– Что здесь вообще происходит? Чертовщина… Прикончите меня! Мне все это надоело, это самые ужасные дни в моей жизни. Я чувствую себя полным ничтожеством и последним неудачником на планете.

Незнакомца только раздражали его причитания:

– Кончайте ныть, слюнтяй! Мужчина вы или нет? Вы окажете нам услугу, и тогда ничего дурного с вами не случится.

– И ей услугу, и вам услугу! Мне разорваться?

– Делайте, что она потребует, а я буду периодически выходить на вас, и вы будете делиться информацией. И помните: мы контролируем ситуацию. Не вздумайте расколоться и проговориться обо мне.

– Я не самоубийца!

– Она ничего не говорила вам?

– Пока нет, – зевнул Андрей. – Завтра, то есть уже сегодня днем, Катрин хотела встретиться.

– Расспросите подробнее о ее судьбе, нынешних проблемах. Ясно?

– Постараюсь, – кивнул Андрей. – Это все?

– Пока достаточно, – ответил незнакомец. – А сейчас немедленно на пол, руки за голову и десять минут не вставайте. Выполняйте!

Краснов вмиг упал лицом вниз. Послышались удаляющиеся шаги. Следом наступило молчание. Уткнувшись носом в безжалостно щекотавший его ковер, Андрей едва сдерживал приступ кашля.

Неизвестно, сколько он пролежал в застывшей позе, но затекшие локти и ноющий живот заставили его подняться. Перед глазами вспыхивали искры и плыли бесформенные пятна секундных видений. Он приподнялся и сел в освободившееся кресло. Вдохнув полной грудью, Краснов ощутил запах незнакомца: пахло свежей кожей и сладким парфюмом вперемешку с ментолом. Стало душно и неприятно. Он вскочил и распахнул форточку, поток весеннего воздуха ворвался в комнату. Так лучше. Запах незнакомца быстро сдался и растворился вслед за своим хозяином. Добравшись до спальни, Андрей не раздеваясь рухнул на застеленную постель, уткнулся в подушку и засопел.

7

На Павелецкой площади кипела привокзальная суета, народ сновал в вихре броуновского движения. Из палаток и ларьков доносились бодрящие песни. Хриплые крики небритых завсегдатаев подземных переходов резали слух. В поисках наживы бродили полисмены, обходя бензиновые лужи и кучи мусора. Пахло гнилыми фруктами и курицей-гриль.

«Не могла найти лучше места», – с досадой оценил Андрей, презрительно осматривая окрестности.

Настроение оставляло желать лучшего. Он не выспался, внутри сосало под ложечкой и стучало в затылке. Утром Катрин разбудила его и поставила перед фактом – через час ждет его в назначенном месте. Андрей едва успел привести себя в порядок: наспех почистил зубы, не стал бриться, помыл под краном голову и сменил носки с рубашкой. Костюм пришлось надеть вчерашний, хотя он был изрядно помят и испачкан. Сверху Андрей накинул легкое пальто, в остальном же выглядел как накануне – неважно.

«В целях конспирации что ли? Она издевается надо мной, считает, что вокруг очень мило? Как промозгло, не простудиться бы. Подумать только, я одновременно помогаю этой бедняжке и завербован каким-то полукриминальным типом. Незавидное положение, и смех и грех. А что остается, когда выбора нет! Где же она? Я подхвачу здесь бронхит!»

Завибрировал телефон.

– Алло!

– Ты замерз? – игриво спросила она.

– Замерз, даже зубы окоченели! Где ты?

– Перейди дорогу, увидишь синий «Вольво» рядом с рекламой «Nescafe». Я тебя жду, быстрей.

– Уже бегу, – отчеканил Андрей и зашагал к подземному переходу.

Катрин не обманула – под рекламным щитом стояла синяя иномарка. Девушка посигналила.

– Сообразила же ты припарковаться, – недовольно заявил он. – Еле нашел.

– Кругом все забито, – Катрин переключила сцепление. – Есть одно славное местечко, – равнодушно произнесла она, съезжая с тротуара.

Выглядела Катрин превосходно. Коричневый джемпер, обтягивающий грудь, золотая цепочка с полумесяцем, светлые узкие джинсы, подчеркивающие фигуру. Она выглядела не старше двадцати, сколько же ей на самом деле? Одному богу известно. Но смотрелась она очень молодо, почти как юная девочка, но уже морально и физически готовая к замужеству.

Не в пример вчерашней роскоши, сегодня она почти не накрашена. Ничего лишнего, только легкая помада на пухлых губах и подчеркнутые ресницы. Ни прежнего лоска, ни прежнего блеска, совсем другой человек. Иная, свежая и естественная, она сидела перед ним и внимательно следила за дорогой. Все в ней ново и первозданно, только вчерашние кольца сверкают на грациозных пальчиках, отражая солнечный свет. От Катрин веяло нежным ароматом, так что Краснов так и норовил подвинуться к ней поближе, но природная скромность не позволяла ему решиться на это.

Шмыгая носом, Андрей почувствовал себя неухоженным по сравнению со спутницей. Он стыдился и проклинал себя, завидуя ей. С ужасом представлял, что она думает о его внешнем виде, как смеется над ним и обзывает жестокими словами. И поделом, он того заслуживает! Он сам корит себя вторые сутки и не собирается на этом останавливаться.

Он был недалек от истины.

«Заморыш! – с брезгливостью размышляла девушка. – Неотесанный мужлан из Каменного века. Не побрился, не помылся, даже не причесался, а имел наглость показаться мне на глаза. Как я терплю его так близко? Он еще и простыл, из носа капает… Зачем я связалась с этим недотепой? Сашка помог бы, но гарантии нет, мог запросто сдать меня. Ему нельзя доверять, а этот простофиля хоть и корчит из себя зануду, но связи у него есть. Сам он боится всего на свете, в том числе и меня. Иногда полезно оказаться убийцей, внушить людям страх и заставить выполнять все просьбы, звучащие как непрекословные требования. Что ж, не будем разрушать придуманный миф. Пусть считает так, пока он мне полезен».

Так они и ехали, каждый думая о своем и изредка обмениваясь ничего не значащими фразами. Их пункт назначения, кафе «Рикки», располагался на последнем этаже офисного здания. Из его окон открывался вид на высотки и парк, еще не покрытый листвой и потому производивший удручающее впечатление. Снизу словно гигантские муравьи передвигались автомобили и спешили лилипуты-пешеходы.

Расположившись у окна, Катрин подозвала официанта и заказала блинчики, черный кофе и чизкейк. Полистав меню, Краснов остановился на двойном капучино и алкогольном коктейле – вчерашние хмельные посиделки в «Radisson» все еще напоминали о себе.

– Тебе нравится здесь? – спросила Катрин.

– Плевать, – хамски отозвался Андрей. – Сейчас не до эстетики.

– Ты простудился. Я так и знала!

– Постоишь на сквозняке – и не так простудишься. Или меня дома просквозило: я уснул с открытой форточкой.

Не прошло и пяти минут, как принесли заказ. Краснов попробовал коктейль и сморщился.

– Горько? – спросила девушка, подвинув к себе кофе. Она не любила крепкие напитки, предпочитая красное вино и лишь изредка хороший коньяк.

– Пойдет.

Андрей быстро покончил с коктейлем и немного посвежел. Вспомнив наставления ночного гостя, он вновь скис, но собрался с силами и настроился на непростую беседу. Потягивая капучино, он первый продолжил их вчерашние рассуждения:

– Послушай! Ты, наверное, наслышана обо мне, знаешь все мои секреты, достоинства и недостатки.

– Недостатки на лице написаны, а достоинства еще следует поискать, – ехидно заметила она.

– Тем не менее, я совершенно не представляю, кто ты. Полагаю, я имею право кое-что о тебе узнать. Уверен, ты не разочаруешь.

– Вчера ты не хотел меня слушать. Что же произошло, раз ты так изменился? – прищурилась Катрин. – Тебе захотелось поиграть?

– Во что? – выпрямился Краснов.

– Вдруг ты затеял свою игру, – предположила Катрин. – Придумал свои правила. Или ты ведешь двойную игру? Вдруг ты не тот, за кого себя выдаешь? – гнула она свою линию. – Притворяешься тихоней, а сам готовишь мне ловушку. Хочешь, чтобы я попала в западню. Ты хороший актер? Признавайся, на кого ты работаешь?

Краснов не был готов к подобным вопросам. Стараясь не паниковать, он чертыхнулся и упрекнул себя за слишком прямой расспрос. Надо было действовать незаметнее, мягче, например, попытаться напоить ее, усыпить бдительность – тогда она и расколется. Но девочка не промах, как ее напоить? Бессмысленное предприятие.

– Ни за кого я себя не выдаю, – оправдывался он. – Разве я похож на сотрудника спецслужб? По-моему, ни капли. Мне противопоказана любая должность в органах. Я крови боюсь, нервничаю по пустякам. Даже из министерства пришлось уйти, чтобы в один прекрасный момент не получить инфаркта и в институт Склифосовского не попасть.

– Меньше жульничать будешь, тогда не попадешь. Осведомлена я о твоих махинациях с гражданством и лоббированием, – раскусила его Катрин.

Краснов нервно ухмыльнулся:

– Это Салов тебе доложил?

– В том числе.

– Сволочь! – он гневно стукнул по столу. – Имей после этого с ним дела! Теперь он не в команде, так и передай ему. Думает, он такой чистенький, не придерешься? Напрасно: я на него такой компромат найду, будь здоров. Мы со Стоцким в два счета спихнем его с насиженного места, он еще прощения просить будет, помяни мое слово.

– Какие мы грозные, аж дух захватывает! – от души веселилась Катрин. – Ты не тихоня, в пороховницах и порох найдется. Умеешь позлиться, пригрозить, надавить. Берегись, братва – идет Андрюха Краснов! Ух ты, какой петушок! За Сан Саныча даже страшно стало. Экий ты грозный!

– Прекрати! – остудил ее пыл Андрей. – Если тебе на всех наплевать, то мне нет, я за свой бизнес отвечаю головой. Если он сдаст меня, то, значит, и Стоцкого, и десяток полезных ребят, а в конце концов и себя. Нет в нашем осином гнезде белых и пушистых, каждый под себя гребет, иначе не проживешь.

– Ох, и ломаешь ты комедию! – прослезилась от смеха Катрин. – Нет мне до вас никакого дела, своих проблем хватает.

– В отличие от некоторых я не перекладываю их на здоровую голову, – заметил Андрей. – Я готов тебе помочь, но только объясни, как следует, что у тебя произошло? Что за Соловьи-разбойники за тобой гоняются?

Что ей остается? Придется открыться. Ей и самой этого безумно хочется. Никто не выслушивал ее, никто не поддерживал. Невозможно держать это в себе, и Катрин это прекрасно осознавала.

– С чего начать? У меня проблемы с выражением мыслей. Соберись, Катенька, соберись!

– Катенька?

– Мое настоящее имя, – смущенно пояснила она.

– Зачем ты придумала себе псевдоним?

– Это мое второе имя. Во Франции меня так величали, и я не возражала. Катрин, Катерина – в сущности, одинаково. Я за неделю привыкла.

– Выходит, история про Францию не выдумка? – констатировал Краснов, потирая заросший подбородок. – Там ты познакомилась с Саловым?

– Логично. Но поверь, твой ненаглядный Салов к моей судьбе не имеет особого отношения. Он подвернулся под руку, не более.

– Что ты там делала?

– Жила в предместье Парижа с потенциальным мужем.

– Вот как? – протянул Андрей, прищурившись. – Предположу, что тот убитый бугай и есть твой муженек, верно?

Катерина надменно и презрительно усмехнулась:

– Не угадал. По-твоему, у меня настолько дурной вкус, что этот мавр мог быть моим мужем? Как же!

Несмотря на молодой возраст, Катерина разбиралась в мужчинах и выбирала их по внешности и достатку, для нее привлекательная внешность, крепкая фигура и тугой кошелек затмевали собой все остальные качества. Она редко угадывала с характером мужчин, почти всегда закрывая глаза на их богатый и довольно опасный внутренний мир. За что обычно расплачивалась – иногда чуть-чуть, иногда по-крупному. А последний раз чуть не поплатилась жизнью.

Андрей оставил бороду в покое и положил руки на колени:

– Тогда покойник и любовником твоим не был. Кто же он? Наверняка официальный представитель твоего мужа.

– Почти. Мужа, но не того, – хитрила Катерина.

– Другого? – запутался Андрей.

– Представь себе.

Подобных ребусов ему разгадывать не приходилось. Он не разбирался в семейных коллизиях, родословном древе и прочей, как он считал, лабуде. Но здесь приходилось работать извилинами, которые напряглись и выдали возможную версию:

– То есть первый муж не виноват, а был другой, кто и затеял эту заварушку? Теперь я начинаю разбираться. У вас там целая мыльная опера! Пора экранизировать ваши похождения и показать на «Первом канале» – высокие рейтинги обеспечены.

– Снова не угадал. Мужа два: один как бы официальный, а другой нет. За второго я, мягко выражаясь, не очень желала выходить. Мои мужья связаны между собой и очень хорошо знают друг друга, общаются время от времени, у них общие интересы. Как тебе это?

– Сложно, – почесал за ухом Андрей. – Запутанный клубок.

– Не хочешь попытаться распутать?

– Нет! – отказался Андрей. – Оставлю это тебе.

– Я так и думала, – вздохнула Катерина. – Никто, кроме меня, это не распутает. Я пытаюсь, а получается только хуже. Клубок становится все больше и запутаннее, а я в нем как в паутине, и за мной гонятся безжалостные пауки-убийцы.

– От одного ты блестяще избавилась, – возразил Андрей. – Иногда меня напрягает твой метафорический стиль, не понимаю, что ты пытаешься до меня донести. Чем ты так насолила своим мужьям, что они охотятся за тобой? Ты попросила при разводе лишнего совместно нажитого имущества?

– Никто и не собирается давать мне развод! И замужем я не была, не получилось. Больно надо! Я девушка гордая, как-нибудь себя прокормлю. Не уродина, не дура, не слишком стара – есть чем привлечь внимание.

– Тогда за что тебя убивать?

– Есть известный фильм: «Человек, который слишком много знал», – многозначительно изрекла Катерина. – Так и я несу это бремя.

– Понятно, – кивнул Андрей. – Муженьки не честны с законом. А если учесть, что живут они не в России, значит, их опасения не напрасны. Я их понимаю, на их месте и я бы забеспокоился.

– Ты по любому поводу готов рыдать, – заметила Катя. – Тебе бы их проблемы!

– Не буду спорить, – согласился Андрей. – Так чем занимаются твои мужья, если они такие крутые?

– Тебе о чем-нибудь говорит название Elf Aquitaine?

– Нет, – сказал Андрей после паузы.

– А Banque Nationale De Paris?

– Вроде это крупнейший французский банк, – осторожно предположил он.

– Тут ты не промахнулся. А Elf Aquitaine – крупнейшая нефтяная компания. Нефтепровод Марсель – Страсбург – Карлсруэ, слышал о таком?

– Я не занимаюсь нефтяным бизнесом, но про банк слышал, с ним Центробанк сделки проводит. Парижский клуб выдавал в девяностые кредиты при его непосредственном участии, наше министерство выход на него имеет. При чем здесь нефтяная компания и известный банк?

– А при том, что мой муженек имеет к этим структурам кое-какое отношение.

– Типа парижский олигарх, – заключил Андрей. – Да, не завидую. Поймала беднягу, а теперь не знаешь, как от него избавиться. Где ты его подцепила, не в Париже ли?

– Зачем так далеко? – возмутилась Катя. – Здесь у нас. Просто рыбные места знаю. В «Дягилеве» и встретила свое счастье. Отличный клуб, жаль, что сгорел. Подъезжаю туда поностальгировать, проверить, что да как, вспомнить бесшабашные годы, а там одни развалины и пепелище. Я чуть жвачкой не поперхнулась, смотрю и не верю. Угнетающее зрелище: ни людей, ни машин, только промоутеры бродят и истошно смеются над пропавшим проектом. «Дягилев» был не в новинку, но приносил прибыль. Не везет. Ты был там?

– Не люблю клубы. Стоцкий иногда заходил девчонок снимать.

– Помню, дешевок там много водилось, а сейчас все перекочевали в «Рай». Но я пока туда не наведалась, сейчас не до тусовок.

– Так ты в клубы олигархов соблазнять ходишь?

– Явно не заниматься проституцией – я цену себе знаю. В период моей бурной молодости чего только не случалось. Как любой приличной девушке, мне хочется выйти замуж за достойного человека, а не лоха с хрущевкой в Кузьминках.

– Но для тебя это предприятие обернулось печально, – констатировал Краснов. – Такова обратная сторона медали.

Он с презрением относился к дамочкам подобного сорта, готовым лезть из кожи, чтобы затащить богатого Буратино в постель, а если повезет, заставить его провести с ней остаток жизни, по крайней мере, до штампа в паспорте. Дальше можно смело посылать счастливца на три буквы, наставлять ему рога, трепать нервы, разводиться, публично обвиняя в деспотизме, или, если охотница особенно прозорлива, умудриться сперва родить ему наследника, которому уготовано светлое будущее. Тогда ни один обманутый олигарх не отвертится. Суд всегда на стороне матери, заботясь прежде всего о детях. А затем долгий дележ пирога, каждому по кусочку. Beautiful life! Замок на Рублевке и «Бентли» с личным водителем – чего еще желать?

Однажды одна размалеванная кукла пыталась обработать его самого, набросившись на Краснова на дне рождения у престарелого чиновника в загородном клубе. Андрей в два счета поставил ее на место. И не потому, что был женат, а потому что на дух не переносил подобных созданий. После того как куколка по неопытности поинтересовалась моделью его железного коня, Краснов неожиданно для себя выплеснул ей в лицо джин из своего стакана – настолько он был взбешен ее наглостью. Куколка вмиг остыла и поспешно ретировалась, обозвав его козлом и последней сволочью. В тот памятный вечер Краснов удалился с праздника первым.

– Веселые у тебя будни, – многозначительно констатировал Андрей.

– Серые и скучные, – грустно произнесла Катя. – Я ни о чем не жалею. За свою жизнь я многое повидала, успела полюбить и возненавидеть. Я испытала всю гамму чувств, была на седьмом небе от счастья и стояла на краю пропасти. Есть что поведать потомкам. То ли еще будет! А что будет? Вот краеугольный вопрос. Мне следовало быть умнее, прозорливее, не кидаться в омут с головой, а я, как дурочка, сделала все наоборот. Сейчас сижу и не представляю, как это вышло. Не представляю…

– Я бы послушал твои мемуары.

– Мемуары читать надо, а не слушать, – заметила Катерина.

– Вдруг ты правда соберешься облечь свои похождения в литературную форму? – серьезно предположил Андрей.

– Ага, назвать вещи своими именами, не скрывая лиц главных героев. Пусть весь мир узнает их! Нет, мне этого не простят, уж лучше я ограничусь устной формой. Хоть я и окончила с отличием лингвистический университет, особой любви к чтению и тем более к сочинительству мне не привили. Отчетливо помню, как в четырнадцать лет пыталась вести дневник. Записывала в него свои размышления о смысле жизни, впечатления об уходящем дне, описывала отношения с мальчиками и девочками, свои чувства. Надолго меня не хватило, каждый день сидеть и упрямо чиркать ручкой – это не для меня, я неусидчивая барышня. А если кто-нибудь найдет и прочитает мои сокровенные записи? Никаких секретов, это катастрофа! Как-то раз мама, наводя порядок в моей комнате, наткнулась на дневник. Мне повезло, я находилась рядом: вырвала из ее рук помятую тетрадку, прижала к груди и выбежала вон. Тот дневник я сожгла на кухне, а пепел развеяла в форточку. С тех пор с беллетристикой покончено.

– Не жалеешь? – спросил Андрей, удивленный ее откровением. Поймав себя на мысли, что Катрин не так уж и плоха, он ощутил слабую симпатию к красивой и молодой женщине. Это естественно. Неестественно то, что симпатия появилась так поздно.

– Нисколечко.

– Мне безумно любопытно познакомиться с твоей жизнью.

– Ты не первый, кто это мне говорит, – съязвила Катя.

– А какой? – Андрея задели ее слова.

– По счету? Я в арифметике не сильна. Помню только относительные величины.

– Понятно.