Глава 1. Изучение национального состава Красной армии: достижения и проблемы историографии

Полный обзор историографии по теме исследования приведен в нашей докторской диссертации, доступной в сети Интернет^[20]. Жанр монографии позволяет ограничиться здесь лишь очерком (который, впрочем, нельзя назвать кратким) наиболее существенных тенденций в изучении этнического аспекта истории Красной армии и остановиться на тех работах, в которых предложены попытки раскрыть национальный аспект отечественных вооруженных сил количественными методами.

Среди многочисленных публикаций, посвященных истории национальных формирований, участию того или иного народа, той или иной республики в войнах России и СССР, исследований, в которых национальные процессы в отечественных вооруженных силах проанализированы с использованием статистических источников, до сих пор было предпринято немного. Причина тому – не отсутствие интереса к теме. Напротив, национальный вопрос всегда вызывал большой ажиотаж. Однако чаще всего исследования загонялись в прокрустово ложе готовых идеологических установок о «нерушимой дружбе народов», иллюстрируемых выборочными цифровыми данными. Долго и безбедно существовало целое квазинаучное течение, которое условно можно назвать этнопатриотическим. Многие десятилетия оно фактически подменяло собой академическое изучение этнических сторон строительства вооруженных сил бравурной демонстрацией межнациональной дружбы и боевого братства советских народов.

К сожалению, в последние десятилетия мало что изменилось. Более того, прочное встраивание Великой Отечественной войны в конструкцию новой государственной идеологии «духовных скреп», среди которых Победе 1945 г. отводится, безусловно, центральное место, вновь сужает пространство для свободного научного поиска, предполагающего постановку любых, в том числе и самых неудобных, исследовательских вопросов.

Нужно сразу оговориться, что мы ни в коем случае не ставим под сомнение межнациональную дружбу, боевое братство воинов различных национальностей; считаем, что историческая Победа над нацизмом в Великой Отечественной войне – плод усилий всех народов, входивших в состав Советского Союза. Однако это не отменяет необходимости научного осмысления национальной политики в армии в 1918–1945 гг.

Главным препятствием на пути изучения национального аспекта истории Красной армии является проблема максимально полного выявления достоверного, сравнимого статистического материала, адекватно отражающего национальный состав Красной армии на разных этапах ее развития, его строго научной систематизации и анализа. Именно здесь кроется причина того, почему до сего дня этот вопрос разработан историками неудовлетворительно и даже исследовательские задачи должным образом не сформулированы. И дело не в том, что статистикой в военно-исторических исследованиях полностью пренебрегают. Напротив, цифровой материал активно привлекается в доказательство выдвигаемых тезисов. Но, как верно отмечено в одной из немногочисленных в отечественной историографии работ по военной статистике, «данные статистики только тогда оправдывают свое значение, когда они научно обработаны. В противном случае самые хорошие статистические показатели могут совершенно выпасть из поля зрения исследователя»^[21].

Вопрос выявления и квалифицированного анализа статистических источников следует считать краеугольным камнем исследований в области этнической истории отечественных вооруженных сил. Ведь крайне важно во временной и пространственной динамике продемонстрировать вовлечение конкретных этносов в дело защиты государства. Объективно оценить успешность этого процесса можно только сравнительно-статистически – путем определения роста или сокращения количественных и качественных показателей, связанных с военной службой представителей советских этносов в рядах Красной армии. Между тем, несмотря на обилие статистического материала по этническому составу РККА – как опубликованного, так и архивного, – он крайне редко используется как основа источниковой базы подобных исследований.

1.1. Отечественная историография

Статистическое изучение вооруженных сил актуализировалось во второй половине XIX в. переходом к строительству массовой армии, комплектуемой на основе всеобщей воинской повинности и оснащенной сложными видами техники и вооружения. Статистические данные о структуре народонаселения повсеместно внедрялись в систему принятия управленческих решений. В декабре 1852 г. был образован Статистический комитет (с 1858 г. – Центральный статистический комитет) МВД. На местах сбор материалов, в том числе о составе военнообязанного населения, осуществляли губернские статистические комитеты. Первое военно-статистическое исследование армии, территории и населения России принадлежит перу профессора кафедры военной статистики (организована в 1847 г.) Николаевской академии Генерального штаба А.И. Макшеева^[22]. Горячим сторонником внедрения статистических методов в планирование и анализ военного строительства был военный министр Д.А. Милютин, сам преподававший в молодости военную статистику в академии. Кроме кафедры военной статистики, дисциплина преподавалась также в старших классах средних военно-учебных заведений. «Военно-статистический сборник», охвативший своим описанием не только население Европейской России, но и азиатских владений империи и Кавказа, вышел еще в 1871 г.^[23], то есть на закате рекрутской системы комплектования войск в России.

В последней четверти XIX и в начале XX в. был накоплен немалый опыт по сбору и анализу материала в области организационной структуры и мобилизационной готовности, работы военно-учебных заведений, призывам новобранцев, учету офицерских кадров и нижних чинов, военнообязанного населения и т. д.^[24] Вообще изучение народонаселения с точки зрения ресурса для комплектования армии в военное время стало одним из основных направлений работы военных статистиков. Эта отрасль постоянно совершенствовалась и усложнялась.

В последней четверти XIX в. появились первые качественные работы с оценкой национального состава населения. Их целью было определение тягот военной повинности на населявшие империю этносы и выяснение перспектив выравнивания в распределении этих тягот. Особенно примечательны в этом отношении работы полковника А.Ф. Риттиха^[25], полковника Я.А. Гребенщикова^[26], профессора кафедры военной статистики генерал-лейтенанта А.М. Золотарева^[27], А. Сырнева^[28] и других авторов. Именно статистическое изучение процессов, связанных с комплектованием армии, со всей очевидностью показывало резкий дисбаланс в распределении тяжести военной повинности между населявшими империю этносами в пользу великорусского населения. Доказательству этого, в частности, была посвящена работа А.М. Золотарева.

В начале XX в. вышел ряд больших статей о демографических ресурсах империи и отдельных этносов с точки зрения комплектования армии, основанных на анализе статистического материала. В частности, это работы А. Антоновича^[29], М.Л. Усова^[30] и др.

Как отмечал в своей диссертации К.А. Маланьин, к началу XX в. практическая целесообразность данных военной статистики для организационного строительства армии и флота была очевидна правительственным органам и военному ведомству. Им «уже не требовалось доказательств о пользе статистических сведений, особенно обобщенных показателей, без которых невозможно было решать вопросы комплектования войск, их вооружения, снабжения и воспитания…»^[31]. Особенно важна военная статистика была в разработке мобплана, организационной и мобилизационной готовности армии. По мнению автора одной из статей по теории военной статистики Я.А. Гребенщикова, правильность и основательность всех организационных и мобилизационных расчетов самым тесным образом связана с верностью и полнотой статистических данных, составляющих фактическую основу всех расчетов, связанных с подготовкой и ведением войны^[32]. Это понимание нашло отражение и в организационных мерах: в 1892 г. при военно-окружных штабах были созданы специальные статистические отделения, собиравшие и обрабатывавшие первичную статистическую информацию. А в 1903 г. в Главном штабе отделение военной статистики было развернуто в отдел в составе четырех отделений. Кроме того, сбором и анализом статистических данных занимался Мобилизационный отдел Главного штаба^[33]. Пример умелого и массового использования данных военной статистики за длительный промежуток времени – фундаментальный многотомник «Столетие Военного министерства (1802–1902)», осветивший все аспекты и тенденции военного строительства за истекшее XIX столетие^[34].

В Советской России, а затем и в Советском Союзе в 1920-х гг. в ряде работ предпринимались попытки привлечь учетно-статистические источники к анализу проблем национального военного строительства в СССР. В этом отношении интересны издания первого десятилетия советской власти (1920-е гг.). Особенно ценны работы М.П. Захарова, возглавлявшего недолго просуществовавший отдел национальных формирований в составе Управления устройства и службы войск Главного управления РККА. В своих работах, изданных во второй половине 1920-х гг., он подвел первые итоги реализации принятой в начале 1925 г. пятилетней программы строительства национальных формирований. В небольшой по объему монографии «Национальное строительство в Красной армии» М.П. Захаров представил подробный анализ проблем выбора путей и определения этапов этого строительства, которые стояли перед руководством Наркомвоенмора в середине 1920-х гг. Автор рассмотрел вопросы штатной организации и комплектования национальных частей, подготовки командно-начальствующего состава для нацчастей и определения дальнейших перспектив их строительства^[35]. Разнообразием привлеченных источников и глубиной выводов отличается большая статья еще одного сотрудника Главного управления РККА А.Ф. Сиднева, вышедшая в двух номерах журнала «Война и революция» в 1927 г.^[36] Использовав доступный ему статистический материал, автор представил компетентный анализ комплектования нерусским контингентом армии Российской империи национальных процессов в Красной армии. В небольшой монографии А. Стеклова приведена полезная статистика социальных параметров (грамотность, партийность и проч.) личного состава Азербайджанской стрелковой дивизии – в начале военной службы и к моменту увольнения красноармейца. Армия становилась для воинов-националов школой всестороннего социального взросления, на деле «перековывала» неграмотных и невежественных жителей глухих аулов^[37].

В 1930–1950-х атмосфера повсеместной секретности практически вытеснила статистику из открытых публикаций по личному составу советских вооруженных сил.

В дальнейшем в 1960–1980-х гг. использование статистического материала было строго подчинено идеологическим задачам. В этот период институализируется советская историческая наука, в том числе ее национально-региональные школы. Публикуются обобщающие работы, посвященные вкладу народов СССР в военное строительство и в войне с нацизмом^[38], союзных и автономных республик и национальных партийных организаций^[39]. В разные годы были изданы истории многих (правда, далеко не всех) национальных соединений Красной армии, как по отдельности^[40], так и объединенных по этническому или региональному признаку (например, азербайджанских, казахских, закавказских)^[41].

Особенность работ 1960–1980-х гг. по военно-национальной тематике состоит в том, что они основаны на архивном материале и характеризуются изобилием цифр, освещающих самые различные аспекты участия советских этносов в военной организации Советского государства – от числа награжденных орденами и медалями в той или иной республике до количества собранных фронтовикам подарков. В то же время статистические сведения служили лишь инструментом для доказательства, а точнее, иллюстрацией набора догм о «нерушимом боевом братстве народов СССР». Шквал цифровых данных, несоотносимых друг с другом во времени и пространстве, подобранных из соображений выгодного освещения того или иного тезиса, лишь затуманивал картину. На деле в таких исследованиях содержательная часть в большинстве своем представляла собой краткое изложение боевого пути национальных частей, описание подвигов героев различных национальностей и усилия тружеников тыла, в то время как сложные моменты истории умалчивались. Например, К. Аманжолов и Н.А. Кирсанов в своих работах подробно рассказали о процессе формирования национальных кавалерийских и стрелковых соединений в Средней Азии в конце 1941 – начале 1942 г.^[42] В то же время авторы ни словом не обмолвились о причинах расформирования практически всех их еще до отправки на фронт.

Выходила плоская и одномерная картина, не позволявшая осмыслить проблемы несения военной службы представителями народов СССР и участия их в войнах. Из поля зрения советских историков выпали важнейшие проблемы, связанные с решением национального вопроса в военном строительстве, особенно в довоенный период. Это – комплектование войск представителями различных национальностей, организация прохождения ими военной службы, подготовка национальных командных кадров и т. д.

Как видно из обзора, многие авторы ограничивали изучение национального вопроса одними лишь национальными формированиями. Это замечание в полной мере применимо и к современной историографии. Национальные формирования словно магнит притягивают к себе внимание исследователей, отвлекая их от понимания простого факта: самодержавием, а затем и советской властью национальные части формировались вынужденно, поскольку не было условий для широкого призыва национальных меньшинств в армию на общих условиях. Поэтому рассматривать требуется весь комплекс проблем, связанных с привлечением народов нашей страны к военной службе, а не только вершину этой проблемы – национальные формирования.

Тем не менее к советскому периоду относится и несколько весьма интересных работ. Среди них – небольшая монография А.П. Артемьева, изданная в 1975 г.^[43]