Не удивительно, что сельджуки быстро набирали силу и начали представлять значительную стратегическую угрозу и для Византии, и для Халифата. Вместе с тем они вовсе не претендовали на власть в исламской державе, и поэтому суннитские халифы, играя роль марионеток рядом с могущественными султанами, в то же время чувствовали себя в куда бульшей безопасности, чем при шиитах Буидах. Все шло своим размеренным шагом, и один правитель правоверных сменял другого. После смерти альКаима новым халифом стал его внук, 19летний альМуктади Биамриллах (1075—1094). Женившись на дочери Сельджукского султана, он играл такую же второстепенную роль при них, как и его дед52.

Чтобы представить картину мусульманского мира, окружающего Византию, более полно, кратко бросим свой взгляд на Испанию, где с VIII века правила династия Омейядов. В течение многих столетий они мечтали о восстановлении своих прав, нарушенных Аббасидами, и, наконец, в 929 г. это почти случилось. Абдуррахман III ибн Мухаммад ибн Абдулла (912—961) почти 20 лет собирал отколовшиеся куски бывших владений предков и имел успех. В 931 г. он взял штурмом город Сеуту, а в 932м – Толедо, принудив королей Леона и Наварры платить ему дань. Правда, этот правитель был лишь на четверть арабом – его мать и бабка принадлежали к племени басков.

Узнав об убийстве альМуктандира и давлении, которое турки оказывают на халифов, он сам объявил себя халифом мусульманского мира и повелел называть свое государство Кордовским халифатом. По его указу во всех публичных молитвах и документах он должен был именоваться «предводителем правоверных» и «защитником веры». Поскольку на Юге ему угрожали Фатимидыизмаилиты, этот суннит организовал войско, в котором значительную долю составляли мамлюки – рабыславяне, выкупленные у германцев и обращенные в Ислам. Затем он вступил в переговоры с вождем местного берберского племени Мухаммедом ибнХазером, а также привлек на свою сторону талантливого полководца Фатимидов ИбнАбилАфия. Его войны были весьма успешны: он отвоевал у Фатимидов Магриб, и многие европейские государи поспешили направить к халифу Кордовы посольства с предложением о дружбе.

Однако вскоре ему пришлось вновь вступить в борьбу с королевством Леон, правитель которого воинственный и смелый Рамиро II (931—951) испытывал жгучую ненависть к мусульманам и в 933 г. нанес им серьезное поражение. В ответ халиф пошел походом на Кастилию, разрушил столицу королевства Бургос и казнил всех монахов, которые попадались ему на пути. Правда, вскоре Рамиро II сумел объединиться с правителем одной из местных общин, Мухаммедом ибн Хашимом, который имел какието личые причины ненавидеть халифа. В 934 г. тот признал Рамиро II своим сюзереном, и под их управлением вскоре весь север Испании объединился против Кардобского халифа. Впрочем, благодаря своей храбрости и напору халиф сумел разгромить войска оппозиции, заставив капитулировать Мухаммеда ибн Хашима, после чего бывший враг присоединился к нему. По сути, теперь халиф правил всей Испанией, кроме Леона и небольшой части Каталонии53.

В 961 г. ему наследовал сын альХакам II (961—976), продолживший серию побед отца. Молодому вождю правоверных без особых усилий удалось обеспечить гегемонию Кордовского халифата над христианскими государствами Испании. Помимо этого, он удачно воевал с Фатимидами в Северном Марокко и дважды победил норманнов, попытавшихся овладеть Лиссабоном и Атлантическим побережьем Испании.

Увы, его преемники были не столь удачны. В скором времени и надолго возникли самые головоломные комбинации в борьбе за Халифат, где мамлюки начали играть далеко не последнюю роль. Уже при Мухаммаде II (1009) возникли трения с гвардией, которая не признавала его халифом, а короновала внука Абдуррахмана III Хишама II (1009—1013). При Сулеймане (1013—1016) начальники провинций начали открыто объявлять себя самостоятельными правителями. Наконец, при Хишаме III (1027—1031), погибшем в результате дворцового заговора, Кордовский халифат распался на множество мелких арабских государств, независимых друг от друга54.

В течение нескольких лет все провинции Испании осмысливали свалившуюся на них независимость. Простые обыватели с тревогой смотрели в будущее, зато военачальники много выграли от этой политической мозаики. Берберские командиры поделили между собой Юг полуострова, славянские – Восток. Два главных города – Кордова и Севилья приняли республиканскую форму правления. Самыми могущественными правители стали Зави – принцы Гранады, принцы Альмерии Хайран и Моджехид, правителями Балеарских островов – этнические славяне. В Толедо власть захватила старая берберская семья Бени ДхунНун, а в Кордове – ибнДжавар55.

В это же время на Западе возникла иная сила, с не меньшим успехом, чем турки, воспользовавшаяся практически состоявшимся разгромом арабов в Италии и на островах Средиземного моря. Это были дети Севера – норманны, во множестве прибывавшие в Италию с различными целями. Некоторые из них служили наемниками у Римского папы, другие – у Западного императора, а третьи, самые дерзкие, как Роберт Гвискар (1059—1085), первый норманнский герцог Апулии, решили основать в Италии собственные владения.

Как уже отмечалось в предыдущей книге, в 1053 г. норманны нанесли тяжелое поражение армии папы Льва IX и добились от того признания завоеванных ими областей в Южной Италии в качестве своих владений. Постепенно их аппетит разгорался, и с подачи Римского епископа норманны стали вынашивать более смелые планы. Роберт Гвискар поставил перед собой цель захватить все византийские владения в Южной Италии, а затем овладеть Сицилией, за несколько лет до этого едва не возвращенной Византии победами ее доблестных полководцев. Уже к концу 1055 г. Гвискар захватил города Ория, Нардо и Лечче, прошел победным маршем по Югу Италии и завладел Минервино, Отранто и Галлиполи. Оставленные Римским епископом и Константинополем, итальянские греки не могли долго сопротивляться норманнам56.

Вскоре Гвискару выпал удачный шанс – король Генрих III (1039—1056) скончался в возрасте 39 лет, а его малолетний сын Генрих IV (1056—1106) лишь номинально исполнял обязанности Германского короля. В самом же Риме разыгрались страсти по очередному понтификату. Как и ранее, схлестнулись две партии, одна из которых по настоянию Гильдебранда поставила своим кандидатом в понтифики Николая II (1059—1061), а вторая – Бенедикта X (1058—1059), впоследствии названного антипапой. Николай II заключил союз с норманнами, и те в считаные дни подвергли владения Бенедикта X страшному опустошению, а его самого захватили в плен, лишили духовного звания и заточили в церковь Святой Агнессы в Риме.

При их непосредственной помощи новый папа созвал в апреле 1059 г. Собор в Латеране, где принял новые правила об избрании Римского епископа, действующие, кстати сказать, еще и сегодня. Смысл нововведений заключался в том, что отныне Римская церковь будет сама выбирать своего предстоятеля, не прибегая к услугам императорской власти. Нет сомнений, что за спиной этого декрета стоял Григорий Гильдебранд и… норманны, без силовой поддержки которых никто бы в Риме не решился на такой смелый шаг.

Взамен папа Николай II признал за Гвискаром титул герцога Апулии и Калабрии, нисколько не позаботившись спросить об этом поступке Константинополь, где попрежнему с полным правом считали эти области своими старинными владениями. Наконец, взамен на обещание норманнов служить Римскому престолу и передать все епископии Сицилии под власть Апостольского престола, понтифик даровал Гвискару этот остров, как своему вассалу57.

Как писал один историк, «права ограбленных Византийских государей были так же мало приняты папой во внимание, как и власть Германского императора. На глазах у людей одна легитимная власть устранялась, и ей на смену ставилась другая, основанная на грабеже. Может показаться изумительной та уверенность, с которой папа отдавал чужеземцам, как свою собственность, не принадлежащие ему провинции и даже вперед утверждал за этими чужеземцами те земли, которые еще надо было покорить»58. Активную помощь в овладении островом Гвискару оказал его младший брат Рожер Отвиль (1061—1101).

…История тех седых времен, быть может, не всегда выглядит в розовом свете, зато изобилует сильными, харбктерными личностями, которым в одинаковой мере были присущи высокая религиозность, жесткость на поле боя и милосердие после него. Не стал исключением и герой нашего повествования, резко изменивший ход событий тех веков и ставший первопричиной создания норманнами собственного королевства в Сицилии. Как свидетельствует хроника тех лет, уже будучи герцогом Апулии, Роберт Гвискар поехал на охоту и, преследуя какогото зверя, отстал от своих спутников и оказался в глухой чаще. Выбираясь оттуда, он неожиданно встретил прокаженного, воззвавшего к нему о помощи. Гвискар внял его мольбам и усадил на своего коня сзади себя. В дороге тот, ссылаясь на то, что его руки окоченели, просил герцога согреть их под его одеждой, и Гвискар безбоязненно позволил прокаженному прикасаться к своему телу, нисколько не опасаясь заразиться.

Прибыв домой, в замок, он отнес прокаженного в спальную комнату, чтобы тот отдохнул, а сам предупредил жену, что гость будет ужинать вместе с ними. Но когда герцогиня пошла позвать несчастного больного, то никого в комнате не оказалось, зато вся она была наполнена невероятным благоуханием. На следующий день Роберту явился в видении Христос и открыл ему, что это Он предстал перед ним в лике прокаженного, чтобы испытать его милосердие. Господь же предупредил Гвискара, что у него с женой будет несколько сыновей, один из которых станет императором, второй королем, а третий – герцогом. Разумеется, это пророчество сильно окрылило герцога, которому с тех пор удавалось побеждать всех своих врагов59.

Вернемся, однако, к основному повествованию. Едва ли маневры папы могли вызвать одобрение в Германии, но малолетний император Генрих IV и его мать не имели никакой возможности воспрепятствовать папе и норманнам делить имперские земли. Этот конфликт, пока еще приглушенный вследствие указанной причины, вскоре породит многолетнее и тяжелейшее противостояние папы и императора, приведшее Запад к острейшему политическому и религиозному кризису. Правда, это все еще впереди…

Прежде чем начать наступление на остров, Гвискар в 1060 г. захватил оставшиеся византийские города в Калабрии – Россано, Джераче, Таранто и Бриндизи. Оставался только город Бари, но и его судьба будет скоро решена. В октябре 1060 г. Константин X Дука направил, наконец, в Италию свой флот с войском, и угроза византийцев была настолько реальна, что Роберт Гвискар был вынужден срочно собирать все наличные силы, чтобы отразить ее. Однако до серьезных сражений дело не дошло, и византийцы спокойно отправились в Бари. Конечно, без таких опытных полководцев, как Георгий Маниак, Катакалон Кевкамен или Лев Торник, разбить норманнов, не проигравших ни одного сражения в Италии за последние 30 лет (!), было невозможно. Тем не менее в течение ближайшего времени Византийское правительство пыталось помочь своим соотечественникам в Южной Италии, поднимавшим восстания против норманнов в 1064 и 1066 гг.

Впрочем, всем было ясно, что со столь могучим соперником малыми силами не справиться, но Константин X Дука и не пытался начать настоящую войну – ему было жаль для этого денег, да и армия почти прекратила свое существование. И в скором времени Гвискар со своими товарищами, завладев Сицилией и сломив остатки последнего византийского сопротивления в Италии, станет претендовать на большее – об этом речь пойдет дальше.