Глава 7

На следующий день утром возле номера Филатова снова появился мрачного вида охранник. Это могло означать только одно – Саддам пожелал увидеться еще раз. Но зачем? Этого Филатов понять не мог. Невольно возникли опасения, а не слишком ли рьяно он выступил в защиту Тинни? Да, Ирак в нем нуждается сейчас, но спецслужбы остаются спецслужбами. Кто знает, кому он там наступил на мозоль своей, прямо скажем, нагловатой настойчивостью? Ведь во все времена их негласным девизом было: незаменимых людей не бывает. Если ты встал у них на дороге – сметут и не заметят.

Но ведь за его спиной стоит Партия, единственный шанс Ирака! Это так, но никакая Партия не может сделать его бессмертным. Авария на дороге, несчастный случай, потом трогательные соболезнования родным и близким покойного и, конечно же, душераздирающее письмо Вождю. Филатов буквально увидел его, как будто только что сам написал: «Остановилось героическое сердце пламенного борца за свободу Ирака! Но все мы стали только сильнее, ибо такие герои указывают нам путь к победе. Имя великого русского друга навечно вписано в память иракского народа!»

Филатову вдруг стало смешно – ну какой из него мученик революции? Он представил себе, как Вождь на очередном совещании предлагает почтить его память минутой молчания, товарищи по Партии дружно встают и замирают с приличествующим случаю постным выражением лица. А думать, между прочим, будут об одном: кого Вождь пошлет в этот чертов Ирак поднимать знамя, выпавшее из его, Филатова, ослабевшей руки?

Сразу стало легче. Неприятный озноб, охвативший Филатова при мысли о возможной смерти, сменился ощущением легкости. Пусть такие как Кеган боятся сделать шаг в сторону или сказать лишнее слово, он будет поступать только так, как считает правильным. И не важно, что сюда его прислал Вождь отстаивать интересы Партии, важно в любой ситуации оставаться свободным человеком. То есть самим собой.

Потом в пустом зале, где Филатов с аппетитом завтракал, появился взволнованный Кеган. Беспокойно озираясь по сторонам, он сообщил, что договорился с Камелем и со дня на день, как только будут согласованы технические подробности, собирается ехать домой. Самое сложное, по словам Кегана, было не столько купить оборудование и расходные материалы, сколько привезти его в Ирак. Филатов пообещал приятелю всяческую помощь, пожелал удачи и попросил держать в курсе событий.

«С этими долларами Саддам хочет убить сразу двух зайцев, а лучше сказать – Микки-Маусов: и врагам сделать гадость, вбросив на рынок изрядное количество фальшивой валюты, и деньгами на жизнь разжиться. Вы мне, мол, не даете нефть продавать за ваши доллары, так я их себе сам нарисую и у вас же все, что мне надо, куплю!»

Днем Филатов составил подробный отчет о переговорах. Теперь он был готов к любому повороту событий и пребывал в отличном расположении духа. Это не осталось не замеченным приехавшим ближе к вечеру Аббасом. Он подозрительно посмотрел на Филатова и задумался.

– Как хорошо, что ваш исторический музей работает по ночам, – сказал Филатов, когда они садились в машину.

– По ночам? – опешил Аббас. – Почему вы так решили?

– Так мы ведь сейчас туда едем?

– Вы ошиблись, господин Филатов, – холодно ответил Аббас и отвернулся.

Филатов откинулся на кожаную спинку и стал любоваться мелькающим между домов багровым закатным солнцем. Редкие машины не мешали их безостановочному движению, и вскоре центр Багдада остался позади. Филатов понял – они едут совсем не туда, где встречались с Саддамом в первый раз. Впрочем, это нисколько его не удивило – Саддам мог принять его в любом из своих многочисленных дворцов и резиденций. Говорили, что он даже не спит два раза подряд в одном месте, опасаясь коварного ночного покушения.

Когда они выехали из города, стрелка спидометра, перевалив отметку сто, поползла вправо. Аббас молчал, Филатов смотрел в темное окно и вспоминал ничем не примечательный подъезд старого дома в Хамовниках, где на последнем, пятом этаже за гулкой железной дверью его каждый четверг ждет два часа безмятежного покоя.

«Если все закончится нормально, – пообещал себе Филатов, – как вернусь в Москву, сразу туда поеду!»

Потом в темноте, справа от дороги, появился огонек. Он становился все больше и больше, пока не превратился в ярко освещенный белый забор с глухими железными воротами. Судя по всему, это был очередной дворец Президента. Машина въехала внутрь, однако никто не побежал с ней рядом, как было в прошлый раз. И это показалось Филатову странным.

«Может, никакой это не дворец, а совсем наоборот? – подумал он, озираясь. – Сейчас заломят руки и в подвал! Назначат американским шпионом, выбьют показания, а потом инсценируют самоубийство раскаявшегося предателя. Или просто объявят пропавшим без вести – гулял, мол, в пустыне, заблудился по глупости и был съеден голодными хищниками! Ну что ж, от судьбы не уйдешь…»

Машина проехала по аллее из ровных, точно подстриженных, пальм и остановилась у дома. Он оказался значительно меньше первого дворца и совсем не напоминал логово спецслужб. Особенно внутри – такой вызывающей роскоши Филатов еще не видел, хотя не раз бывал в гостях у самых отъявленных богачей. Это были какие-то сказочные чертоги – с журчащими фонтанами, резным мрамором, тускло мерцающей золотой отделкой и молчаливыми слугами, точно окаменевшими в глубоком поклоне. Под ногами мягко пружинил ковер, и в первый момент Филатову показалось, что он идет по густой траве.

Аббас молча проводил Филатова через холл и распахнул дверь, пропуская гостя вперед. Филатов зашел внутрь, и дверь за его спиной тотчас закрылась. Он быстро обернулся – Аббаса рядом не было. Филатов пожал плечами и с независимым видом осмотрелся. Это был небольшой круглый зал, совершенно не похожий на кабинет. Тусклый свет прикрытых разноцветным стеклом ламп, причудливая восточная мебель, неизменный фонтан, огромная кровать под балдахином и тонкий аромат неизвестных Филатову благовоний.

«Или Саддам решил принять меня в спальне, что кажется совершенно невероятным, – подумал Филатов, – или меня уже убили и я, сам того не зная, попал прямо в рай! Причем, судя по обстановке, рай мусульманский. Только гурий не хватает…»

И, словно в подтверждение этого безумного предположения, откуда-то сбоку бесшумно появилась закутанная с ног до головы женская фигура. Она приближалась, и совершенно растерянный Филатов видел, как тончайшая, почти прозрачная ткань облегает каждый изгиб ее тела.

«Не понял…» – только и смог подумать он.

– Добрый вечер, Александр…

Фигура говорила голосом Тинни, и Филатов сразу все понял: Камель сдержал слово и рассчитался с ним, рассчитался с чисто восточной щедростью. Он не просто освободил девушку, но и предоставил место для общения. Значит, все было рассчитано и сделано правильно!

– Привет, Тинни! Ты не представляешь, как я рад тебя видеть!

Тинни открыла лицо, и они поцеловались, пока легко, чуть коснувшись губами, но пробежавшая искра заставила обоих вздрогнуть.

– У тебя все в порядке? – спросил Филатов, всматриваясь в лицо девушки.

– Да, – Тинни улыбнулась. – Извини, что я тебе столько хлопот доставила…

– Лучше ты меня извини. Я, честно говоря, в тот вечер лишнего выпил…

– И я благодарю судьбу за это!

– За то, что я выпил? – удивился Филатов. – Но почему?

– А иначе ты не зашел бы ко мне в лавку… – Тинни опустила глаза.

– Еще как зашел бы! Я ведь тебя сразу заметил, еще до того, как в баре побывал.

– Я тебя тоже. Ты был такой целеустремленный и решительный!

– А ты такая красивая!

Тинни отвела Филатова к столу и стала угощать разными восточными деликатесами. Но он пребывал в предвкушении и не обращал особого внимания на еду. В конце концов, поесть можно в любом другом месте, а вот оказаться в постели с Тинни – только здесь и сейчас. Особую прелесть происходящему придавали многочисленные трудности, которые пришлось преодолеть Филатову, прежде чем оказаться наедине с девушкой в этом сказочном дворце. Ведь давно известно: чем трудней получить, тем больше хочется!

Они еще немного поговорили, и Тинни долго смеялась, когда Филатов рассказал о том, что в первый момент принял ее за гурию, а круглый зал – за мусульманский рай. Ну а дальше все получилось точно так, как хотел Филатов, и это оказалось даже лучше, чем он представлял, пока ждал Тинни в номере…

Проснулся Филатов в пустой постели – Тинни исчезла. Филатов несколько раз позвал ее, но, увы, безрезультатно. Он встал и быстро осмотрел комнату – никаких следов Тинни, точно вся ночь ему приснилась. А это что? Письмо? Действительно, на столе лежал небольшой голубой конверт. Письмо оказалось очень коротким: Тинни благодарила за волшебную ночь, вообще за все, что он для нее сделал, потом следовало несколько нежных слов и приписка – не волнуйся, теперь у меня все будет хорошо.

Филатов тяжело вздохнул: только найдешь женщину по душе, красивую, страстную, только насладишься ею, как ее уже нет рядом. Ну да ладно! Было – и хорошо, пора двигаться дальше. В конце концов, он добился своего, победил, и это было здорово! Филатов быстро умылся, оделся и вышел в холл. Там его ждал завтрак, который Филатов оценил по достоинству, ибо ничто так не улучшает аппетит, как ночь, проведенная с женщиной.

Когда Филатов наслаждался кофе, почти таким же, какой был у Саддама, появился Аббас. Казалось, все это время он стоял за дверью, дожидаясь, пока можно будет зайти. Он привез объемистый конверт с большой президентской печатью. Это был ответ Саддама на предложения Партии.

– Господин Президент передает вам свою сердечную благодарность за помощь иракскому народу, господин Филатов! – сказал Аббас, почтительно вручая высочайшее послание. – И желает легкой дороги!

– Передайте господину Президенту, что наша Партия сделает все возможное, чтобы помочь Ираку в его борьбе, доктор Аббас! – ответил Филатов, придав лицу выражение торжественности.

На этом официальная часть закончилась, и Аббас заговорил о более приземленных вещах:

– Сегодня вас отвезут на иорданскую границу. Дальше вам придется ехать самостоятельно. Очень сожалею, но мы не можем проводить вас до самолета.

– Никаких проблем, доберусь, – махнул рукой Филатов. – Однако мне хочется быть уверенным, что Тинни и ее семья с этого дня не будут иметь никаких проблем.

– Это в наших общих интересах, господин Филатов, – ответил Аббас.