– Твоя священная воительница тебя только что сукой обозвала? – хмыкнула Мирика.

– У нас довольно неформальные отношения, – пожал плечами Лайам.

– Насколько неформальные? Я думала, у тебя никого сейчас нет.

– Я вот не пойму, Мирика, тебе-то какое дело до этого, и что ты поцапалась с моей телохранительницей?

– Я поцапалась? Она вдруг ни с того ни с сего приревновала, хотя у меня Шами есть! Какие-то у тебя проблемы с субординацией.

– А, это вы мне вечно все нарушаете.

– Что? Ты слышал, Шами? Мы ему, видите ли, образ вождя нарушаем! Мы тоже должны так преклонятся и лебезить, как остальные, а?

– Никто не преклоняется, это просто Калисса последние дни совсем поехала. Но когда управляешь большим коллективом, слишком дружеские отношения мешают.

– Да что ты там бормочешь? Совсем зазвездил уже. И так всегда тут изображал этакого особенного мальчика, а тут с мэром стал общаться и развел город на экспедицию. Не понимаю, что они в тебе все видят? Не удивлюсь, если этот полицейский офицер, будет через неделю честь тебе отдавать и спрашивать, можно ли сходить в туалет.

– Очень может быть, – улыбнулся Лайам.

– Может, нам выйти, Лайам, кажется, мы с Шами тебя не устраиваем, как слишком друзья.

– Не надо, – взял ее за руку Лайам. – Прости меня, с вами я так не должен себя вести. Шами мне брат, ты мне тоже как сестра.

– Да ты ни с кем не должен себя так вести, идиот! Ты не какой-то мессия.

– Ты, безусловно, права. Но я ничего не могу сделать, если люди сами так меня воспринимают. Понимаешь, когда говоришь что-то правильное, ведешь за собой и даешь им многое, чего бы они при других обстоятельствах не получили, люди начинают смотреть на тебя совсем иначе. Вы оба так мне ценны, как раз потому, что видите во мне просто Лайама, того паренька, что жил с вами в одном доме. Калисса может обзывать меня, но беспрекословно выполнит любой приказ, для Коварда я друг, но все-таки этакий старший друг, при том, что по возрасту старше он, и так со многими в Штабе, это иногда нелегко…

– Квадратный бог, нашему Лайаму не хватает живого общения, неужели поэтому судьба потащила нас в этот поход? – фыркнула Мирика.

– Это мне надо быть с ним, а тебе нет. Ты могла остаться дома, не подвергаться опасностям, – сказал Шами.

– Что? И ничего не увидеть, прозябать дома, когда вы там приключенствуете?! Нет, я тебе сразу сказала, если ты идешь – я тоже.

– Ну ничего себе, какие тут страсти кипят, – крякнул Харви.

Лайам вдруг понял, что вокруг были нежелательные свидетели, которые совершенно выпали у него из головы. Даже эта чертова красномордая голограмма из кубика все еще болталась в воздухе и лупила шары. Так легко не замечать что-то, если считаешь незначительным… Да, Мирика права, что-то он зазвездился.

– Поезжай, Труди, что ты уши развесил? Машины впереди уже тронулись! – прикрикнул он на водителя.

– Да, Лайам.

– О, а почему мы не едем во главе колонны? – встрепенулся Харви. – Парень, славный исследователь и глава экспедиции должен быть впереди! На лучшей машине! Желательно, с каким-нибудь флагом!

– Что за чушь он несет? – поморщился Лайам. – Да будет тебе известно, величайший Харви, что во главе колонны поедет только помпезный идиот. Головная машина прокладывает путь, проверяет дорогу. У нее больше шансов въехать в какую-нибудь яму или свалится в канаву. А лучшие машины перевозят груз, потому что мощнее и вместительней. Это не профессионально, болван. Поэтому я всегда и говорил, что ты не исследователь, а клоун. Вот и нашел свой ожидаемый глупый конец в логове роботов.

– Но я был смел, этого не отнимешь!

– Пфф, – Лайам даже не стал комментировать.

Компьютер Шами горячо зашептал:

– Давай избавимся от него. Он вам может быть опасен, как экспериментальная модель с сумбурной личностью в микросхемах, вы даже не представляете, что они там в Лимерике сотворили. Они поиграли в бога, как люди, попытались создать искусственное сознание, максимально похожее на человеческое.

– Да что ты? – хмыкнул Лайам.

Харви обернулся и смерил красную голову пристальным взглядом.

– Тебе ли вещать об опасности, тот, кто называет себя Салехом?

В машине повисла напряженная пауза. Лайам не сразу понял ее причины, пока не глянул на друзей. У Мирики был какой-то весело-озорной вид, как будто ее застали за некой шалостью, Шами же как будто лишился чувств и прибывал в крайне стрессе. Ну а компьютер… Компьютер тоже.

– Так. Понимаю. Он вам уже наплел это, что он Салех? – спросил Лайам, сурово.

– Конечно, идиот порет эту чушь всякому, кого видит, – сообщил Харви со смешком.

– Ну ты вообще Лайам, ты все знаешь? – выдохнула Мирика с облегчением. – Шами так это скрывал, так боялся, что ты узнаешь.

– Боялся чего? Только не говорите мне, что вы поверили, будто бы какой-то пластиковый кубик, забытый на полу в институте тот самый Бог-из-машины, уничтоживший мир. Шами? Ты поверил, что твой бог пришел к тебе во плоти? Ну ты меня совсем разочаровываешь.

– Нет! Я никогда в это не верил!

– Шами думал, что ты, решишь, что там Салех, и сломаешь ему игрушку, – безапелляционно заявила Мирика.

– Я что такой дурак?

– Но я действительно Салех, недоумок! – счел нужным заявить Салли.

Все только раздраженно на него покосились.

– Шами, успокойся, я не стану ломать этот компьютер только потому, что он мнит себя Салехом. Компьютерный бог погиб в той Катастрофе, что случилась на поверхности Тейи, или же его уничтожили. Никто бы не допустил, чтобы эта божественная сволочь оказалась в наших подземных убежищах.

– Он говорит, его сюда закинул какой-то пацан из прошлого прямо в будущее, через дыру в воздухе, – сообщила Мирика.

– Да неужели? – выгнул бровь Лайам. – Ну-ну, звучит чрезвычайно правдоподобно.

– Тогда подключите меня к сети, что вам стоит? Раз не верите! Чего вы боитесь?! – взвился Салли.

– Не рекомендую, древний ИИ вещь непредсказуемая, тем более со снятыми программными ограничителями, – сказал Харви.

– Я изничтожу тебя первым, плебей, за предательство того, кому ты должен поклонятся! – проорал Салли так, что Труди слегка вильнул машиной, на минуту забыв о дороге.

Лайам проговорил:

– Никуда мы его не будем подключать, расслабься. Я тоже считаю, что эта штуку вообще лучше было не подбирать. Но раз мой брат его нашел и так случилось… Пускай теперь сам переживает и следит за ним. И сделай ты уже что-нибудь, чтобы он выключился.

– Он сегодня вообще не слушается, я не знаю, как с ним быть! – ответил Шами.

– Квадратный бог, Шами, научись ты хоть немного твердости. Наори на него или сунь в карман.

– Он будет просто орать.

– У тебя что, нет никакого чувства самосохранения, компьютер? – поглядел на голограмму Лайам.

– А зачем мне оно? Я уже умер, – нагло улыбнулась красная рожа.

Шами вдруг сунул кубик Мирике в руки:

– На, выкини его на дорогу.

– Что, ты уверен? – опешила Мирика. – Ты же…

– Не-е-ет! – истошно завопил Салли. – Не делай этого, ты чего?! Я твоя судьба! Как?! Нет, я должен тебе служить! Этой мой единственный шанс все исправить!

– Да мне надоело это все. Я постоянно беспокоюсь из-за тебя! Постоянно жду, что ты что-нибудь выкинешь! Я так боялся, что ты при Лайаме ляпнешь что-то про Бога-из-машины, и он тебя разобьет, а ты… вышвырни его, Мирика! Все это действительно было ошибкой.

Девушка, пожав плечами, уже замахнулась.

– НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! Да вы сдурели, что ли?! А вдруг я помогу вам спасти мир?

Мирика замешкалась, от такого оборота.

– Как это ты собрался сделать? Мы что мир будем спасать? – засмеялась она и посмотрела на Лайама.

Парень пожал плечами:

– Не знаю, у меня несколько иные цели.

– НЕ НАДО МЕНЯ ВЫКИДЫВАТЬ! Это судьба, вы не понимаете!

Лайам наблюдал за этой сценой с интересом. Компьютер, который говорит о судьбе? Занимательно.

– Тогда слушай, что я говорю, – сказал Шами, раздраженно. – Понял? Ты должен меня слушаться.

– Да, хозяин! Я буду твой самый нижайший раб! Но ты никогда не должен меня выкидывать! Как тебе такое вообще в голову пришло?!

– Не будешь слушаться – выкину.

– Я ничего не понимаю, – рыдал Салли… кажется, он действительно рыдал. – Во всей культуре людей, всегда была вера в то, что если две сущности связаны судьбой – это нерушимо; если предначертано, то так и будет. А он просто чуть меня не выкинул?!

– Судьба – это не абсолютная предопределенность, это просто одна из устойчивых вероятностей, которые воля человека может в какой-то момент полностью изменить, если вдруг захочет совсем иного, – сказал Лайам.

– Что? – фальцетом ахнул Салли. – Я ничего не понимаю в этом сумасшедшем мире! Как мне тогда исполнить предназначение и все исправить, если он может просто меня выкинуть? Что я тогда буду делать?

– Слушай меня, – сказал Шами.

– Да, хозяин.

– Скройся и молчи.

– Как пожелаешь, мой любимый хозяин!

Салли тут же исчез. И наступила как-то даже непривычная тишина.

– Я бы тебя похвалил за успех, Шами, но ведь это не мастерски проведенная манипуляция при помощи блефа. Ты действительно хотел его выкинуть, – сказал Лайам.

– Да. Надоело, он все время говорит какие-то странные вещи, богохульничает. Я не могу спать, как нашел его.

– Может это испытание, Шами? От твоего бога? Надо его пройти, справиться с этим.

– Что ты, Лайам, вечно издеваешься? – вмешалась Мирика.

– Может быть, правда какое-то испытание. Иногда, он говорит что-то правильное, – проговорил Шами тихо.

– А что он говорит? – праздно поинтересовался Лайам.

– Например, это он убедил меня отправиться с тобой.

– Что? – повернул голову Лайам.

– Ну, вернее я всегда чувствовал, что должен быть с тобой рядом, но… я бы, наверное, ни в какую экспедицию не поехал, это так дико. Но он, такие вещи говорил. Не знаю, что-то на меня нашло. Может быть, Бог-из-машины каким-то образом направляет это свое творенье?

– Может быть, – задумчиво кивнул Лайам.

****

Запутанная сеть коридоров и ходов простиралась на многие километры вниз. Что это было раньше? То ли какие-то полуобвалившиеся шахты, то ли природные извилистые щели, то ли просто прогулочные туннели, являвшиеся некогда частью парка – от древних всего можно ожидать. Сейчас это все заросло, местами обвалилось, и лоскутки облаков, затянутые сюда каким-то чудом, обогревали и освещали этот кусочек обитаемого мира, ставшего прибежищем диких животных.

Самым страшным и единственным хищником полусумрачных коридоров были горные кошки. Почему их называли горными, ведь здесь нигде не было гор, Лайам не знал, но так повелось. Возможно, эти тварюги произошли от какого-то вида горных кошек, существовавших на поверхности в древние времена, или походили на них внешне. Но это были крайне опасные хищники, великолепно видевшие в темноте, прекрасно ориентирующиеся в проходах и любящие поджидать жертв, прячась где-нибудь на выступах под потолком или затаившись в темноте проходов. Эти умные, хитрые и сильные существа охотились на мелкую живность: кроликов и лисиц, здесь даже водился некий подземный вид птиц, с короткими крыльями.

А еще пищей кошек были люди.

Кадолийцы вытеснили их в самые глубины, твари признали поражение, но там, на нижних уровнях подземных ходов, они правили безраздельно, и постоянно нападали на охотников, собирателей артефактов и просто всех, кому хватило ума спуститься слишком глубоко.

Колонна медленно ползла по коридорам, засыпанным расщелинам, по темным проходам, где без факелов было опасно ступить шаг, по сумрачным пустотам, с прячущимися в кустах остроухими зверьками, и по залитыми золотистым светом электронных облаков большим пещерам, заполненными джунглями и стаями кричащих птиц. Опасный мир контрастов.

Автомобили были брошены еще у спуска в подземелья, никакая техника не могла ездить по неровным полам и каменистой гальке. Провизию и скарб в тюках тащили неловкие ослы, переваливаясь с ноги на ногу, боясь оступиться, и тягловые роботы Лимерика. В некоторых местах коридоры и пещеры были засыпаны настолько крупными камнями, что животным и роботам было сложно передвигаться, даже люди, карабкались по ним, пыхтя и приседая.

Лайам в ужасе глядел на все это, представляя, сколько займет путь вниз этакими темпами. Вот поэтому он не хотел брать в экспедицию много людей, а что теперь ему делать со всеми ними в этих крайне опасных узких ходах, где колонна в полторы сотни человек может растянуться на километр по ходам, на идущих позади могут напасть горные кошки и сожрать там всех, а головная часть об этом даже не узнает?

Почему он ничего не продумал, почему не спланировал, все эта чертова спешка. Ему так хотелось, наконец, покинуть Кадолию, что он проявил опасную беспечность, отбрасывая на потом все возникающие вопросы и думая лишь о том, чтобы уже куда-то отправиться, повести людей, а там разобраться по обстановке. Надо было вышвырнуть больше половины желающих, сколотить группы бойцов, распределить на авангарды и арьергарды, продумать логистику, провести разведку, наметить пути. Древние!

Это провал, экспедиция не удалась, едва начавшись!

За первый день удалось пройти совсем немного, вереница людей плутала по проходам, застревала в узких переходах. Когда открылась достаточно большая пещера, Лайам распорядился разбить лагерь.

Здесь не было облаков, людям становилось неуютно. Хоть в Материнской Пещере облака и гасли на ночь, подчиняясь древним ритмам, запрограммированным создателями, никогда не бывало абсолютной тьмы, они давали сумеречное свечение. В этой же зале, что стала им первым приютом, тьма была кромешной и тягучей, а прожекторы и фонари только усиливали это впечатление. Темнота подземелий всегда действует по-особенному на тех, кто попадает в неосвещенные пещеры впервые, Лайам чувствовал, что многим не спокойно и тревожно, лагерь спал плохо.