Больной обливался потом и отрывисто хрипел, повторяя бессвязные предложения, неадекватно посмеивался и настороженно косился по сторонам, видя в окружающих угрозу и испытывая непередаваемый страх, переполнявший накаленные внутренности. Он готов метаться по стенам и напрягал мускулистые жилы, чтобы разорвать цепь, но внимательная стража следила за каждым движением, предугадывая возможный ход. Он обессилено рыпался, изображая мученическую гримасу.

Задумчивый доктор присел на табурет, отодвинувшись на порядочное расстояние от безумца, достал бортовой журнал, щелкнул ручкой и начал опрос.

– Что с вами случилось? Откуда такой переполох?

– Мне страшно! – выпалил несчастный, пытаясь зацепить возле кресла перламутровый галстук.

– Кого же вы боитесь? – уточнял психиатр, аккуратно записывая жалобы. – Здесь вроде все свои.

– Существа! Они следят за мной! Вижу, слышу, ощущаю их. Они близко!

– Так бы сразу и сказали, – заметно расслабился очкарик. – Кто, кто? Существа? Черти что ли?

– Нет! Оборотни! Вы и есть переодетые странники! Вы уничтожите меня, как только я признаюсь! – надрывался мужчина. – Никто не подвластен воле демонов! Но судный день пока не пришел, и я не отдамся посланникам ада. Демоны! Демоны! Прочь! Убирайте архангелов! Развяжите меня?! Приказываю! Прочь! Прочь!

Санитары слушали его, не сдерживая зевоту. Наверно, приятно осознавать себя небесными слугами. Они небрежно поглядывали то на доктора, то на пойманного больного, ожидая появление за спинами крыльев.

Доктор уже не вслушивался в речь сумасшедшего, а бодро привстал, подмигнул Максиму и обратился к своему чемоданчику, набрав из ампулы прозрачный раствор. Тут же верные помощники прихватили одержимого и нагнули вперед. Доктор вонзил иглу в ягодицу, не прицеливаясь.

– Под кайфом что ли? – успел спросить Максим, когда санитары одевали больному штаны.

– Так сразу не определить! – пояснил Глеб. – Бред, глюки, возбуждение. Наверно, дебют психоза. Пусть в клинике выясняют. Сейчас он не способен на продуктивный контакт. Чуть сожительницу не зарезал! Вот молодца! Это из-за колоссального стресса. Не со зла, конечно. Такое часто случается, например, когда «белочка» вдруг приходит, но что–то я не вижу поблизости стеклотары и закуси. Дебют! Скорее, дебют. Вы осмотрели пострадавшую? Она уделит мне пару минут?

– Боюсь, что нет, – мрачно ответил Максим. – Женщина не в состоянии давать интервью. Мы спустим ее вниз и доставим в дежурку.

– Тем лучше. Зачем нам бездарно время тратить? – кивнул доктор, – а ведь хорошо, что она жива. Сейчас бы пришлось труповозку вызывать, заполнять кучу бумаг, но боюсь без блюстителей закона не обойтись. Он ведь ее чуть не грохнул. Не узнаю я его, уважаемый! Не хроник вроде. Я в этом районе давно парюсь и большинство наших героев знаю в лицо. Обычно куролесят одни и те же. Всех успеешь запомнить, и мамаш и папаш, и их полоумных родственников. А этот новенький, и симптоматика нетипичная. Любезный, скажи-ка? – Глеб плавно повернулся к больному. – Какой сегодня день, месяц, год?

Тот на удивление быстро успокоился и без ошибок назвал правильную дату. Вместо разъяренного оскала он уже надел маску благообразия, хаотично вздрагивал и закидывал голову, вытягиваясь струной, и затем сжимался губной гармошкой. Максим заметил босые ноги с обкусанными ногтями. Не хватало орудия преступления. Чем он исполосовал ее? Не зубами же искусал?

Будто предугадывая ход мыслей Маликова, психиатр указал на угол, где из-под опрокинутого пуфика торчал нож. Не мачете. Таким хлеб режут да масло намазывают на булки.

Доктор пояснил, что в приступе галлюциноза больной старается обороняться, так как в любом видит врага. Вероятно, он использовал нож для самозащиты, а под руку попалась знакомая, которая совершенно зря принялась его успокаивать и отважно приняла удар на себя.

– Оставим улики как есть, – предложил Глеб, облизывая засохшие губы. – Берем его, ребят?! Мне бы сериал досмотреть, пока батарейка в телефоне не села.

Санитары приподняли обмякшего больного без малейшего сопротивления. Он что-то шептал когда его подталкивали в спину. Очкарик обшарил взглядом квартиру, присел на край стула, положил на колени листок и бегло оформил вызов, рисуя замысловатые каракули. На последок доктор осторожно постучал по соседям. Никто не пошевелился выйти, только послышалось, как невидимая бабка прокряхтела напротив, поворачивая покрепче ключ.

Пока они спускались, к подъезду причалил полицейский наряд. Из синего «форда» показались два пузатых увальня в нарядных фуражках. Доктор четко разъяснил, что к чему, отказавшись от помощи. Казалось, он знает патрульных по именам. Полисмены записали паспортные данные дебошира и поспешно ретировались.

Сомневаясь, Максим все же предложил Глебу поговорить с женщиной. Лекарство подействовало. Красные щеки и мигающие зрачки показывали, что она находится в удовлетворительном состоянии.

– Впервые с вашим другом такое? – прямо спросил психиатр.

– Да! Не представляю, что на него нашло, – сказала она, корчась от боли. – Весь вечер ходил напряженный и молчал, а когда я достала его с расспросами, набросился с ножом. Я упала и отключилась, а когда очнулась, доползла до телефона и позвонила в службу спасения.

– Раньше никаких отклонений в нем не замечали?

– Вроде нет. Извините, плохо соображаю. С мужем все было в полном порядке. Не пил, не курил, ничем не болел.

– Значит, он ваш муж. Хорошо, – заключил Глеб. – Понятно. Дебют, дебют. Демоны, убийцы… Мы не ошиблись. Вы потом навестите его в больнице и забирайте, если он откажется лечиться. И обязательно расскажите в подробностях о нем лечащему врачу.

Для страховки Максим обменялся с Глебом контактами, чтобы узнать, чем дело закончится. Время поджимало. Он корил себя за нерасторопность и неоправданный риск. Пациентку нужно скорее доставить в клинику. Неизвестно, как она перенесет кровопотерю и жуткий стресс. Отправив Димку в кабину к Симычу, Максим сделал пациентке дополнительную инъекцию и внимательно следил за ее состоянием. Женщина жалостливо всхлипывала и невпопад отвечала на вопросы в предобморочном состоянии, а Максим думал о странном вызове и абсурдном поведении ее благоверного. За что он ее? Жестокие раны! Видно, действительно напал без прямого умысла. Лишний сантиметр влево, и прокол задел бы жизненно важные органы. По пути Максим диагностировал у нее сотрясение мозга, проверив основные рефлексы.

В приемном покое дежурной лечебницы Максим вкратце обрисовал клиническую картину, настаивая, чтобы пациентку определили в реанимацию, а ее небрежно переложили на кушетку и увезли по белому коридору. Теперь совесть его чиста, он не допустил серьезных ошибок, доставив ее в целости и сохранности. Не скончалась, и ладно. Дальше пусть разбираются, как хотят.

У машины неторопливо курил Симыч, делясь футбольными новостями с Димкой. Заметив Максима, словно непослушные плохиши, они прикинулись припадочными, скорчив отвратные рожи, жалуясь, что им не платят за вредность, а следовало бы раскошелиться, раз они здоровьем рискуют.

Максим достал из бардачка полотенце и вытер мокрую шею.

– Вызов! – гаркнул водитель.

Расселись по местам и помчались дальше. Накатывала дремота, сосало под ложечкой, и клонило на боковую. Хотелось развалиться удобнее, убавить громкость приемника и заснуть, предварительно опрокинув стопочку коньяка.

Летом фельдшер носил с собой в термосе законспирированное пиво, но последний месяц хвастался, что завязал с алкоголем, употребляет только парное молоко и квас. Маликов обожал квас. Когда к полудню жара окончательно доставала, они подъезжали к разливной бочке и покупали двухлитровые бутылки, опустошая их в ожидании приказа диспетчера, правда проскользнуть мимо живительной точки удавалось редко.

– Что на этот раз? – спросил фельдшер, ковыряясь в карманах джинсов.

– А я почем знаю? – брыкнул водитель. – Не объяснили.

До цели мчали по объездным дорогам, пересекая водосточные стоки. Симыч знал свой район как родинки на теле покойной супруги. Набрав рекордный водительский стаж, он гнал похлеще заправского таксиста по кратчайшему расстоянию, даже если юлил в объезд, как матерый профи, прокрутивший за баранкой тысячи километров до камней в почках и хронического простатита, но верно служивший столичному здравоохранению и лично префекту округа. К юбилею его даже наградили почетной грамотой и солидной премией, даже подарив путевку в подмосковный санаторий. Симыч никогда не звездился и по личной инициативе делился опытом с подрастающими пасынками, чтобы те не меняли белоснежную скорую на драную маршрутку.

Когда подъехали, шум и гам доносились из сквера с нахлобученными кустами. Около биотуалета и ларька с шаурмой собралось мини столпотворение. На месте их снова ждали. Максим не поверил счастливой встрече. Закон парных случаев в действии. Успевшая стать родной психиатрическая бригада уже обрабатывала шального седого дядьку в коричневом джемпере и старомодных джинсах, прыгающего как пьяная обезьяна.

Действовали в темпе и слаженно. У клиента вспорота брюшная стенка. Темная кровь окрасила асфальт. Максим принес инструменты, оттолкнул стервятников и хладнокровно продемонстрировал отточенное искусство, наложив швы на рваный разрез. Седовласый пугал толпу и молил о помощи. После перебинтовки его уложили на каталку, фиксировав за запястья.

– Приветствую, коллега! – прозвучал знакомый баритон. – Вот вам пример незавершенного суицида. Носился по парку, как заводной апельсин, и что-то кричал, скрывался от кого-то. Видимо, от мнимых преследователей. Ну, и добегался. Решил покончить с собой. Так, дорогой? – обратился Глеб к незадачливому самоубийце: – Признавайся! Зачем брюхо вспорол? Резать-то не так надо.

– Мстители найдут! – глухо произнес больной, – они придут за мной. Лучше смерть, чем попасть в клетку. Я не вынесу издевательств! Убейте меня! Убейте! Они не отстанут. Я пытался спастись. Это все они, они довели до края. Что я натворил? Нет! Это словно был не я, а неизведанная, чужая сила! Нет! Я никогда не подчинюсь им! Никогда!

– Тише, тише, вредно так волноваться, – вмешался Максим. – Помолчите пока! Пресс надорвете! Так куда его?

– А вы как думаете?

– Забирайте! Нам с ним связываться не резон. Только пусть его осмотрит хирург.

– Правильно, – кивнул Глеб. – Бойкая ночка выдалась. Многим вдруг снесло крышу. И этого джентльмена я вижу впервые. На вид вполне приличный гражданин. Вон его пиджак мокнет в луже. Дорогой пиджак, между прочим. В парке земля как жижа от дождя не просохла. Кто-то видел его очки, или уже стащили? Здесь околачивался очевидец. Вон тот!

Сомнительный хлыщ в грязных кроссовках и оранжевой кепке, держа в руке банку энергетика, донес, как полоумный скакал по скверу, пытаясь от кого-то спастись.

– Его окликнули, предположив, что наяривает бухой бомжара или возмутитель спокойствия, – пояснил случайный свидетель. – Собирались ментов вызвать, да у самих рыло в пушку, а потом заметили, как он резанул себя и упал.

– Вся шняга закрутилась, когда он вылез из черного внедорожника, – добавил второй зевака, сверкая гарнитурой. – Отошел к бордюру, и как запляшет вприсядку, как физкультурник, типа олимпийский резерв, задал такого шороха – вот было палево, а потом пустился наутек. Даже не успел заснять его на мобилу. Дикий страх на него напал, и точно та тачка его сопровождала, а как пырнул себя, так тачка пропала. Похоже, его пасли! Связь здесь есть, правду говорю, мужики! Связь прослеживается, потому как тачка крутая. Уехала, а он подыхать остался.

– Нет, нет, молчите! Они придут за вами! – мычал раненый, пытаясь встать, что ему отчасти удалось, но его прихватили расторопные санитары и прижали обратно.

Поразительно, какой неистовой силой обладал этот человек?! Максим осторожно измерил давление и пульс пациента. Оба показателя зашкаливали. Раненый испытывал прединсультное состояние. Его бы сдать в неврологию, но Маликов не озвучил здравую идею.

– Мы сами снизим давление, – снова прочитал мысли Глеб. – Аффективно-бредовой приступ. Документы в порядке. Ученый он, физик, числится в какой-то академической абре кадабре. С ними такое часто случается! Не новость. У меня башка раскалывается! А у вас?

Сосредоточившись, Максим ощутил колкое защемление в затылке, а виски будто налились свинцом. Когда-то он мучился мигренью, но не придавал ей значения, редко принимал анальгетики, и пустил здоровье на самотек.

– Есть немного, – отрешенно ответил он.

– В той квартире тоже самое испытывал. Только вы не напрягайтесь зря! Это, как говорится, мой бред, – иронично предупредил Глеб и обратился к страдальцу: – Так ты убить себя хотел или пошутить?

– Хотел! Убью! Невыносимо! Невыносимо! – тараторил больной – Они придут за вами! Никогда не соглашайтесь на их условия! Никогда не соглашайтесь на их уловки! Цепная реакция запущена, но им не добиться результата. Ужас порождает насилие, и они заберут многих. Вам мало не покажется! Опыты закончатся крахом. Полное поражение…

– А вурдалаки? Демоны? Вы не выпивали сегодня?

– Демоны… Они и есть демоны… Мои каратели… Демоны в человеческом обличии, – сокрушительно повторял несчастный. От перенапряжения швы на животе могли лопнуть в любой момент, и он пролился бы лавой кишечного брожения и умер на сносях, подставляя заботливых лекарей.

Глеб подал знак. Санитары вкололи помешанному в бедро лошадиную дозу транквилизатора. Оба доктора чувствовали себя неуютно. Тут как тут подкатила полиция, и показались репортеры, фотографируя бедолагу, и выслушивая бессвязные реплики, пока его грузили в машину. Информации хватит, чтобы сделать дядьку героем утренних новостей.

Маликов уклонился от интервью, спрятавшись в скорой, а Глеб охотно прокомментировал инцидент, важно жестикулируя указательным пальцем. Энтузиазм репортеров быстро угас, и они укатили прочь так же внезапно, как и появились.

– Вот настоящие демоны, – довольно заметил Глеб. – Никакого от них спасения! Согласны, док? А первого клиента, между прочим, приняли на ура. Доставили его согласно прописке. Он, представляете, на удивление быстро пришел в себя. Не знаю, как это получилось, но никакого бреда в приемном покое он уже не нес, на вопросы отвечал правильно, и уже меня чуть не приняли за ненормального. Я попал под удар и подорвал репутацию, что привез к ним обычного дебошира. Долго объяснял, что произошло, и заставил больного вспомнить, что он тогда испытывал. Он не отрицал, что кукухой двинулся, и утверждал, что нуждается в психологической помощи, дескать, подавай ему психолога, желательно девушку, выпускницу МГУ. Где же ему такую найдут? Наивный! А ложиться в стационар отказался. Пришлось оформлять его по статье. Я наплел дежурному, что он склонен нарочно прятать симптоматику. Поверьте, внешне он был абсолютно нормален, спрашивал о жене, и совершенно не понимал, как мог так жестоко с ней поступить, собирался немедленно навестить ее, требовал отвезти к ней за наш счет. Мы тогда пошутили между строк, что, мол, рогатый он, застукал ее с хахалем, и тому подобное, но тему не развивали. Короче, вкололи ему снотворного и сопроводили в наблюдательную палату. Дальше я учтиво ретировался. Сознаюсь, я обычно быстрее сбегаю, но уж больно тип интересный. И этот шутник на него похож. Только вычурная аутоагрессия смущает. Хорошо, что рядом никого не оказалось. Сейчас повезу его в другую больницу. В предыдущей попросили не беспокоить, а он по регистрации как раз подходит. Положу его в отделение суицидников. Будет на карандаше и на полном пансионе под неусыпным вниманием медсестер. Заполнит тесты, сдаст анализы, выпьет таблеточку, проспится и раскается в содеянном.

– Мда… странно, – отрешенно сказал Максим. – Разве сейчас обострение? Вроде не сезон?

– Верно. Только у нас всегда сезон. Кстати, прошлым летом была мода скакать голышом по центру, пугая прохожих. Это были забавные курьезы. Но те как на подбор наш проверенный контингент, а тут неизвестные господа, и если уж, между нами, не похожи они на психиатрических больных, совсем не похожи. От своих запах особый исходит. Сразу определяем членский билет, а эти – аномальные субъекты. Предполагаю, что наглотались они какой-то синтетической дури, и их вштырило не по детски, но это чисто мои теоретизирования. Вам, боюсь, они будут непонятны. Простите, не утомил?

– Нет, что вы! У вас увлекательная специальность, – искренне заключил Максим. – Романтика! А мы ремесленники, действуем строго по алгоритму. Делай раз, делай два. На автомате.

– Что вы?! Какая романтика?! – скривился доктор, – одно и тоже, одно и тоже. Приелось! Хочется зарыться в песок. Вы спасаете жизни в буквальном смысле, вы – герои, а мы реально демоны в человеческом обличии, истуканы в белых халатах.

Глеб горько усмехнулся и опустил взгляд.

А ведь он так молод, подумал Максим, а уже превращается в циника, и блеска в глазах уже нет, а был ли он раньше, и будет ли в будущем, если он определяет суть ближнего