– Вот так и подыхают под забором, – мрачно пошутил он, – хоть ты и не БОМЖ, инженер, а исход один. …Ща, ребята. Мне, вроде, легче. Еще немножко посижу и… пойдем.

Хлопнула калитка на той стороне улицы. К ним шла теперь уже молодая женщина, кутающаяся от вечерней прохлады в простую, поношенную мужскую куртку:

– Кому тут плохо? – Поинтересовалась она и, не дождавшись ответа, зашла за машину. – Сердечник? – Присаживаясь к Велесову и беря того за запястье, заглянула женщина-врач в лицо Игоря. В его глаза ударил солнечный свет, и он, проваливаясь куда-то в небытие…

– …конечно знаю, – услышал Велесов сквозь туман обморока чей-то незнакомый голос. – Дядя рассказывал о нем, а он…. Наверное, почувствовал что-то, и сам приехал…

Игорь с трудом разлепил слипшиеся веки. Над ним нависал белый, натяжной потолок с красивой, массивной люстрой по центру. Где-то тенькали чашки. В помещении пахло воском, какими-то благовониями и едой.

Он приподнялся. За круглым столом, стоящим у входа в большую, не сильно перегруженную мебелью комнату, сидели и пили чай Левков, Ольга и еще какая-то молодая, светловолосая женщина. В углу, на усланном скатертью комоде, стояла большая фотография Николая Анисимовича с траурной лентой в уголке.

– Дядя Коля умер? – Слабым голосом просипел Велесов и, чувствуя усталость, плюхнулся на подушку.

– Умер, – ответила неизвестная женщина, и Игорь вдруг вспомнил, что это именно она возле машины нащупывала пульс на его запястье, после чего он и отключился. – Сегодня уже третий день. Вчера кремировали, а сегодня предали прах земле, как он и просил. Часа три-четыре назад только приехали…

Эта женщина говорила странно. Вроде как расписывала Велесову и остальным события скорбных дней, и в то же время все это звучало, как какой-то отчет, или версия, которая должна была запечатлеться только в головах Ольги и Левкова. Игорь вслушивался и понимал, ему это не казалось, нет! Его спутники ничего не подозревали и молча слушали женщину, пили чай и кивали.

Склад ума технаря сразу же выдал аналог: где-то он читал, что точно так же параллельно с записью фильма когда-то прописывали скрытые послания на магнитную пленку видеокассет. Считывать эти послания можно было только с помощью специальной аппаратуры. Так во времена отсутствия интернета, попросту завозя из-за границы кассеты с видеофильмами, перевозили и инструкции по развалу СССР и организации смены власти в этой огромной стране. Даже переписанные кассеты или пустые, новые, имели это «второе дно». Однако если публикации о таких злонамеренных действиях вполне можно было отнести и к фантазиям сторонников теории заговора, то скрытый подтекст в рассказе неизвестной дамы ощущался однозначно. И, черт подери, странно, что чувствовал это только Игорь!

– …мы приехали на то место, на берегу, и развеяли пепел над водой, как и просил Николай Анисимович.

– И концы в воду, – отстраненно глядя в стол, непонятно к чему произнесла Ольга.

– Что вы говорите? – Не поняла женщина.

– Не обращайте внимания, – вздохнув, пояснила свои слова гостья, – мы вам соболезнуем. Так хотелось повидаться с этим человеком, столько о нем слышала, а тут собралась и – на тебе!

– Ну, – вскинула брови светловолосая, – видно, не судьба вам. Больной! – С улыбкой обратилась она к Велесову. – Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, – буркнул тот в ответ, – уже лучше.

– Я – племянница дяди Коли, – представилась она, – меня зовут Светлана. Знаете, долг медика, и нынешние порядки работы заставляют меня сообщить в вашу поликлинику по месту жительства о том, что у вас случился обморок. С вами раньше такое бывало?

– Нет, – хмуро и с недовольством ответил Велесов, чувствуя стыд за то, что проявил себя перед этой красивой, молодой женщиной не в самом лучшем свете.

– А травмы головы? – Допытывалась Светлана.

– …У кого их не было? – Отмахнулся Игорь и покраснел, чувствуя на себе внимание присутствующих.

– Мне нужен ваш домашний адрес, уведомить поликлинику.

Велесов повернул голову:

– Там, на стуле, – кивнул он, – это моя куртка?

– Ваша.

– В боковом кармане, Валера, достань. Мой паспорт. Я и живу, и прописан в одном месте…

Игорь отвернулся к стене. Ему, здоровому, умному мужику было крайне неприятно оказаться в роли больного. И Светлана, и Ольга, и даже Левков говорили о нем, как о каком-то слабаке – тихо, чтобы не потревожить несчастного, с сожалением и лаской.

– Ты уже можешь? Эй? – Вдруг сквозь пелену гнетущих мыслей услышал он голос Валеры. – Игорь! Мы можем ехать? Давай я сяду за руль?

– Я сам, – поднимаясь, ответил Велесов, стараясь не отрывать взгляда от пола.

Рядом с диваном стояли его туфли – «боже, как стыдно». Левков принес пиджак, по пути возвращая на место ставший ненужным Светлане паспорт. Он помог Игорю встать, одеться, после чего участливо похлопал товарища по плечу.

Гости попрощались и вышли на улицу. Вскоре они уже мчались по минскому шоссе. Велесову хотелось поскорее удалиться от того места, где ему было так стыдно и он, не опасаясь ГАИ, смело нажимал на педаль акселератора. Водитель и пассажиры молчали.

Первым разомкнул уста Левков, который по какой-то причине еще в Заславле решил сесть на заднем сиденье рядом с Ольгой. Машина к тому времени уже проехала Ратомку:

– Наша дама безсильна, – тяжко вздохнув, обреченно сказал Валера, – а дядя Коля умер… Черт! А ведь тикают мои часики, а, Игорек? Тикают, блин! У всех они тикают: у меня, у тебя, у нее, у хоккеистов, шахматистов, миллиардеров, клоунов, у всех! Но это не просто часики, скажу я вам – не-е-ет. Это будильники! И у каждого выставлено свое время. У кого-то зазвонит в шесть, у кого-то в десять. Хм, – тихо улыбнулся он, – а таких, как я, слышь, Игорь, эти будильники будят среди ночи и говорят: «Эй, дядя! Сообщаем тебе – скоро зазвонит!» И вот какой там нахрен «сон» после всего этого? Остается только лежать и ворочаться, мечась в болезненном бреду до того самого «звонка». М-да, жизнь после того, как тебе сообщили диагноз – уже и не жизнь.

Сначала, – продолжал изливать душу Левков, – это я про себя сейчас говорю, вроде и страшного ничего нет. Все как всегда; ни болей особых, ни какого-то угнетенного состояния. Вроде это все не с тобой происходит. Знаете, как сверло бормашины: пока она только шумит рядышком, вроде не так и страшно, но когда дотронется до больного зуба? …А моя-то вот-вот дотронется.

Как там в литературе пишут? «Сам станешь звать смерть свою! Сначала каждый день, потом каждый час, каждую минуту, а потом и постоянно. Умолять ее будешь – обменять отсутствие боли на часть своей оставшейся, никчемной жизни».

– Валера, – не выдержала Ольга, – хватит уже!

– «Хватит», – горько повторил он за ней, – конечно! Вас же это не касается. Ваши будильники пока не звонят…

– Слушай, – поддержал даму Велесов, – на самом деле – хорош! Лучше скажите, мне на развязку ехать, или вы через переход…?

– Прижмитесь тут, у остановки электрички, в Ждановичах, – подалась вперед Ольга и показала рукой на хорошо освещенное место у обочины. – Я сама отвезу вашего захандрившего друга. Кстати, вы сами себя нормально чувствуете сейчас?

– Нормально, – подтвердил Велесов, останавливая машину, – это там, в Заславле на меня что-то нашло…

– Ну и чудесно, – не дала ему договорить дама, – мы пошли. Счастливо! Она вдруг задержалась у открытой двери. – Велесов, я не буду стирать ваш номер. Пусть дядя Коля умер, но для чего-то же между нами был налажен этот мост?

– Я не знаю для чего, – неуверенно пожал плечами Игорь, – но вы говорили, что случайностей в жизни не бывает.

– Их и не бывает, – устало улыбнулась Ольга, – в том мире, где эти случайности живут, их полным-полно для каждого. Всего доброго…

Игорь выехал на дорогу, украдкой замечая, как его былые спутники, словно загулявшая допоздна семейная парочка, взявшись под ручку, устало побрели к лестнице подземного перехода.

Был уже второй час ночи. Велесов, погруженный в свои мысли, незаметно для себя и без всяких приключений домчался до своего двора, кое-как припарковал машину, квартира, душ и… вот оно, новое утро.

Его рабочие пятницы и понедельники всегда были особо нагруженными. Благо, в пятницу день всегда был сокращенным, и это здорово грело душу. Работы было много, день пролетел на раз, а впереди выходные и, наконец-то, заканчивалась эта дурацкая неделя с Ольгой, поездкой в Заславль, нытьем Левкова и смертью Николая Анисимовича.

Велесов с трудом выехал со служебной стоянки, что, впрочем, было нормой, опять же, «особенно в пятницу» – как говорил ослик Иа из книжки про Винни Пуха. Игорь заскочил в магазин. Там он, предполагая, что в записной книжке телефона отыщется номерок какой-нибудь свободной на выходные девушки, в довесок к еде купил еще шампанского и пару бутылок сухого вина. Рассчитавшись, вышел на улицу и поехал домой.

Среди всем известного свойства пятницы здорово нагружать минские улицы и шоссе на выезде из города, было у нее и еще одно – летом она также хорошо очищала от транспорта дворы. Вечером, о чудо! Перед автолюбителем даже существовал выбор наиболее удобного места для того, чтобы поставить на ночь свою машину.

Игорь аккуратно вжался между Рено соседа снизу и какого-то черного Ниссана на российских номерах.

О, как же это здорово – отработать неделю, накупить еды, помыться, поужинать и после всего этого плюхнуться на чистую, прохладную постель, осознавая, что ты уже вроде и отдохнул, а это безконечное «сегодня» все еще длится, и впереди дразнящая дух перспектива двух выходных.

В такие моменты Велесов просто упивался словом – холостяк. Женатые же люди, в его понимании, в пятницу только страдали. В их выстроенные в боевые порядки планы выходных в этот злополучный вечер, при поддержке легкой пехоты потребностей детей, вероломно врезалась армия кочевых идей жён! Они сходу сминали арьергард задумок и планов мужчин, полностью разбивая их и повергая эти стройные ряды в паническое бегство.

О-да, он был холост и ни одна дама, ну разве что только изредка сестра, не могла предъявить права на его свободное время. Не зря глаголет мудрых глас: «у женатого жена только одна, а у холостого – все остальные женщины». Сейчас от Игоря требовалось лишь одно – выбрать из них для приятного времяпровождения одну. То разнообразие знакомых, чьи телефонные номера содержались в его устройстве мобильной связи в отдельной группе, делало его выбор делом сложным, а потому он лежал в позе морской звезды во всю ширину своего огромного дивана, и пытался представить себе лица тех, кого бы он хотел видеть сейчас рядом с собой…

Отчего-то мысли его уходили в сторону. То думалось о том, что Левков скоро умрет, и его было жалко. То о том, что в связи со смертью дяди Коли, организация Ольги осталась с носом и все их экстрасенсы, или как там они себя называют, на самом деле не такие уж и крутые вершители судеб человеческих. А еще, и это самое главное, здорово притягивал к себе внимание сам уход из жизни Николая Анисимовича…

Они не были с ним родственниками, близкими друзьями, или товарищами. Не работали вместе и даже не состояли в одних группах социальных сетей, ведь дядя Коля попросту игнорировал такую вещь, как интернет. Отчего же Игорю сейчас было так горько? Он ясно чувствовал, что с уходом Николая Анисимовича потерял в своей жизни что-то очень важное, определяющее. Велесов стал представлять себе последние минуты этого необыкновенного человека и вдруг! Прихожая наполнилась мелодичным звоном дверного звонка.

Игорь поднялся и сел. Сердце билось часто. Похоже, он, убаюканный мыслями, попросту заснул.

Звонок повторился. В голове почему-то пронеслась неприятная мысль – Ольга! Странное дело, она была молода, красива, с прекрасной фигурой, но одна только мысль о том, что он запишет номер ее телефона в своей группе дам на выходные, заставляла Велесова поморщиться. «Не буду одеваться, – зло подумал он, – предстану перед ней, как и вчера – в шортах».

Он сунул ноги в тапочки и, шаркая их подошвами по плитке прихожей, поплелся открывать дверь. Каково же было его удивление, когда на пороге тамбура его квартиры стояла Светлана – племянница Николая Анисимовича.