Отзывы на книги автора «Алексей Варламов»

Это настолько здорово, что, право, нет слов. Человек и его жизнь - это нагромождение нелепостей. Есть вещи, которых делать нельзя никогда, ни при каких условиях, по определению - нельзя и всё. Даже мыслить этого нельзя, иначе - духовная смерть. Вот об этом и рассуждает Алексей Варламов. Обязательно читайте.

На редкость неинтересная, нудная книга с какими-то притянутыми параллелями и противными героями. После прочтения осталось ощущение булькающего супа из вонючей требухи.

Бывают книги, которые во время чтения вызывают восхищение на каждой странице и в первые дни по завершении удерживают в голове приятное послевкусие, но спустя несколько недель ощутимо подкисают. Не то чтобы они совсем портятся, но с отдалением от периода погружения в текст становятся видны строительные леса и наспех спрятанные за впечатляющим фасадом истории формальные и содержательные недоработки.

Одна из таких книг – роман ректора Литинституа Алексея Варламова "Одсун". Я прочел книгу в конце мая, был в восторге и собирался тогда писать большой отзыв, но в июне словил месяц апатии (что со мной часто случается после отправки семьи на дачу, когда я остаюсь один в онемевшей пустой квартире), и отзыва не случилось. Неделю назад я побывал в книжном клубе Натальи Ломыкиной "Под обложкой" на обсуждении "Одсуна" с автором, с удовольствием посидел в углу, послушал, что говорят другие читатели и как им отвечает Алексей Николаевич, узнал важные детали о создании романа, позволившие досложить воедино мозаику моих впечатлений от книги.

Начну с того, что я собирался написать об "Одсуне" месяц назад.

"Одсун" Алексея Варламова – это идеальный политический роман. Он посвящен самому сложном направлению в политической тематике художественной литературы – крупным межнациональным конфликтам – и повествует о самом чувствительном, что только есть для российского читателя в этом направлении – о кризисе в российско-украинских отношениях. Поскольку кризис не урегулирован и непонятно когда будет урегулирован, писать о нем серьезную аналитическую художку – гиблое дело, поскольку в нашем общественно-политическом поле такую книгу обязательно линчуют либо патриоты за антироссийскость, либо либералы за путинизм. А если написать корректно-сбалансированно, и те, и другие тут же спросят: "А что это ты какой нейтральный? Врагов поддерживаешь, да?".

Алексей Николаевич нашел безупречный путь, как написать о российско-украинском разломе, не вызвав к книге и автору вопросов ни у кого, кроме откровенных шизов (у шизов вопросы возникают к любым объектам и субъектам в силу агрессивного мышления). Писатель взял аполитичного персонажа, классического маленького человека, умалил его до самого крошечного социального статуса и дал наблюдать из позиции общественной инфинитезимали за большими политическими катастрофами. "Одсун" – это воспоминания о протерянной молодости и размышления о текущем моменте 49-летнего бездомного алкоголика, по случайности оказавшегося в 2018 году в Судетах. В самом деле, ну какие претензии могут быть к политической позиции бомжа, что-то пьяно бормочущего из-под забора? Для обоих лагерей он и бесполезен, и безвреден, и это, конечно, блестящая авторская находка.

Я много думал о том, зачем Варламов сделал главного героя в среднем возрасте настолько пассивным, слабым и несамостоятельным, если в молодости он был вполне нормальным парнем, который чего-то хотел и даже какие-то поступки совершал, и пришел к выводу, что Славу/Вячика автору пришлось принести в жертву политической стратегии романа – "сказать о российско-украинском кризисе все, что можно". Герой на протяжении 500 страниц высказывает примерно все возможные точки зрения на то, как начинался разлад между Киевом и Москвой, почему его не удалось остановить и кто во всем виноват. Можете быть уверены, ваша позиция по этой теме, сколь бы оригинальной она ни была, в книге тоже есть. Слава/Вячик в какой-то момент даже называет себя "ватным либералом", поскольку он (не)поддерживает и тех, и этих. Чтобы мотивировать политическую суперпозицию героя, Варламов сделал его безвольным перекати-полем: сегодня в одном направлении мысли в голову задувает ветром перемен, завтра в другом.

Именно на этом, на мой взгляд, основана идеальность "Одсуна" как политического романа: он не агитирует читателя ни за какую-то конкретную партию, ни против. Книга собирает в себе полный корпус представлений о дофевральском периоде российско-украинского кризиса и предлагает читателю самому выбрать, какой из подходов ему ближе, а также по своему вкусу ответить на вопросы, намеренно подвешенные в воздухе, начиная с сакраментального "Чей Крым?". И именно благодаря этому "Одсун" останется в истории русской литературы, в отличие от сиюминутных агиток обоих лагерей, так как свободные размышления ценнее готовых ответов с подогнанными под них вопросами. По той же причине, что каждый найдет в романе что-то для себя, я уверен, Алексей Николаевич возьмет в этом году первую премию "Большой книги": с тех позиций, с каких обычно оценивает книги жюри БК, к "Одсуну" просто не к чему придраться.

Также "Одсун" при должном анализе дает очень важный опыт любителям думать о судьбах мира: его сюжетные линии демонстрируют малоизвестный закон истории "аналогии не аналогичны". Там есть два соблазна типа "сова-на-глобус". Во-первых, соблазн отождествить российско-украинский кризис с историей конфликтов чехов и судетских немцев, завершившейся тем самым "одсуном", то есть тотальной депортацией неславян из Чехии: главы воспоминаний героя чередуются с главами о немцах и чехах, и такая композиция как бы намекает на симметричность межнациональных конфликтов. Во-вторых, соблазн отождествить российско-украинский кризис с историей любви Славы/Вячика и женщины всей его жизни Кати – он же из Подмосковья, а она с Украины, у них не ладилось из-за украинской темы, он отпустил ее в объятья Запада, а она затем стала одним из медийных лиц Евромайдана. Но ни то, ни другое отождествление не верно. Можно пытаться выцарапать мимолетные сходства, однако они обязательно будут приводить к ошибочным выводам. Отношения между русским и украинским народами несравнимы с тем, как чехи относились к немцам в Судетах и что с ними сделали, а уж сходств между вялым героем и Москвой, между всю жизнь любившей его Катей и Киевом нет никаких вообще. У всех все по-разному происходит, и даже если очень хочется провести параллели, пожалуйста, не делайте этого.

Для закрепления в книге даже есть эпизод об аналогии между вращением планет вокруг звезды и движением электронов вокруг атомного ядра, открытие которой внушило одному из персонажей уверенность в глобальной фрактальной взаимосвязанности вещей и событий. Чтобы понять скрытый смысл эпизода, надо вспомнить, что движение электронов вокруг атомного ядра не имеет ничего общего с вращением планет вокруг звезды, кроме слова "вокруг" – их определяют разные фундаментальные силы, они имеют абсолютно несхожие траектории. Единственная верная аналогия здесь в том, что в жизни между большими и малыми событиями так же мало аналогичного, как и в физике между уровнем небесных тел и уровнем элементарных частиц. Слава/Вячик сделал все, чтобы порвать с Катей не потому, что он отражение российской внешней политики на постсоветском пространстве, а потому, что он кретина кусок. Рост украинского национализма в сердце припятской Кати происходил не из-за дурнины Славы/Вячика, а независимо от него – девушка искала идентичность. Конечно, исторические катастрофы влияют на людей, порой очень сильно, но в простых человеческих отношениях все равно решает личное, а не историческое.

Теперь немного абзацев о подкисших строительных лесах "Одсуна".

Алексей Николаевич в книжном клубе "Под обложкой" рассказал, что не планировал издавать "Одсун". Он писал его долго, с 2017 года, и с началом СВО отложил рукопись примерно навсегда, поскольку решил, что история о российско-украинском кризисе, прослеженная только до 2018 года, уже не актуальна. Но летом прошлого года он по ошибке отправил кому-то файл с "Одсуном" и испугался, что рукопись украдут и присвоят – поэтому ему пришлось послать книгу в Редакцию Елены Шубиной. Елена Данииловна пришла от романа в восторг, и он был запущен в издание в приоритетном порядке.

До этого "Одсун" был книгой-для-себя – как сказал Алексей Николаевич, "у всякого писателя должен быть роман про запас" – и пребывал в полусыром состоянии, поскольку автор не планировал в обозримой перспективе выпускать его в свет. И вдруг откуда ни возьмись его понадобилось издать, из-за чего Варламову пришлось срочно доводить рукопись до приемлемого вида. Как книга-для-себя "Одсун" являлся намного более политизированным текстом, главный герой регулярно пускался в пространные политические рассуждения, чего автору не захотелось видеть в публичной печатной версии. По его словам, он считает роман не политическим (так же, как Джозеф Макэлрой не считает роман "Плюс" о мозге, разрастающемся на орбитальной станции, научной фантастикой, ох уж эти авторы), а любовным, и чтобы поднять любовную линию Славы/Вячика и Кати на поверхность истории, Алексей Николаевич обкорнал всю политику, какую смог. В итоге, признался писатель, из-за спешки он впервые не вполне уверен, что у него получилось, о чем же все-таки книга.

Я не могу согласиться с уверениями автора, что роман не политический. Сначала он повествует об общественно-политических последствиях распада СССР, о том, как люди на них реагировали и как людей ими нахлобучило, затем он о нарастании российско-украинских противоречий, вылившихся в события 2014 года, и снова о реакциях людей и нахлобучивании, а вперемежку – о том, как чехи ненавидели судетских немцев и с переменным успехом их щемили, защемив окончательно за счет победы СССР над нацизмом. Да, чешская часть дается на примере истории одной немецкой семьи, выбравшей смерть вместо одсуна. Да, советская и российско-украинская часть проходит фоном для любовных страданий простого русского алкоголика. Но как бы Алексей Николаевич ни урезал политическое в романе, оно остается и фундаментом, и конечной целью текста. Наоборот, личное выступает в "Одсуне" фоном политического, и поспешная перебалансировка истории только обнажила недостатки персонажной системы романа.

В "Одсуне" нет ни одного живого персонажа. Конечно, это не мешает читателям узнавать в их историях себя и сочувствовать героям (я, например, весьма сочувствую ряду эпизодических персонажей в "Радуге тяготения" Томаса Пинчона), но факт остается фактом: и Слава/Вячик, и Катя, и друг детства Петя Павлик – функции, необходимые автору для подводки очередного сюжетного эпизода к раздумьям о политике. Главный герой в тексте – не то что бесхарактерный мужик, а картонная маска для проговаривания патриотических, либеральных и обывательских мыслей. Автор либо не успел, либо и не планировал обеспокоиться реалистичностью Славы/Вячика: с одной стороны это тупой истеричный алкаш, с другой стороны тонко чувствующий и проницательно мыслящий интеллигент. Когда Варламову нужна истерика, герой дает истерику, когда нужна поэзия, герой дает поэзию, а когда нужен поступок, перечеркивающий все предыдущее поведение, герой марионеточно дает такой поступок.

То же самое с Катей. Она появляется в тексте лишь для того, чтобы у главного героя появился повод усиленно думать об Украине. И когда надо, это беззаветно любящая Славу/Вячика, чистая душой и очень красивая женщина, а когда надо, резонер, подающий Славе/Вячику проукраинские реплики. Для сведения воедино счастливой молодости и несчастной зрелости героя Варламов заставляет его без малейшей причины бросить Катю, а Катю – исчезнуть на 20 лет между бурным началом 90-х и Евромайданом. Когда же автор все-таки достает Катю из сюжетного шкафа, выясняется, что 20 лет она ничем особенным не занималась и хранила верность Славе/Вячику. Почему? Потому что она только генератор обиды (определяемой Алексеем Дмитриевич Шмелевым как недополученная любовь) на главного героя, найти толкового мужчину с таким функционалом Кате просто не положено. И вроде бы Слава/Вячик и Катя подают признаки человеческой жизни – Алексей Николаевич замечательно прописывает их чувства, мысли, разговоры и в целом историю любви – а регулярно оп! – становятся видны руки автора, торчащие под подолами на самом-то деле кукол из папье-маше.

Причем началось у меня осознание мертвенности персонажей с Пети Павлика, который в детстве был мальчиком-загадкой с большим сердцем, но уже в университете стал сюжетным транспортом для перевозки главного героя в нужные локации. Поэтому Петя и философ, и эзотерик, и миллионер, и друг властей предержащих, и враг властей предержащих. Серый Волк для Славы-бомжовича. Убедившись, что у Павлика нет постоянного характера и он появляется на страницах книги только в функции волшебного помощника, я решил подойти с тем же вопросом о функциональности к паре главный герой + его любовь, и все мои сомнения о моделировании Алексеем Николаевичем их характеров рассеялись: не было никакого моделирования, автор передвигал кукол так, как ему требовалось для очередной сцены с политическим смыслом. А признание писателя, что "Одсун" был "книгой-для-себя" и допиливался в сжатые сроки с целью сократить политическое и высветить личное, расставило все на свои места.

"Одсун" Алексея Варламова – прекрасная книга о том, как мы жили до 2018 года включительно и как мы добрались до жизни такой (Константин Мильчин называет этот тип сюжета "Разбираем трактор") с рамочным контрпримером, как благополучно живущие чехи в 40-е дошли до близкого к геноциду массового изгнания немцев из Судет. Чешская часть – познавательная, российско-украинская – узнавательная, а рассуждения Славы/Вячика – очень душевные, честные, по-простецки непредвзятые, а потому регулярно противоречивые. Только не ждите от романа живых персонажей. Их там нет.

Новый сезон "Большой книги", новый роман Алексея Варламова.
"Одсун" роман многослойный, отсылающие ко многим произведениям самого Варламова и не только, вот где уж действительно гипертекст и интертекстуальность. Здесь и "Москва-Петушки"  (уезжал герой романа в свою Купавна с того же Курского вокзала и до Железнодорожного по тому же маршруту ехал, что и Венечка, да и финал перекликается с произведением Ерофеева), и "Купавна" самого Варламова. И его же"Душа моя, Павел", и книги из серии ЖЗЛ: Пришвин, Григорий Распутин, Булгаков, Розанов. И есинские "Твербуль" и "Дневники ректора". И пивная "Тайвань", не первый раз упоминается у Алексея Николаевича. Все перекликается и переплетается. И так во всем романе. Лейтмотив "Одсуна" это КАТАСТРОФА. Чернобыльская катастрофа и катастрофа судетских немцев, крушение на станции Купавна и Киевский Майдан 2014 года, личные и государственные, распад семьи и СССР.
История жизни главного героя переплетается с историей страны. Правда ГГ никак не участвовал в жизни страны, он был сторонним наблюдателем, как и многие его соотечественники. И как только он решил стать деятельным участником, для него все кончилось печально.
При всем моем уважении к Алексею Николаевичу, всё-таки это литературоведческий роман. Его написал филолог. Ну уж прямо видны все конструкции и  приемы. И сразу становится понятным что Катерина, это образ Украины, то есть части России, которую насильно заставили учить мову.

Я не хочу, – она заплакала. – Я не люблю украинский язык. Ну ладно еще английский, французский. Или лучше всего испанский. Да и какая я украинка? Я – Катя Фуфаева. У меня папа русский, мама русская, они приехали на станцию работать и здесь поженились. В школе нас заставляли мову учить, но кому она нужна? Все же всё понимали и ставили кому четверку, кому пятерку в зависимости от того, как выучил Шевченку.

И как из русской советской девочки Кати Фуфаевой получилась ярая украинская националистка? А все потому, что главный герой сам ее толкнул в объятия Америки. Но это все шито белыми нитками по черному крепу. Тут другой ассоциации и не возникает.
В названии глав романа, очень много отсылок к другим произведениям. И тот же "Твербуль" Сергея Есина, и "Звёздочка", "Купавна" и "Попугай на Оке" - самого Варламова. Про "Три сестры" и говорить не приходится. А чего стоит "Памяти "Памяти" - саркастическая отсылка к роману Марии Степановой.
А игра слов - Съест КПСС, Даждь дождь,  Каммингс-аут, Голова Гоголя, Бен Гурнов, Вес Бхутто.
Варламов на данный момент является ректором Литературного института. И себя он выводит в образе ректора Литинститута, затеявшего ремонт.

Тогда же я увидел нового ректора, который ремонт затеял. Я понял, что это был ректор, по той почтительности, с какой распахнули ворота перед его автомобилем. Он был за рулем, и лицо его показалось мне знакомым. Даже не само лицо, оно-то как раз сильно изменилось, постарело, покрылось морщинами, и рано поседевшие волосы уже не были мягкими и густыми, но выражение растерянности, глубокой неуверенности в себе оставалось таким же, как много лет назад, когда я этого человека в первый и единственный раз в жизни повстречал.

И оказался это человек, ехавший с рассказчиком в одном трамвае, сопровождавший жену в роддом. И денег у него не было. Переплетение судеб. Надо понимать, что автор романа и рассказчик, то есть главный герой, не один и тот же человек. Но ход, когда рассказчик упоминает автора (реактора Варламова), очень интересен.
Помимо ректора Варламова в романе ещё присутствуют два ректора: Сидоров и Есин. К Есину автор и рассказчик испытывают симпатию. А вот про Бориса Николаевича Тарасова, который был ректором между Есиным и Варламовым, ни слова. Хотя сейчас они трудятся в одном институте. И про Литинститут много. И чтобы показать что рассказчик не тождественен автору, допускается намеренная ошибка.

Катя собиралась поступать в Литературный институт на факультет поэзии.

Но через некоторое время исправляется:

Самое удивительное, что в институт Катя поступила. Правда, не на факультет поэзии, какового в Литературном институте и не оказалось, а были только поэтические семинары, но туда ее не допустили даже до экзаменов.

Говоря про катастрофу, нужно упомянуть и мотивы "потерянного рая" и изгнания. Купавна, тот самый рай, а исход, изгнание связано с Филями (ещё одна важная локация романа), ведь в Филях Кутузов принимает окончательное решение оставить Москву, и судьба судетских немцев, изгнанных из своего дома. И увязывается изгнание немцев из Судет с гонением на все русское на Украине
Можно долго ещё копаться и найти множество отсылок, реминисценций, оммажей и много другого. Но лучше это прочитать. При всей своей сконструированости, роман Варламова это литература. Хорошая литература. Мне не особенно понравился "Мысленный волк", но рассказы и повести даже очень. А в этом романе есть что-то, что отзывается в душе.