Цитаты из книги «Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение»

«похоронен на Красной площади у Кремлевской стены».

Поскольку смысл того или иного партийного высказывания, голосования или речи стал относительно непредсказуем, одни и те же стандартные формулировки теперь могли использоваться для выражения различных политических тезисов. Характерный пример этого приводит Федор Бурлацкий. Член Политбюро ЦК КПСС М.А. Суслов, отвечавший в политбюро за идеологию, пользовался одними и теми же цитатами из работ Ленина для того, чтобы обосновать различные, подчас даже противоположные идеологические решения. Для этого в личном кабинете Суслова располагалась огромная картотека с короткими цитатами из ленинских работ и выступлений на все случаи жизни.

Если ранее высказывания на авторитетном языке воспринимались согласно «семантической модели» языка, в которой считалось, что смысл каждого высказывания заключен непосредственно «внутри» него (то есть смысл ограничен лингвистической структурой фразы и не зависит от контекста, в котором она употреблена), то теперь высказывания на авторитетном языке рассматривались через призму «прагматической модели» языка, согласно которой считается, что одно и то же высказывание может иметь самые разные, даже противоположные смыслы в зависимости от контекста, в котором оно употреблено, или от того, кто его интерпретирует.

Постепенно распространилось понимание того, что при точном воспроизводстве формы этого дискурса точность передаваемого идеологического смысла будет обеспечена, а значит, на смысл идеологических текстов можно было обращать меньше внимания, чем на их форму.

происходит постепенное усложнение этих стандартных фраз и оборотов.

Поэтому в данном случае уместно говорить о процессе не просто нормализации, а языка. Под гипернормализацией мы понимаем процесс, в результате которого в языке не просто возникает большое количество стандартных фраз и оборотов, но и

Единственным способом остаться в рамках такой «нормы» теперь было как можно точнее копировать тексты и высказывания, которые уже были написаны или произнесены ранее другими руководителями.

Единственной публично видимой позицией теперь была позиция не автора идеологического языка, а его – то есть позиция человека, который лишь повторяет предыдущие авторитетные высказывания, не создавая новых.

Процессы сочинения, редактирования и обсуждения партийных документов и текстов становились все менее и менее публичными

В 1950 году именно из этой по отношению к идеологическому языку позиции Сталин неожиданно начал процесс кардинального изменения модели языка вообще и идеологического языка в частности. Как ни парадоксально, но в результате этих изменений исчезла возможность занимать эту внешнюю по отношению к идеологическому дискурсу позицию. В результате исчез и публичный метадискурс, способный извне давать оценку идеологическим высказываниям и формулировкам.