Журналист получил добро от начальника военкомата на ознакомление с личными делами. Маша принесла ему на стол небольшую стопку. Всего восемь дел. Четверо были мобилизованы в связи со сложной ситуацией на границе. Журналист отложил в сторону четыре папки. Двое выехали из города несколько лет назад. Еще две папки перекочевали в ненужную стопку. Оставался один, но он сильно болел, и несколько месяцев находился на стационарном лечении. Минус еще одна папка. Последним было дело капитана милиции, который ехал во время нападения на автобус вместе с майором, поэтому на столе ничего не осталось. Николай попрощался с Машей и пошел на встречу с председателем союза ветеранов Афганистана и Чечни. Здесь ему повезло еще меньше, потому что никто из служивших в горячих точках не был танкистом. Последним и почти нереальным вариантом стал совет ветеранов Великой Отечественной войны. – А вот как раз наш самый знаменитый танкист, – председатель встал из-за стола и прошел навстречу Василию Степановичу, – Участник Курской дуги! Вот, Вася, знакомься, журналист Николай Александрович из областной газеты. Собирает материал о воинах-танкистах нашего края, которые били фашистов в свое время.

– Так я на него и вышел, – закончил Николай. – Ты на самом деле, майор, не расстраивайся. Вы привыкли тут жуликов ловить, а это дело армейское, а я хоть и бывший, но офицер.

– Я и не расстраиваюсь. Не скажешь, как зовут этого героя?

– Не скажу, майор. Мне надо подумать, что со всем этим делать.

Майор залез в свою папку, достал оттуда большую фотографию и передал журналисту. На Николая с фотографии смотрел коротко остриженный мальчишка, которого звали Иван, он же – русский танкист.

– Давай вместе подумаем, что нам с этим делать.

* * *

Футбольный матч был в самом разгаре. Пыль стояла коромыслом. Мяч летал по всему полю. Крики «пас», «дай мне», «сам» сливались временами в единый гомон, который отпугивал воробьев, непонимающе крутивших головой во все стороны.

Ванька растянулся возле ворот.

– Эх ты, мазила, – бросил ему Валерка.

– Да пас надо по-человечески давать, – Ваня поднялся.

– Как ни старайтесь, мне все равно не заклепаете. Я лучший вратарь в городе, – хвастливо встрял от ворот Никита.

– Балабол ты, а не вратарь.

– Ладно-ладно, счет 2:0 в нашу пользу, так что паситесь.

– Смотри, Вано, к тебе, кажись, – Валера показал на Машу, которая остановилась у бортика, прикрывая рукой глаза от солнца.

– Я сейчас, пацаны, – Иван бросил быстрый взгляд на Никиту, который сразу посерьезнел и кивнул ему в ответ.

– Привет, Маша, – Иван перемахнул через бортик и замер возле невесты брата. – С Катей опять посидеть надо?

– Привет, Вань. Нет, не надо. Я к тебе по делу. Есть важный разговор. Может быть, у вас?

– Никиту возьму?

– Конечно. А Василий Степанович дома?

– Нет, он уехал в деревню, но скоро будет.

– Это плохо. Пойдем.

– Никита, Догоняй! Потом поиграем!

* * *

Маша передала услышанное под дверью и сидела на самом уголке дивана в большой комнате. Никита с Иваном разложили на столе карту.

– Значит, в ближайшие дни, – Ваня задумчиво разглядывал карту. – Жаль, дед уехал. Маша, а как мы узнаем о начале атаки? Рация армейская у нас есть, но ведь не факт, что поймаем вовремя.

– В городе будет объявлена воздушная тревога. Сегодня закончили зачистку и проверку бомбоубежищ. Тревогу объявят минут за десять-двадцать до подлета авиации, поэтому, если вы выдвинитесь заранее, я сумею вас предупредить.

– Учитывая масштаб и расстояние, оптимально будет выдвинуться сюда, – Никита постучал по карте линейкой.

– Почему сюда?

– Здесь я места хорошо знаю. Асфальт закончится здесь, потом пара километров грунтовой дороги и сверток на проселочную, к покосам. Сено сейчас убрали, в стогах стоит. Вывозить будут ближе к зиме. Значит, народу на полях нет. Нам на руку. Стог сена можно использовать как маскировку. Также есть небольшие холмы, на которых можно устроить позицию. Плюс пространство открытое подобрать перед холмом, чтобы простреливалось хорошо.

– А хорошие подъездные пути позволят нам быстро обосноваться и подвозить провизию.

– Маша, а Катя где?

– Я ее увезла к сестре.

– Это хорошо.

– Мальчики, а ваш танк точно бьет по самолетам?

– Вверх бьет точно, а по самолетам мы еще не пробовали, но система наведения работает как часы. Должно получиться.

– Я себя нехорошо чувствую: вы ведь еще мальчишки совсем.

– Тихо, сморите про нас новости, – Никита сделал громче.

У моста на въезде в город стоял журналист:

– Мы ведем свой репортаж с места событий. Здесь была остановлена колонна бронетехники террористов, которые прорвались через государственную границу и пытались захватить город. В колоне было три БПМ и два БТР с сопровождением десанта около ста человек. Местные добровольцы перекрыли тракторами и тяжелыми грузовиками подъезд к городу и мост, однако сил удержать позицию у них явно не хватало. Несколько автоматов полиции и дробовики – плохая поддержка против пушек и крупнокалиберных пулеметов. Однако, со слов очевидцев, при приближении колонны по ней был открыт огонь из тяжелого орудия вон из того леса. Следы от воронок и разбитая бронеколонна – явно не результат действий ополчения с двустволками. Следы гусениц подтвердили, что в лесу занимал позицию танк. Информация о русском танкисте, который контролирует этот приграничный район, подтвердилась. Теперь нужно выяснить, является ли этот танкист партизаном-добровольцем, или это специальный секретный отряд вооруженных сил.

Картинка сменилась студией. Ведущий обратился к присутствующему военному:

– Как вы можете прокомментировать эту ситуацию?

– Со всей ответственностью заявляю, что у нас нет никаких сведений об этом танкисте. Хотя учитывая, что польское Правительство категорически отказывается провести антитеррористическую операцию на своей территории, а ООН не позволяет нам сосредотачивать силы на этом участке границы, неплохо было бы иметь десяток таких добровольцев, которые самостоятельно разгромили бы базу бандитов. Думаю, им была бы благодарна вся страна. Но соблюдение международного права заставляет нас очень ограниченно реагировать на подобные инциденты.

Иван повернулся к Маше.

– Вот видишь, вся страна желает, чтобы им наваляли, а ты переживаешь.

– Это дешевая бравада, на самом деле все очень опасно и вы можете погибнуть.

– Да ладно, Маша, – Никита встал. – На мосту, видала, как мы им наваляли? И сейчас наваляем.

– Думаю, надо сделать так: мы выдвинемся к месту возможного направления удара, возьмем еды дня на три. А ты, Маша, звони нам, если тревога начнется. Если три дня все будет тихо, то Никита вернется в город и возьмет еще еды.

– Маша, а ты умеешь пользоваться рацией?

– Конечно, Никита.

– Ваня, давай Маша будет нашим связным. Пусть после тревоги сюда идет и на рации дежурит. Мы же не сумеем постоянно быть на рации, а она, если что, сообщит нам оперативную информацию.

– Я не против, оставьте ключи. Заодно вам еды приготовлю и приберусь, а то совсем квартиру запустили. Кстати, Иван, вчера твоя мама звонила. Говорит, что Семен на поправку пошел, скоро будет болтать, как раньше. Я к нему собираюсь через неделю.

– Я знаю, Маш. Если получится, вместе поедем.

– Надо, чтобы получилось, Вань. Иначе я не смогу поехать.

* * *

«Жигуленок» потужился и остановился на разбитой проселочной колее. Никита вышел на дорогу.

– Все, выходи, дальше не смогу.

Иван вылез из фургона.

– И чего делать будем?

– Не знаю.

– Зато я знаю. У меня трос есть. Зацепим переднюю подвеску машины за трос и приподнимем, а задняя часть повиснет на сцепке. Так и поедем. Я сейчас колеса уберу, а на гусеницах нам без разницы.

– Одно плохо, если через три дня обратно ехать, то я могу без танка не пройти.

– Чего-нибудь придумаем, лишь бы дождя не было, а то развезет.

* * *

Мужичок в неряшливой одежонке, прилично небритый, кивал носом на телеге, которую еле тащила худая лошадь. На очередной кочке мужичок проснулся и огляделся по сторонам, хватаясь за карман, из которого торчала бутылка. Он вытащил бутылку, зажмурился и отхлебнул из самого горлышка. Морщась, увидел краем глаза, как вдалеке над полем плывет машина, не касаясь земли, а за ней тянется разрисованный пирожками фургон. Мужик встряхнул головой, но картина не пропадала. Мужичок еще раз крепко зажмурился, открыл глаза – ни фургона, ни машины не было видно. Мужик облегченно вздохнул: показалось, видать. В это время раздался шум с натугой работающего мотора и на очередной пригорок выплыла машина, а за ней фургон. Мужичок посмотрел на фургон, потом на бутылку, потом снова на фургон: ну, уж нет. Он перелез на другую сторону телеги, придерживая бутылку, и повернулся спиной к фургону: идите вы на фиг. Хлестанул лошадь и поехал быстрее.

* * *

– Все, тормози, – Никита открыл дверь «Жигуленка» и спрыгнул на землю.

Они осмотрели холм и прилегающие поля. Несколько проселочных дорог как на ладони сходились к автотрассе.

– Как эта деревня называется?

– Павловка.

– Был тут, наверное, знаменитый Павел.

– Не знаю. Давай лагерь раскинем и танк выставим. Надо бы замаскироваться хорошо. Сено будем брать или веток нарубим?

– Лучше ветками, а то за сено от местных можно получить.

– Если заварушка будет, все равно сена не останется.

– Но от местных можно получить до заварушки.

– Тогда пошли ветки рубить.

Они работали быстро и с удовольствием. Палатку поставили ближе к леску на склоне. Там же в леску оборудовали склад для боеприпасов. Танк окопали по всем правилам и заложили большим количеством веток, сверху дополнительно натянули маскировочную сетку. К вечеру расселись у небольшого костра, обжаривая кусочки колбасы на палочках.

– Завтра надо супа из консервы наварить.

– А мне больше из тушенки нравится.

– Это, Никита, несущественно. Главное, поесть горячего.

– Тебе, Ваня, несущественно, а я люблю вкусно поесть. Что-то ты последнее время очень серьезный стал.

– Знаешь, как брата зацепило, так что-то внутри надломилось. Радость ушла куда-то. Вроде, жили, смеялись, а теперь он в госпитале, а я тут как бы за него. И все совсем по-серьезному.

– Думаю, это пройдет.

– Пройдет, если победа за нами останется.

– Боюсь, Вань, это сложно. На границе во все времена неспокойно было. Цари даже специально с казаками сговорились, чтобы те жили на границе и ее охраняли, а за это им всякие плюшки от страны, потому как работа и жизнь на границе очень рисковая.

– Что же, нам всегда воевать?

– Воевать не всегда, но готовыми надо быть всегда, иначе нам наваляют.

– Ладно, давай спать готовиться.

– Подожди, у меня есть сюрприз, – Никита достал из сумки бутылку спиртного. – На природе в самый раз.

– Никита, ты серьезно или у тебя просто крышу снесло? Помнишь, что дед говорил? Либо вылей, либо убери, пока в город не вернемся.

Никита молча убрал бутылку.

* * *

Человек в дорогом костюме стоял в ангаре, окруженный пилотами, командирами бронегрупп и пехоты. Террористы стояли полукругом напротив своего шефа, который указкой показывал на карту за своей спиной.

– Прорыв через границу будем осуществлять в два этапа. Сначала идет десятка самолетов для определения и подавления целей ПВО и бронетехники, определения возможных укрепрайонов на пути движения. Вторая десятка самолетов поражает оставшиеся цели, а в случае их отсутствия наносит авиаудар по городу, – указка переместилась по карте. – Третья группа прикрывает наступающую бронетехнику и наносит удары по возможному подкреплению противника с целью уничтожения и сдерживания. Задача бронегруппы – прорыв границы и удержание его на этом участке. Вторая команда должна войти в город и удерживать его хотя бы двое суток. Вопросы?

– Куда будем отходить после удержания города?

– Полагаю, отходить вам не придется. Сюда слетится туча болтунов со всяких международноболталогических организаций и будет трясти книжками про права человека и право каждого русского в этом городе освободится от своего правительства. Вам нужно будет контролировать город и сделать из него укрепрайон. Для вас это обычная работа.

– Работа обычная, но что там с мистическим русским танкистом? Говорят, что в городе скрывается целая мобильная бронированная группа спецназа.

– Господа, провал нашей первой группы – большая неудача. Группа попала в засаду. Учитывая, что один танк в состоянии расстрелять колонну на открытом месте из засады, не будем делать из этого русского танкиста сказочного героя. Для самолетов не важно, русский танкист или не русский – он будет уничтожен.

– Если он не будет уничтожен с воздуха, то может оказать серьезное сопротивления в городе, особенно при поддержке пехоты.

– В прорыв пойдет 20 единиц техники. Воздушная поддержка – 30 самолетов. 200 человек десанта. Вы что, боитесь одного единственного танка?

– Не боимся, но хотелось бы избежать лишних потерь. Правильно ли я понял, что танк один?

– Да. Это проверенная информация. Всего один танк. Кстати, его ищут сами русские. Это местный партизан. Если они успеют, то могут нам помочь. Если нет, то вы должны его уничтожить.

– Какова вероятность, что у нас будет хотя бы пять-шесть часов на захват города?

– Единственная мобильная бригада русского десанта увязнет в приграничном бою. Самая быстрая реакция может наступить через три-четыре часа. К этому времени вы должны быть в центре города. Крупных соединений нет по причине того, что русских вынудили отвести войска от границы вглубь своей территории.

– Авиаподдержка русских?

– Успеете войти в город, и ни про какую авиаподдержку речи не будет. Главное скорость. Свой город они бомбить не посмеют. У вас сутки на отдых и проверку снаряжения.

* * *

– Заходи, Николай, присаживайся.

– Здравствуйте, товарищ начальник. Обживаешься в кресле шефа?

– Да какое там.

– Я думал, ты уже полковничьи погоны примеряешь.

– Тут бы свои майорские не потерять.

– Случилось что?

– Случилось. Наш товарищ полковник во время взрыва разговаривал с абонентом, который находился на территории, контролируемой террористами, сразу на нашей западной границе.

– Интересно.

– Интересное дальше. Проверили его телефон по этой линии. Оказалось, он разговаривал с этим же абонентом в день захвата заложников в детском саду. А потом за сутки до прорыва колонны террористов к городу.

– И что получается?

– Да, икс его знает, что получается. Но нас теперь всех трясут и проверяют, начиная от собственной службы безопасности и заканчивая чекистами и вояками из разведки. Короче, не до жиру – быть бы живу. А ты чего зашел?

– Пацаны пропали.

– Оба?

– Оба.

– Когда?

– Позавчера. Девочка одна к ним в дом ходит. К этому, к Ивану. Работает в военкомате.

– Зовут Маша, невеста старшего брата Семена, он сейчас в Москве в госпитале. За квартирой присматривает.

– Слушай, майор, откуда ты такой умный?

– Я просто местный.

– Вопрос: зачем бомбоубежища освобождаете?

– Вроде ты в отставке, а все вопросы задаешь не гражданские.

– И все же?

– Вояки, говорят, что плановая проверка будет по гражданской безопасности. Слышал же, что террористы самолетами обзавелись? Во всех новостях кричали, что амеры им базу в Катаре сдали вместе со всей техникой.

– Слышал. Значит, плановая проверка.

– А что? Ты знаешь, Николай, мне сейчас так некогда этим делом заниматься. Ничего страшного не намечается, дай мне еще пару дней, или у тебя командировка горит?

За окном раздалась сирена. Они оба повернулись. В кабинете зазвонил телефон. Майор снял трубку.

– Товарищ майор, – доложил дежурный, – это не учебная тревога. С границы сообщили, что в сторону города идет около десятка самолетов, а на той стороне началось движение бронетехники.

– Личному составу действовать согласно плану по чрезвычайной обстановке. Объяви по громкой связи общую тревогу.

Майор внимательно посмотрел на Николая.

– Сережа, а ты можешь взять машину и пару автоматов?

– Зачем?

– А затем, что наш танкист знал об этой атаке и заранее вышел на позицию. Я в этом уверен, а информацию ему качает девочка Маша из военкомата.

– Что же ты хочешь?

– Хочу прикрыть нашу единственную надежду поддержкой пехоты.

– Ты думаешь, танкист сейчас где-то за городом?

– Я думаю, что он сейчас наводится на первую цель.

* * *

– Ваня, видишь их.

– Вижу. Первое звено – три самолета. До цели восемь километров. Снаряд.

– Есть снаряд.

– Огонь! Снаряд!

– Есть снаряд!

– Огонь!

* * *

Самолет тряхнуло. Пилот обернулся. Система сообщила о разгерметизации салона. Мигание красной лампочки возвещало о сквозной пробоине в корпусе.

– Что это?

– Нас обстреливают?

– У меня сквозная дыра, как от пулемета. Откуда стреляют?

– Черт, у меня тоже датчики сработали!

– Замыкающий, снизиться! Осмотреться! Как понял?

– Понял.

* * *

– Ваня, взрывов нет.

– Странно. По показаниям цель накрыта.

– Может быть, ошибка в системе наведения?

– Сейчас. – Руки Ивана застучали по клавиатуре.

– Что ты делаешь?

– Ошибки исправлять некогда. Запрограммируем снаряд на взрыв при достижении высоты цели.

– Долго?

– Нет, только перезагрузить систему слежения.

– Но тогда мы не сможем бить по наземным целям.

– Да, но их сейчас и нет. Готово. Снаряд!

– Есть снаряд!

– Захват цели. Сближение 300 метров в секунду. Огонь!

Снизившийся самолет разнесло на куски прямо в воздухе.

* * *

– У нас потери, один самолет.

– Всем зайти на круг над полем.

Еще один самолет задымился и пошел на снижение.

– Разворот. Я, кажется, его засек.

Взрыв у самой кабины. Пилот ткнулся лицом в штурвал, рация разрывается на разные голоса: «где цель? где цель? почему молчите?» В затяжном пике самолет падет в поле.

Выстрел. Взрыв. Выстрел. Взрыв.

– Пробуйте противоракетный маневр!

Выстрел. Взрыв. Выстрел.

– Это не ракеты!

– Вижу цель. Вижу цель. Это танк, даю координаты.

Взрыв. Взрыв.

– Кто в эфире? Кто в эфире? Центр. Даю координаты. Это русский танк. Наша десятка уничтожена!

Взрыв, взрыв, взрыв.

Последний самолет взорвался в воздухе.

Ванька вытер со лба пот.

– Никита?

– Жив.

– Я ничего не понял.

– Я тоже. Они даже выстрелить не успели.

– Смотри, сразу три в поле догорают.

– Повезло. Тихо, что там в эфире?

«Внимание всем! Внимание всем! Застава терпит поражение. Большие потери. Большие потери. Требуется подкрепление! Внимание всем!».

– Ваня, это не война началась?

– Она, Никита, на границе никогда не заканчивалась – ты сам говорил. У нас цели на радаре.

* * *

– Говорит ведущий. Внимание! Цель – танк. Снижаемся тройками и равняем всю площадку.

* * *

– Этого не может быть, – человек в дорогом костюме слушал переговоры, стоя в ангаре за спиной радиста. – Сообщите второй группе, что к подходу колонны бронетехники танк должен быть уничтожен.

– Они заходят на цель.

* * *

– Цель захвачена. Огонь.

Первый самолет загорелся и ушел в сторону, не долетев до поля. Выстрел. Взрыв. Выстрел. Взрыв.

– Уходим! Все уходим!

Выстрел. Выстрел. Выстрел.

– Перестроиться! Наносим удар с большей высоты.

Выстрел. Выстрел. Самолеты разошлись в разные стороны, не долетев до поля. Несколько машин рухнуло за ближайшие холмы и в лесу на окраине.

– Ваня, они, кажется, собираются бить нас с высоты.

– Не важно. Осталось шесть. Снаряд.

На развороте еще один самолет загорелся. У второго разорвало хвост при наборе высоты, самолет опрокинулся кабиной вниз, закрутился вокруг своей оси и рухнул.

– Нас четверо!

– Накрывайте с высоты! И сразу уходите.

– Это не танк!

– Это танк, только я таких не видел!

Четверка сбросила бомбы прямо в поле и на проселочную дорогу. Только одна разорвалась на холме, разметав осколками палатку.

* * *

– Центр, запас бомб выпустил. Осталось две единицы. Мы уходим. Как поняли? Мы уходим.

– Что значит две единицы?

– Значит, что восемь единиц уничтожены. Ухожу на базу.

Человек в дорогом костюме повернулся к одному из помощников.

– Через сколько колонна выйдет к этой точке?

– Минут через двадцать.