4. Финляндия

Сижу как-то на кухне. Думаю. Есть такая слабость, чего скрывать. Приятно иногда побездельничать. Ну и приходят эти двое.

Садятся напротив, и телефон сразу звонит. Как они чувствуют, что он должен зазвонить?

Снимаю трубку – Вован:

– Здравствуй, это я, – это он из «Ноль семь», Высоцкого.

Ещё у него есть привычка интересная в дверь звонить семь раз. Не больше, не меньше.

– Ну, привет!

– Лёха, есть план махнуть в чухляшку.

– На хуя?

– Это второй вопрос, ты главное ответь, ты с нами?

– С кем это, «с нами»?

– Пока я и ты, ну так ты с нами?

– Надолго?

– На выходные, может, больше, но неделя – максимум.

– А не много?

– Посидим – побухаем, без осложнений, на природе. Финны, они заботливые, в беде не бросят! Никаких приключений!

– Я и тут могу побухать.

– Ну, напряги мозг, Финляндия – это недалеко, вспомни уроки географии! – Вован был какой-то подозрительно настойчивый.

– У меня в школе пятёрки только по бутылковедению были.

– Вот и закрепишь заодно. Повторенье – мать ученья.

– А зверей куда я дену?

– Пиздоболов-то своих?

Надо сказать, что Вован – единственный человек, кто знал про их способность говорить. Всегда приносил им вырезку и спорил до хрипоты, что она полезнее сосисок. Под определённым градусом эти споры вызывали у меня приступы смеха.

– Ну, их естественно!

– Перекантуются на консервах.

– Не, я так не могу.

Животные, тревожно слушавшие весь разговор, синхронно закивали головами.

– Говорил я тебе, что жениться пора! Жена бы сидела с ними.

Животные опять закивали, а я вдруг подумал о соседке Марине.

– Слушай, у меня идея есть, если получится, перезвоню.

– Паспорт-то есть у тебя?

– Заграничный?

– Нет, для Ленинградской области!.. Естественно, заграничный!

– Паспорт есть, визы нет.

– Виза – хуйня, у меня знакомец в консульстве всё оформит в лучшем виде. Без очереди.

Далее Вован перечислил мне, что из документов нужно для визы.

– Мне некогда с этой хуйнёй мотаться! – запротестовал я.

– Да не ссы ты! Мужик сказал – мужик сделал. Заеду послезавтра к тебе, ты только собери всё в одну кучу и водки не покупай! – Вован загоготал. – Да и ещё, фотка для визы у них спецовая, на синем фоне!

– Чё, серьёзно? Это, типа, подтекст такой?

– Не знаю, наверное, без подсознания не обошлось, они сами – те ещё алкаши.

– Вован, ну ты точно сам всё сдашь?

– Ага, сдам, как анализы! Кстати, хохма про анализы: никогда не знаешь, кто кого больше сдаёт, ты их или они тебя… Сам придумал! Копирайт, типа.

Вован опять заржал.

– Ну всё, бывай, братуха!

Не люблю такие разговоры в стиле «хуё-маё». Всё так быстро и просто, а потом, хуяк, ты уже в самолёте и пьяный. Животные прервали мои размышления:

– Далеко собрался?

– Отпустите за бугор?

– Бедные финны!

– Без карканья, культурно-массовая программа исключает алкоголь.

– Рассказывай больше!

– Хочу Марину попросить за вами присматривать. Что скажете?

– Молодец, хорошо, хоть не хронь из семьдесят третьей.

– Не, я серьёзно? Как насчёт Марины?

– Ну что с тобой делать, давай, попробуем Марину, хотя мы могли бы и сами продержаться.

– У советских собственная гордость?

– Ладно, согласны.

Звоню в дверь к Марине. Открывает типичный фикус в очках. Пивное брюхо. Муж, наверное. Марину звать неудобно, ещё муж подумает чего.

– Здрастье, я – сосед ваш, хочу попросить помочь мне в одном вопросе.

– В каком? – а сам не поздоровался, я это отметил про себя.

– Я планирую уехать на неделю, но у меня живут кошка с собакой, хотел попросить… – я не успел договорить, как сосед меня перебил.

– Говно что ли убирать за них? – и рожу такую состроил, как будто я его на хуй послал.

– Вы не дослушали, – я, пиздец, как не люблю, когда меня не дослушивают.

– Что там, кто там? – это уже Марина кричит откуда-то из недр квартиры.

Фикус чуть отворачивает голову в сторону и орёт:

– Сосед. Шаляпин наш. Будешь говорить?

Закатать бы ему в бубен, думаю. Хуй с ним, пусть живёт. Появляется Марина, почему-то улыбаясь.

– Хорошо, хоть у вас настроение хорошее, – пытаюсь сразу втереться в доверие.

– Оно у меня всегда хорошее, пока в дверь не позвонят.

«Очки» уходят, даже не попрощавшись. Марина вышла со мной на лестницу.

– Чего стряслось?

– Муж ваш – невежливый, – начал я издалека.

– Я знаю, – перебивает она. – Что хотели?

Я быстро объяснил ситуацию, особо подчеркнув, что животные очень чистоплотны и в туалет ходят сами. Грязи от них никакой.

– Надо же, первый раз такое слышу! – искренне удивилась Марина.

– Только пожрать им готовьте, а остальное они сами, – заверил я её.

– Ну, хорошо.

– Пойдёмте, я вам всё покажу.

Мы прошли в мою квартиру. Я быстро провёл ей на кухню:

– Вот – газ, вот – холодильник, – стал я объяснять, как идиот.

Мохнатая пиздобратия ходила вокруг, так и норовя попасть под ноги.

– Денег я вам оставлю на всё, про всё.

– Ну, это само собой, – по-хозяйски закивала головой Марина.

Блин, сиськи (третий размер точно) тоже закивали.

Я на них уставился, пока кошка на ногу не наступила.

– Когда уезжаете?

– Через неделю планирую. Сколько пробуду – не ясно, может, дня три, может, и больше.

– Отлично, не забудьте ключи занести, и можно на «ты».

И она ушла, покачивая бёдрами.

– Аминь! – это уже кошка ляпнула, когда за Мариной дверь закрылась.

– Может, отобьёшь у муженька?

– На хуй эти разборки!

– А, по-моему, она – то, что надо.

– Иди руки помой, на улице почти был, – напомнила кошка и, проходя мимо ванны, сказала явно с подъёбкой. – Вот кран.

С Вовкой мы друзья ещё со школы. Сидели за одной партой. В армию вместе пошли, я – в ракетчики, а он – «за речку». Ему повезло, мало того что вернулся без единой царапины, так ещё и остался таким же неунывающим весёлым парнем, которого я знал с детства. Я, правда, тоже не изменился, разве что приобрёл определённый иммунитет к алкоголю. Определённый – это когда точно знаешь, что «ещё сотку и пиздец». В последнее время (лет пять уже) виделись мы всё реже – все стали деловыми, да и жизнь, чем ты старше, тем быстрее летит. Начинаешь «не успевать». Но пару раз в году всё-таки находили время и место для того, чтоб тряхнуть стариной. Как правило, подтягивали ещё кого-нибудь из «наших», снимали сауну с женским полом и вперёд! А тут – Финляндия! С чего бы это он? Я почувствовал, что ему что-то надо от меня, а раз другу требуется помощь, то какие могут быть вопросы?

– Фотографии делаете?

Я стоял в каком-то фотоателье на Старо-Невском. Все стены были увешаны снимками. С них мне улыбались незнакомые люди. Я зачем-то улыбнулся им в ответ.

В углу потрескивал прибор для сушки фотобумаги. В полумраке высился древний, на деревянном штативе, фотоаппарат. Фотоаппарат внушал полное доверие.

– Разумеется! И проявляем, и печатаем, и даже деньги за это берём. Фотограф оказался молодым парнем с чувством юмора.

– Мне надо «на синем фоне».

– «Столичную» будете?

– Да нет, мне для визы.

– В чухляшку что ли?

– Ну да.

– Жаль, а то я после вчерашнего, – фотограф сделал определённый жест, щелкнув себя пальцами по шее, – одному как-то неудобно…

– Ну, давай по полста.

– О! Наши люди!

И он убежал в недра мастерской.

Вован заехал вечером. Естественно, в дверь позвонил семь раз. Долго смотрел на фотографии:

– Что-то снимки какие-то нечёткие…

– Сам ты «не чёткий», на самом что ни на есть натуральном синем фоне!

– По чём фоткался?

– Да как сказать…

– Так и говори!

– Рублей сто или, может, сто пятьдесят.

– Больно цифры подозрительные.

– Подозрительно, что мы без баб заграницу собираемся.

– Всему своё время, – Вован положил все мои документы в отдельную папочку, папочку убрал в портфель. – Ну, давай, буду держать тебя в курсе событий, ты только это, смотри не сорвись. Будь в полной боевой готовности!

– Есть!

– На жопе шерсть!

И мы оба загоготали.

– Салют, тунеядцы! – Вовка приветствовал вышедших к нам животных.

– Здрасте, дядя Вова, – первая реагировала собака.

– Здорова! – Это Вован уже персонально кошке.

– Пися у Николая второва, – в тон продолжила та.

Мы загоготали ещё больше, Вовка сквозь слёзы попросил:

– Давай, я её к себе на работу устрою, секретарём? Будет у меня на телефонные звонки отвечать, всяких мудозвонов табанить!

– У меня трудовой книжки нет и прописки.

– Нет, ну ты посмотри, на всё готов ответ! Красава, тебе цены нет, не бережёт вас ваш алкоголик.

– Не волнуйся, если он по пьянке дуба врежет, то к тебе переберёмся.

– Не дождётесь! – я замахал кукишем у них перед носом.

– Как у тебя с бабами? – Вован решил сменить тему разговора.

– Да как обычно, ничего постоянного, сейчас одна прибилась, иногородняя.

– Люблю иногородних, у них такая пассионарность.

Собака уважительно кивнула.

– Как поедете? Самолётом? – кошка решила сменить тему.

– Не, самолёт стрёмно, с финбана паровоз ходит.

– Знаю, – собака почесала за ухом. – Называется «Кобелиус», вроде.

– Сибелиус, – поправляю. – Композитор ихнёвый. А ты всё о кобелях мечтаешь?

– Законы природы-то никто не отменял.

Вован вдруг встрепенулся:

– Слушайте, я же вам мясца привёз!

Вован полез в портфель.

– О, бля, протекло!

– Ты мне документы необфоршмачь! – взвился я.

– Шутка юмора! – тут же ответил он, как когда-то в школе, и захохотал.

– Говядина, между прочим, – понюхав воздух, сообщила собака.

– Ага, – Вован был абсолютно счастлив. – Держите.

Зверьё потащило пакет на кухню. Точнее потащила его собака, а кошка просто барражировала рядом как истребитель прикрытия.

– У меня вчера, прикинь… Захожу в подъезд, двое торчков. – Вован начал рассказывать, понизив голос. – Типа, давай денег! Прикинь! В моём подъезде!

– Ну и ты чего?

– Успокоил обоих.

– Как?

– Лаской…

– Ласка – это название электрошокера, – кошка кричит из кухни.

– Всё знает! – восхищённо покачал головой Вован. – Ну, полечу я, давай.

Мы пожали руки и я закрыл за ним дверь.

Если всё идёт хорошо, то вы что-то упустили. Народная мудрость оказалась верной и на этот раз. Это я понял в четыре утра, когда проснулся, не понимая какого хрена я это сделал в такую рань, но сразу же ощутил настолько сильную зубную боль, что даже растерялся. Что делать? Сожрав кило анальгина, кое-как дотянул до утра. В зеркало было страшно смотреть: полрожи опухло, даже глаз заплыл. Стал абсолютно непохож на фотографию на финской визе. А вот на коренного финна, наоборот, стал чем-то смахивать…

Кошка как всегда ободрила:

– Я бы предложила тебе водкой прополоскать, да боюсь, что ты увлечёшься.

Собака была более милосердна и просто проштудировала справочник на предмет ближайших зубоврачебных клиник. Делать было нечего, как ни ненавистна эта процедура, но придётся к ней прибегнуть. Охая и ахая, я оделся и помахал зверям рукой.

– Если что, я на том свете.

– Простите, кто последний?

Мужчина в очках, типичный интеллигентный мудак, еле слышно задал вопрос сразу всем.

– У вас номерок?

Бабка в платке, явно ёбнутая, встревавшая во все разговоры людей в очереди, причём «ни хуя не последняя», влезла и тут.

– Нет, у меня «с острой болью».

– Тут у всех с острой болью! У меня вон всё отекло, наверно, рвать придётся, и так уж зубов нет, мне надо ещё к внукам успеть, ой, такие внучатки, такие внучатки…

– Я – последний, – дождавшись окончания очередного словесного поноса, сказал неунывающий старичок.

– Но, – продолжил он, – если у вас с «острой», то можете без очереди, по крайне мере, я вас пропущу.

– Спасибо, но я могу потерпеть.

Интеллигент благодарно посмотрел на старичка, тот пожал плечами, не хочешь, мол, как хочешь.

– Значит, не острая боль у вас, что же вы нас обманываете, ишь решил проскочить без очереди.

Разумеется, бабка в платке не могла не прокомментировать.

– Отстаньте вы от человека, он, вообще, ничего не говорил про это, сами всё навыдумывают вечно и сидят потом обсуждают не пойми что! Это взорвалась нервная женщина, явно с острой болью, которая с самого появления ёбнутой бабки крайне негативно реагировала на её высказывания.

– А что ты его защищаешь? Если такая добрая, то пропусти его перед собой.

– А что ты мне тычешь, что ты тычешь, дома тыкай, внукам своим, ведьма.

Ну, всё, началось, как всегда интеллигенция своим соплежуйством начала разброд и шатания, вылившиеся в народный бунт.

– Я войну прошла, чтобы ты тут мне хамила при людях?!