И кажется мне, что карточные подвиги Панова еще всплывут. Не может такого быть, чтобы при таких масштабах игры (а тот же плеер с кучей кассет рублей на пятьсот тянет, и это самый минимум) игрока просто так выпустят из виду. В такое только войти легко, а выходить иной раз ой как трудно.

* * *

Больше я никуда в этот день не пошел. Сходил в душ, весьма примитивный, переоделся в чистое. Собрал в кучу все синтетические носки Панова и бросил их в мусорку. Предложил сначала Давиду, но тот отказался. А мне они и задаром не нужны. Да и воняют после того как пройдешься в них так, что вместо химического оружия можно использовать. Зайду завтра, куплю хэбэшных. Они дешевые, их даже можно не стирать, выбрасывать по мере загрязнения. С накоплениями Панова – тем более. Не хватало еще грибок подхватить.

Кстати, оказалось, что чемоданом мое барахло не ограничено, есть дополнительно два сумаря в шкафу. Плюс учебники, взятые в библиотеке. Эти так и лежали стопкой, перевязанной бечевкой.

Потом, все потом. Завтра, завтра, не сегодня. Помню, кто так говорит, но сил моих нет. Слишком много всего наваливается. Тут одного известия, что мне предстоит встретиться с родителями хоть и красивой, но совершенно мне не знакомой девушки, хватит на парочку бессонных ночей. Так что почаевничали с Давидом – и спать.

А утром, побрившись ужасно неудобным станком и почистив зубы болгарской пастой «Поморин», начал собираться для поездки в Банный переулок. Кстати, порезался несильно, всего три раза, и теперь щеголял приклеенными к роже кусочками газеты. Не забыть бы снять перед выходом.

С личной гигиеной, конечно, тут швах совсем. Очень все упрощенно. Привыкну, ерунда. Не это главное.

Погладил свежую рубаху, напялил вчерашние джинсы и простенькие, как по мне, кроссовки «Адидас», обычные темно-синие с белыми полосками, пошел к метро. Это по земле далеко, а тут пересел на кольцо, и до «Проспекта Мира». А там поверху пешочком, совсем недалеко.

Блин, осень чувствуется, свежо, надо было что-то еще надеть. Особенно если ветерок, то продувает неслабо.

В Банный переулок в той своей жизни я попал много позже, к концу восьмидесятых только возникла нужда снимать жилье, до этого по общагам тусил. Знал просто, что есть такое место, а бывать не приходилось.

Да уж, про это я только читал. Народ ходил, неплохо иллюстрируя броуновское движение. Встречались, спрашивали, показывали друг другу ладошки, шли дальше. Делали это для того, чтобы деньги платить мимо государственного кармана. Если придерется кто, можно сказать, что собирались все делать официально, через бюро.

Постоял, посмотрел. Если я сейчас нырну в это болото, то там и утону. Шансов на то, что, бормоча целый день «однушка, недалеко от метро», поймаешь удачу хотя бы с десятой попытки, было не очень много. А вон вроде и профессионалы стоят, лениво переговариваются. Понятное дело, это низовые, но мне покупать жилье не надо, пойдут и такие. Да и вряд ли они берут за свои услуги слишком много. Просто для основной массы народу двадцать-тридцать рублей, которые надо заплатить за посредничество, – сумма серьезная, вот и лопатят они объявления в газете и шастают в толпе.

Я подошел к первому попавшемуся маклеру, мужичку лет пятидесяти в потертой вельветовой куртке и брючках, в которых он красовался еще при Хрущеве. Правильно, тут пыль в глаза пускать незачем. Скромненько, незаметно. Вся эта братия, конечно, на крючке у ментов, а некоторые и в иных конторах, но я – рыба мелкая и никому не нужная. Пусть доносят кому угодно, это их работа.

На вопрос о хорошей квартире недалеко от «Спортивной» риэлтор советской школы, хмыкнув, предложил мне трешку на Зубовском бульваре, предупредив, что из мебели там только старинный сундук на пару кубометров. Мне такое счастье и даром не надо было. Безбожно дорого, да и искать кровать со стульями мне не улыбалось.

Может, он меня за агента ментовского принимает? Так вроде одежка должна подсказать, что я не шаромыжник какой-то. Потратил еще время на то, чтобы донести до мужичка свои требования. Видимо, впечатлившись деталями моих хотелок, он понял, что ради контрольной закупки такого не пришлют. Короче, после довольно-таки коротких переговоров мы сели в старенький четыреста седьмой «Москвич» приятного глазу бледно-оливкового окраса и помчались навстречу моему новому жилью.

* * *

Ремонтов в своей жизни я сделал немало. Особенно в молодости, когда приходилось считать каждую копейку. Так что кровь я маклеру попортил знатно. Не ленясь, заглядывал под ванную и высматривал сгнившие оконные рамы, наспех подкрашенные красочкой, чтобы не бросаться в глаза. Стучал по плитке, выискивая желающую отвалиться, исследовал пространство под мойкой и не пропускал газовые плиты с кранами.

К чести специалиста по обмену квартир на деньги, он принимал замечания стоически, глазом не моргнув. И даже не пытался доказывать, что «это еще сто лет продержится». Первую квартиру, которая была совсем в хлам, я отмел сразу. Со второй провозился минут пятнадцать. Вздохнув, мужик повез меня на третью, которую, наверное, берег для себя.

Подарок, а не жилье. Третий этаж сталинки, потолки под три метра, с видом во двор. Одна комната заперта, с вещами хозяев, вторая – моя. Мебель имперская, но крепкая, не нынешнее дерьмо из ДСП. Кой-какая посуда, и даже утюг имеется. Холодильник «ЗИЛ», почти не гудит. И городской телефон! Заходи и живи. Так я в итоге и сделал. Съездили только к хозяину, который посмотрел на меня, хмыкнув, одобрил заезд и потребовал не учинять там громкие пьянки.

Хлопоты по коммунальным платежам и прочему неизбежному злу я даже замечать не стал.

Что межгород отключен, мне наплевать, если позвонить в Орел потребуется, талончик куплю. Есть сейчас такое.

Договорились, когда и как платить, кто может приходить. Я отдал задаток и получил ключи. Главное, что при своевременной оплате я хозяина квартиры буду видеть только раз в месяц, да и то по предварительной договоренности. А то вот так мои приятели заселились, а к ним чуть не каждый день дед повадился обедать ходить. Мне такого не надо. А главное, до метро минут десять идти, а то и меньше.

Да уж, успешно день прошел. Что занятия пропустил, не страшно. Сегодня лекция по политэкономии, на которой никого не отмечают, пара по терапии и… по психиатрии. Думаю, отработаю без особых проблем. Зато сейчас потихонечку буду выдвигаться в общагу, собирать вещички и ждать Давида для оказания помощи в переезде. Поймаю тачку и в один присест перетащим все.

Купил по дороге в кулинарии шесть котлет. Пока Давид придет, как раз сварганю его картошку со своей добавкой, пообедаем. Пока собирался, готовил обед, то да се, вышли мы с моим барахлишком в шесть вечера. Только и хватило сил застелить постель на новом месте. А кровать здесь царская, двуспальная. Подушки здоровенные, мои наволочки еле натянул. Грешно обновлять такое в одиночку.

Похоже, это не я думаю, а студент откуда-то из глубин подсознания сигналы подает. Потому что в прошлой жизни я особым гулякой не был. Как-то так повелось, что больших подвигов на этой стезе я не совершил. Как женился, так и прожил всю жизнь с одной женщиной. И не то что не возникало желания, как писала одна неглупая дама, с другими в розовые груды грудей, но лень всегда успевала просигналить, что за такое придется расплачиваться бесконечно разрастающейся брехней, о которой надо постоянно помнить. И я успокаивал себя мыслями, что анатомические детали у разных женщин не так уж отличаются для того, чтобы ради этого рисковать покоем.

А тут прямо звоночек звенит: давай, парень, жизнь проходит, вперед, на баррикады, ты ведь и не женат вовсе. Так что я пододвинул телефон поближе, секунду еще посомневался – и решительно набрал номер.

– Привет, Лизонька! Ты представляешь, снял квартиру, а ночевать в ней один боюсь. И жрать здесь нечего. Не знаешь, как мне помочь? Ах, на месте придется разбираться с таким тяжелым случаем? Записывай адрес…

Красавица заявилась примерно часа через полтора. Просто-таки рекордные сроки для девушки. Можно сказать, она практически мчалась ко мне на всех парах. У иных девиц накрашивание губ занимает больше времени.

Я тоже не телевизор смотрел. Тем более что этого прибора в квартире и нет. Протер еще раз полы, почистил ванну найденной на кухне содой и достал из глубин чемодана импортные презервативы. Четыре штуки. Нет, ну а вдруг у молодого организма хватит сил на такое количество подходов к снаряду?

Я как раз застегивал рубашку, которую решил немного подгладить, когда продребезжал дверной звонок.

– Открыто! – крикнул я.

Жаль, конечно, что сейчас службы доставки цветов нет. Даже свечек не нашлось, чтобы устроить романтическую атмосферу. Но надо предусматривать такие вещи на будущее. Нет, это точно студент пробивается, я бы про такую фигню не думал. Еще лепестки роз в ванную предложил бы, засранец. Лучше бы с более ценными сведениями вылез, а не с этой ерундой.

В прихожей щелкнул выключатель, и… кто-то продолжил начатый диалог, причем голос был мелкий и писклявый, вовсе не похожий на Лизаветино контральто, глубокое и сексуальное.

– …а я сказала, пятнадцать минут – и все. Уроки еще делать надо…

Что это? Кто-то промахнулся дверью? Я снова сошел с ума? Здесь водится полтергейст?

– Эй, Панов, ты где? – это уже Лиза. – Андрюша!

Кто с ней? Сейчас и узнаю. Я вышел в прихожую и узрел мою красавицу, перед которой недовольно корчила рожицы ее немного нескладная копия. Лет в двенадцать все достоинства старшей сестры (а других гипотез у меня не было) выглядели сущим издевательством: длинные ноги казались излишне тонкими и мосластыми, высокий рост придавал угловатости. И даже большие глаза в компании с пухлыми губами смотрелись несколько карикатурно. Годика через два парни будут валиться к ее ногам штабелями, а пока она, наверное, смотрит в зеркало исключительно с чувством глубокого разочарования.

– Привет, – сказал я, улыбаясь как можно шире.

Похоже, тут пролетела птица обломинго. Хорошо, что свечек все же не нашлось.

– Ты же помнишь Инну, сестру мою? – чуть подтолкнула вперед девочку Елизавета. При этом всячески пыталась с помощью мимики показать, что она тут ни при чем и разочарована не меньше моего. – Вот, забрала по дороге с секции. Она у нас художественной гимнастикой занимается.

– Нечего было забирать, сама бы добралась, – проворчала сестрица.

– Чай пить будете? – жизнерадостно предложил я. А что еще оставалось делать? – Пойдемте на кухню, я сейчас чайник поставлю.