Статья о практике чод

Чод – это глубинный превосходный путь объединения метода и мудрости, или быстрый путь порождения плода всеведения в собственном потоке сознания. Слово «Чод» можно перевести с тибетского как «отсечение». Что же здесь отсекается?

Внешние галлюцинации, видения божеств и демонов происходят от внутреннего корня – концепции цепляния за «Я». Вот этот-то корень неведения и всех ошибочных представлений и отсекается в процессе практики Чод.

Туган Лобсанг Чойки Нима разъясняет так: «Этимология слова Чод – „отсечение“. Название дано в соответствии с воздействием наставлений. Ведь посредством любви, сострадания и Бодхичитты* отсекается помышление о собственном благе. Пустотным воззрением отсекается корень сансары. Также его называют „Чод образа действий “, так как это – образ действий пути метода и мудрости практики Бодхисаттв* – Сынов Победоносного».

Чод представляет собой практику накопления йогином двух видов собрания заслуг и мудрости. Практика накопления мудрости красной линией проходит через весь ритуал. Каждый этап предвещается провозглашением слога «ПЕТ». В санскритском и тибетском написании он состоит из двух букв: «ПХА» и «ТА» они олицетворяют пути Парамитаяны или Сутраяны и Тантраяны слитые воедино в слоге «ПЕТ» и практике Чод. Так же эти буквы олицетворяют метод и мудрость. Само же слово «ПЕТ» означает «рассеки», «рассеки точно по середине» – воззрение срединности или воззрение Мадхьямики. Поэтому произнося этот слог йогин должен переживать како-то опыт пустотности, благодаря этому вся практика пронизана накоплением мудрости. Процесс накопления заслуг проходит таким образом: в начале, посредством особенной для Чод практики пхова*, сознание выносится через макушку и остается снаружи, приняв форму Дакини*. Это чистое сознание далее созерцает материальное подношение трех пиров и духовный дар дхармы. Три пира это – белый пир, где чистые составляющие тела, такие как мозг и телесные соки (за исключением крови) посредством визуализации трех слогов «ОМ» «А:" и «ХУНГ», олицетворяющих ваджрные тело, речь и ум всех Будд, трансформируются в нектар, подносимый Учителям, Йидамам*, Буддам, Дхарме и Сангхе. Красный пир, когда нечистые и грубые составляющие плоть, кровь, кости и т. п. подносятся в качестве угощения голодным духам и существам низших сфер бытия. Пестрый или разнообразный пир, здесь кожа разрубается на кусочки, которые, в свою очередь преобразовываются в те вещи, которые необходимы присутствующим на угощении гостям, как-то: дворцы-обители для Йидамов, монашеская одежда для монахов, места обитания, свита, супруги, дети, богатства, пища и т. п. После того как бестелесные духи, а эта практика главным образом направлена на них, удовлетворятся, йогин предлагает им дар Дхармы, он разъясняет им основные ее постулаты, просит их отказаться от злых помыслов и не причинять вреда другим живым существам. Затем гости провожаются в места их природного обитания. В заключение йогин памятует о том, что и дар, и дарующий, и получающий дар всего лишь наименования и существуют взаимозависимо. Это памятование специальная практика по накоплению собрания мудрости.

Всё что переживаемое в образе духов, являющихся нам извне, возникает по причине того, что мы не искоренили цепляние за самосущее «Я».

Практика Чод учит: не принимайте ложных воззрений, это лишь придаст сил вредоносным демонам. Старайтесь видеть всё подобным игре или иллюзиям. Не становитесь в позицию того, кто любит одно и ненавидит другое. Зарождайте любовь и сострадание ко всем. Срубите под корень все заботы об эго и веру в «Я», отдайте без остатка свои тело и жизнь духам в пищу. Молите из глубины своего сердца, чтобы эти существа заинтересовались истинной Дхармой, а также умиротворили свою ненависть.

Прежде чем новичок будет сочтен пригодным или допущенным к выполнению этого психически опасного ритуала, необходимы длительные проверочные периоды тщательной подготовки под руководством мастера. Этот ритуал должен быть выучен наизусть и запомнен. Должны быть выучены и освоены все шаги танца в отношении к различным геометрическим местам действия, вместе с произношением в соответствующей интонации песен, ритмическими ударами в ручной барабан, называемый дамару*, так же и с извлечением звука из призывающей духов трубы – ганлина, сделанной из берцовой кости человека. Правильные способы разбивания символического шатра, использования ваджра, колокольчика и многих других ритуальных предметов, также должны быть хорошо усвоены и разучены. Вначале практику выполняющему ритуал Чод предлагается визуализировать себя в качестве Богини Мудрости и извлекать звуки из трубы берцовой кости. Призывая Гуру* и просветленных существ, он начинает ритуальный танец, посвященный одной цели, ясного осознавания того, что сансара и нирвана на самом деле едины.

Освобождение от ограниченности ума – это преодоление сансары*. Вот принципы Учения Чод, выраженные в краткой форме для облегчения практики.

Своими корнями Чод уходит в наставления по Праджняпарамите данные самим Буддой и через брамина* Арьядеву и владетеля Майтрипу доходит до Падампы Сэнге. Именно он во время своего третьего визита в Тибет передал эти наставления Кьё Шакья Еше и Ярлунг Масеру. Эта линия передачи носит название «Отцовский Чод». Кроме них, наставления по Чоду получила также предсказанная в «Коренной Тантре* Манджушри» дакини в человеческом теле – досточтимая Мачиг Лабгьи Донма. После неё линия передачи носит название «Материнский Чод». Она оформила Чод как превосходнейшие наставления для накопления собраний через подношение своего тела в жертву. Было также несколько линий передач, основанных на Терма*.

Досточтимый Цонкапа получил передачу Чод от превосходного Манджушри вместе с другими наставлениями «Дхармачакры Манджушри». После Гьялвы Энсапы эта линия передачи носит название «Чод Энсапы».

Юность тенгона

«Пет! Громко дую в ганлин из кости берцовой

И в танце кружусь в пустоте Дхармадхаты*!

Я, Тантры Владыка, бесстрашие ищу!

Сансара с Нирваной едины в сознании!»

Эта история – про славного монаха-йогина Тенгона, великого мастера практики Чод. Не сразу стал он практиком высокого уровня – путь к совершенству никогда не бывает легок, масса препятствий и опасностей подстерегают идущего. Хотя сейчас о подвигах знаменитого йогина Тенгона знает и стар, и млад, было время, когда никто не слышал о нем.

Тенгон был вторым сыном в семье пастуха в забайкальских степях Аги*. Когда он подрос, родители отдали его в ученики к мастеру Чод, сиятельному Чой-Гьялцену. Его Учитель во время практики крутил в руке двусторонний барабанчик-дамару, и когда грузила, подвязанные с двух сторон, бились о натянутую змеиную кожу, сыпались искры. Никто не мог объяснить это чудесное явление. Говорят, это было благословение лучезарного Гуру Ринпоче Падмасамбхавы. Такой чести он удостоился после тяжелого тридцатилетнего затворничества-ретрита.

Однажды Гуру-Учитель Чой-Гьялцен дал Тенгону задание. Это был специальный ретрит для проверки выносливости: нужно было трое суток просидеть неподвижно в полном одиночестве и читать молитвы. Так готовились к борьбе с вредоносными духами-демонами будущие воины Дхармы. Ни пить, ни есть, ни спать во время этого ретрита было нельзя, потому что злые духи легко могут воспользоваться человеческими слабостями и только того и ждут, чтобы навредить человеку во время сна или еды.

Молодой Тенгон приступил к своему заданию за трое суток до полнолуния. К моменту полнолуния он должен был набрать максимальную силу для уничтожения всего скверного внутри себя.

Место, выбранное Учителем для ретрита, находилось на берегу полноводной реки Аги. Чудесна сибирская река Ага – вода в ней изумрудно-чистая, а берега причудливо и плавно изгибаются, напоминая формой и изяществом станы небесных фей-дакинь.

Все предвещало удачу Тенгону. Гадальные кости предсказали успешное продвижение в практике, а день начала ретрита совпал в тибетском календаре с днем Пельги-ням, благоприятным для любых начинаний. Тенгон был молод и чувствовал в себе силу для свершения великих деяний. Он был полон решимости обрести мирские и наивысшие способности – сиддхи для помощи всем людям на земле.

Сидеть на крутом берегу, покрытом мягкой зеленью и цветами, было одно удовольствие. Никакому ковру самой искусной выделки не сравниться с этим благоухающим живым покрывалом. Легкий ветерок освежал лицо Тенгона, унося вдаль его мелодичную молитву. Солнце весело сияло в бездонно-синем небе, и миллионы лучей отражались золотыми бликами на поверхности воды.

Первые сутки ретрита прошли легко, и юному монаху даже подумалось, что на самом деле его задача – сущий пустяк. От гордости он стал раздувать щеки и задирать нос, словно петух перед курами. «Я такой грозный, что уже одно мое появление разогнало всех духов в округе», – воображал он, хмуря брови и обводя пространство вокруг себя надменным взглядом.

Воображение Тенгона разыгралось настолько, что даже земной шар представлялся ему маленькой тележкой, которую он попирает своими ногами. Одно лишь было досадно – Гуру, его Учитель, не мог видеть его, несравненного Тенгона, на вершине величия и могущества.

Однако к концу второго дня у Тенгона начался упадок сил. То хотелось пить, то есть, а то и вздремнуть. Он размышлял: зачем ему обременять себя какой-то практикой, ведь он и так могуч и непобедим? Только мысль, что нужно показать свои незаурядные способности Учителю, вновь и вновь пробуждала сознание Тенгона и заставляла его продолжать молитвы.

К концу второй ночи речь Тенгона стала невнятнее, а из глубин сознания начали появляться устрашающие образы. Ему стало чудиться, что все вредоносные духи земли объединились против него и окружают со всех сторон, чтобы растерзать. Он тряс головой, стараясь отогнать видения вместе с одолевающей дремотой.

Тенгон мечтал о том времени, когда, закончив этот ретрит, он выспится. Он будет беспробудно спать целые сутки, нет, целых трое суток. Доступная каждому возможность немного поспать казалась ему сейчас величайшим счастьем. Он начал считать часы, оставшиеся до конца ретрита. Но время, как назло, не желало бежать быстрее. Наоборот, оно как будто застыло, и казалось, что так будет продолжаться целую вечность.

Страхи и переживания истощали душевные силы Тенгона. В довершение всех бед, ужасный кровопийца-ракшас в виде комара уселся ему на нос. Комара было никак нельзя согнать, потому что руки по правилам ретрита не должны были совершать лишних движений. Юный йогин уже был готов отдать все на свете, лишь бы комар убрался с его носа. Он был на грани отчаяния. От прежней гордости не осталось и следа. Глубоко раскаиваясь в своей глупости, Тенгон ощутил, насколько он слаб и никчемен, если даже маленький комар может доставить ему ужасные страдания!

Но как только боль и раскаяние очистили его ум, лицо его прояснилось. Он вспомнил своего Гуру-Учителя, его доброту, мудрость и щедрость, и взмолился о помощи. В своей молитве Учителю он просил прощения за свою самонадеянность и обещал обязательно довести этот ретрит до конца, если сейчас же уменьшатся его муки.

Словно в ответ на его мольбу забрезжил рассвет, и вместе с восходом солнца в ослабленное тело Тенгона влилась живительная энергия. Даже комар оставил его в покое, и жизнь вновь показалась полной чудес и радости. Преисполнившись энтузиазма, Тенгон ревностно прочитал положенные молитвы, старательно исполнил практику и провел визуализацию Божеств.

После предутреннего покаяния ум Тенгона был чистым, было легко и спокойно. Неожиданно в его незамутненном желаниями плоти сознании появились сомнения. Достоин ли он быть учеником у своего Гуру-Учителя? На верном ли он пути? Может быть, у него совсем другое призвание? Тенгон уже не знал, правильно ли он выполняет практику, сможет ли он закончить ретрит.

Сомнения сделали голос Тенгона нерешительным, а движения – неловкими, в горле пересохло. Потом его бросило в жар, и как бы сквозь пелену, перед его внутренним взором стали появляться лица родителей, упрекающий взгляд Учителя и даже его собственный труп. От этого видения его сначала охватила тоска, а затем апатия ко всему вокруг. Она будто накрыла его лицо мягкой, не пропускающей воздух подушкой. Тенгон словно в трансе механически повторял слова молитвы.

С наступлением сумерек Тенгон снова начал клевать носом. Но стоило ему сделать паузу больше положенного, как он получил пощечину неимоверной силы. Колокольчик и ваджра выпрыгнули у него из рук, а его самого отбросило в сторону. От ужаса глаза его сделались круглыми, как тарелки. Тенгон начал подбирать свои вещи. Щека распухла и стала пунцовой.

Вокруг никого не было, но и времени удивляться у Тенгона тоже не оставалось. Он стал быстро продолжать чтение молитвы, втайне радуясь, что легко отделался. Он знал множество случаев, когда практики, которые пытались провести этот опасный ретрит, будучи не достаточно прилежными, засыпали, а потом не просыпались совсем или же лишались рассудка. Брат Гуру-Учителя по имени Жабун был также приверженцем практики Чод. Однажды он заснул во время ретрита на берегу озера Саган-Нур и получил подзатыльник такой магической силы, что катился по земле аж до самого дома, так что вся его одежда превратилась в лохмотья.

Тенгон подобрал дамару и колокольчик, но не смог обнаружить ваджру! Она была очень важной вещью в ретрите, своего рода громоотводом, оберегающим от последствий неизбежных ошибок. В сознание Тенгона вселилась паника. Он уже попрощался с жизнью, когда проходивший мимо старичок вежливо спросил его:

– О, досточтимый монах, что вы ищете?

– Я потерял свою твёрдость, свой алмаз – драгоценную ваджру!

– Да вот же она! Лежит прямо под вашими ногами! – удивился старик.

Но Тенгон ничего не смог разглядеть и, как беспомощный ребёнок или слепой старец, впустую шарил руками по затоптанной траве. Старику ничего не оставалось, как взять неразрушимую ваджру и вложить ее в руки отчаявшегося Тенгона. И только тогда сердце монаха, готовое от волнения выскочить из груди, стало постепенно успокаиваться.