войны я вернулся в Сартов и болтался здесь без дела и зарплаты. Встретились мы во время очередного приезда Олега в город. Он на протяжении многих лет приезжает сюда. Зачем? Не знаю. Во время пребывания в Сартове Бурлаков завода не посещал. Ревизоры его бывают периодически, а сам нет. Нет! Даже не припомню, когда был… При встрече, обычно встречаемся где-нибудь в парке, в местах нашей юности, он выслушивает отчёт, и достаточно… Тогда, семнадцать лет назад, Олег предложил мне работу сразу директором предприятия, говорил, что никогда об этом не пожалел… Я тоже… Очень его жалко… Кто теперь возглавит дело?

– Он хорошо его знал?

– Кого? – вскинул пучкастые брови Слаповский.

– Дело… – усмехнулся Исайчев.

– Он начал заниматься бизнесом ещё будучи преподавателем в военном училище, можно сказать, на чистом месте. С преподавательской карьерой у него не получилось. Союз к тому времени развалился. А он, российский офицер, не захотел присягать новому правительству.

Слаповский замолчал, сглотнул комок в горле, продолжил:

– Родине мы в то время тоже были не нужны. Но, в отличие от многих, Олег быстро сориентировался и, воспользовавшись тем, что мать немка Поволжья, эмигрировал с семьёй и с семьёй сестры матери в Германию, там и развернулся. Тогда ведь только входили в медицинскую практику одноразовые инструменты. Годы-то какие были сумасшедшие…

Михаил видел, что воспоминания прошлых лет не доставляют Слаповскому удовольствия. Они приносили ему не только нравственные страдания, но и физические. Он всё время морщился, ёрзал на стуле.

– Расскажите в подробностях, о сегодняшнем утре… – попросил Исайчев. Слаповский секунду помолчал, а когда начал говорить было видно, как он подбирает фразы, стараясь быть точным:

– Я прибыл в резиденцию к восьми часам утра. Сайрус не настаивал на раннем визите. Он позвонил и от имени Олега Олеговича приказал приехать ближе к обеду.. Для меня его визит в Сартов был неожиданностью. Обычно он предупреждал загодя. Я спросил Бриона, какие приготовить документы, но он сказал, что встреча будет носить личный характер.

– Алексей Иванович, я ведь прежде чем сюда ехать, навёл о вас справки.

Михаил открыл ноутбук, отвернул от Слаповского экран и загрузил нужную страницу.

– Об остальных гостях материала мало, а вы здешний, и о вас много чего понаписано. Один из ваших однокашников насплетничал будто вы и Бурлаков имели в училище одну пассию на двоих.

– Нет! – резко и зло оборвал Исайчева Слаповский. – Не точно. Олег увёл у меня девушку, хотя у него существовала своя любовь. Мы с ним в училище были соперниками: оба отличники, оба борцы, часто выходили на ковёр как спарринг-партнёры. Я побеждал почти всегда. Олег злился… и вот так отомстил… она влюбилась и бегала за ним как собачонка… Даже аборт от него сделала…

– Вы не в курсе, что с ней стало потом? – не отрывая взгляда от монитора, спросил Исайчев.

– Ну, вы же знаете! Зачем спрашиваете? – вскинулся Слаповский.

– Да знаю – она стала вашей женой…

Алексей Иванович опустил голову. Было видно, как он сдерживается, играя желваками на скулах:

– Любил я её… понимаете… всякую бы принял… – Он попытался улыбнуться, но улыбка только обнажила зубы и совсем не тронула лица. – Это может быть основанием для подозрения меня в убийстве Бурлакова?

– Это уже основание для подозрения. Вы же понимаете, что ни вы, ни я не знаем, зачем Бурлаков приезжал каждый год в Сартов? Слаповский отрицательно качнул головой. – Ну вот! И я не знаю. Может быть…

– Вы что думаете, – Слаповский не дал Михаилу договорить, – он приезжал в Сартов для встреч с моей женой? Ну, нет… – Слаповский впервые за всю беседу удивился, растерянно пожал плечами и принялся энергично растирать кисти рук. – Извините… У нас четверо детей… и она никогда о нём не вспоминала… Знаете…

В кабинет, не стучась, влетел следователь Роман Васенко. Слаповский замолчал.

– Михаил Юрич! – пучил глаза Роман, – у нас ещё один труп!

– Ёшкин кот, кто! – вскакивая, воскликнул Исайчев.

– Повар, итальянец, Гуидо Скварчалуппи…

– Не резиденция губернатора, а бандитский притон! – Михаил, едва не сбив Васенко с ног, выскочил в коридор.

На половине дистанции Роман нагнал и обогнал начальника.

– У тебя что? Фигуранты в свободном полёте? – крикнул вслед удаляющемуся капитану Исайчев. – Ты их не изолировал друг от друга?

– Так кто знал, что они ещё кого-то грохнут? – на ходу, не оборачиваясь, пробубнил себе под нос Васенко, прибавляя скорость.

У дверей кухни Роман остановился отдышаться и подождать запыхавшегося начальника. В кухню следователи вошли вместе. Итальянец, согнувшись пополам, одной половиной тела лежал на разделочном столе кухонного острова, другая половина стояла на ногах. Рядом с головой Гуидо растеклась и уже почти загустела кровь. Волосы итальянца, густые, чёрные, вьющиеся, напитанные кровью, начали подсыхать и превращаться в сосульки. Тут же на столе валялся помытый металлический топорик для отбивания мяса. Убийца, будто издеваясь, специально плохо ополоснул топорик, и на нём остались разводы от средства для мытья посуды. Рана на голове итальянца была велика и не оставляла сомнений в том, что жизнь вытекла из тела Гуидо вместе с кровью.

– Долженко сообщили? Она ещё здесь? – обратился Исайчев к оперативному сотруднику из городского убойного отдела. Именно он, когда зашёл поинтересоваться о ужине для дежурных оперативников, обнаружил тело Гуидо.

Оперативник не успел ответить, потому что Галина Николаевна сама вошла в кухню. Её белая кофточка и тёмно-синяя форменная юбка были в капельках крови. Исайчев, указывав эксперту взглядом на пятна, спросил:

– Галя, это ты его?

Долженко покрутила указательным пальцем у виска:

– Тьфу на тебя! Это кровь Эльзы…

– Её что тоже? – зарычал Васенко.

– Пока нет! – махнула рукой Долженко и поплевала через левое плечо, – не дай бог. Пусть живёт… Я осматривала её комнату, а она решила поменять лампочку в торшере. Перегорела. Лампочка оказалась треснутой и рассыпалась у неё в руках. Кровища лилась, как из барана. Пока вынимала из ладони стекло, перевязывала, изваракалась вся…

– Как из овцы, – встрял в разговор Роман.

– Уйди отсюда, шутник-самоучка, – прикрикнула Долженко, – у трупа хихикаешь, бог тебя накажет!

– Галя, не иди в разнос, – остановил Исайчев распаляющуюся гневом Долженко.

– У нас каждый день труп. Уж кто-кто, а ты не хуже меня знаешь. Профессиональная деформация. Если бы не чувство юмора – давно бы повесились…

– Так, что тут у нас? – спросила, безнадёжно махнув рукой, Долженко.

Она подошла, внимательно осмотрела труп и, приложив пальцы к шее итальянца, констатировала:

– Судя по температуре тела, случилось это не более часа назад. Точнее скажу, когда осмотрю труп в лаборатории. Пока так – убийца ударил сзади, подошёл тихо, повар его не слышал, сила удара мощная… покуда всё. Я ещё не закончила осмотр апартаментов фигурантов. Изымаю одежду. Может быть, на ней что-то найду. Результаты завтра. Раньше не сделаю. Еле хожу, устала. Часа вам хватит осмотреться и описать труп итальянца? Если тело успеете упаковать – заберу с собой. Нет, привезёте сами…

Роман обошёл вокруг кухонный остров, остановился у тела Гуидо, спросил:

– Почему убийца не боялся, что повар его услышит? Итальянец был глухой? Кто-нибудь в курсе?

Ответила Долженко:

– Нет, он был в наушниках. Посмотрите, их у него изъяли рывком. Из одного уха наушник вылетел легко, а второй оказался зажат в ухе столом, на который упала голова, и его пришлось тянуть. Видите, красная полоса от уха почти до подбородка…

– Зачем убийца забрал наушники? – удивился Исайчев.

– Если бы я была убийцей, я бы пояснила, а так, увы и ах.. Я свободна? Могу продолжать осматривать апартаменты? – Долженко, не дожидаясь ответа, направилась к двери.

Когда дверь за ней закрылась, Роман, изображая утиную походку эксперта, бросил вслед:

– О, пава! Спросила и пошла… у меня тёща такая. А может ты против? Ты же старший группы…

Михаил досадливо поморщился:

– Ну, хватит, Рома, ёрничать. Она старше по званию и по летам. Давай работай! Мне кажется, что преступник что-то искал в одежде итальянца и плеер в кармане ему мешал. Он его вытащил, а потом решил вовсе забрать. Видимо отпечатками запачкал. Перчаток у него не было. Если бы были, он не стал бы мыть топорик.

– Значит, к убийству заранее не готовился, – рассудил Роман, – кто-то его подтолкнул.

– Я думаю, плеер искать не стоит. Резиденция огромная – одной земли три гектара… – продолжил размышлять Исайчев.

– Михал Юрич, а если это записывающее устройство и повар слушал то, что закачал туда накануне? Может быть то, что уличало убийцу? – Роман сел на корточки, осматривая место у ног Гуидо. – Ничего нет, как в хирургической. Одна кровища…

– Тогда тем более не найдём, – подтвердил своё же предположение Исайчев. – Но я склоняюсь к тому, что убийца искал что-то именно в одежде. Обратите внимание на рукава поварской куртки, они раскатаны. Злодей искал записку, флешку, что-то мелкое. Роман, приглашай оперов, – приказал помощнику Исайчев, – пусть пакуют всё, что найдут, проследи, чтобы тщательно. Запри фигурантов по комнатам, нечего им по усадьбе болтаться… Ужина, вероятно, не будет… А жаль, я в поезде только чай попил, пообедать вообще не удалось. Позвони Шефу, попроси как-то решить вопрос с питанием, а то мы все здесь перемрём от голода. Городские опера по коридорам уже ворчат…

Телефон в кармане Михаила взвыл в режиме пожарной сирены.

– Вот и он, лёгок на помине! – определил, глядя на дисплей, Исайчев и нажал зелёную кнопку. – Слушаю, Владимир Львович… да, ещё труп… понял… никого из резиденции не выпускать, включая сотрудников… понял… языки прикусить… понял… работать в режиме борзой собаки… понял… умереть на посту… Что нужно от вас? От вас – нужно прекратить меня запугивать и не-ме-шать! Я не борзею, вы сами приказали мне войти в режим борзой собаки, я вошёл… Извините… я постараюсь… Владимир Львович, решите вопрос с питанием, голодно здесь… хорошо… можно и три корочки хлеба, но каждому… понял вас… – Михаил нажал кнопку «отбой» и только тогда увидел округлившиеся глаза Васенко.

– Я фигею, Михал Юрич! Ну, вы даёте… так с Шефом…

– Иди работай! – оборвал коллегу Исайчев. – Я ухожу продолжать допрос Слаповского.

В кухню вошёл старый знакомый Исайчева, начальник районного убойного отдела Константин Плетнёв. Исайчев обрадовался:

– Здравствуй, Костя, рад тебя видеть. Вот только встречаемся мы с тобой в грустных местах, при грустных событиях. Вы с женой что-то совсем к нам дорогу забыли…

Плетнёв развёл руки в разные стороны:

– Что поделаешь, дружище, не мы такие – жизнь такая.

– Закончится эта бодяга, приходите в гости, Оля будет рада.

– Принято, майор, обязательно забежим. А сейчас слушаю тебя.

– Проследи, чтобы труп упаковали аккуратно и вынесли, не особенно афишируя. Пусть всё здесь подберут и Галине Николаевне в лабораторию отправят. Она ждёт.

– Есть, майор, сделаем.