«Алексей с охотой предавался воспоминаниям, с равнодушием патологоанатома, без намека на бахвальство. Его откровенность лишена даже оттенка сожаления, а надгробные плиты, из которых вымощены его девяностые, он не цементировал цинизмом».

Иван Миронов, писатель, кандидат исторических наук, (из книги «Замурованные. Хроники Кремлевского централа»)

«Такой был очень симпатичный, мы даже в него все влюбились».

Лидия Доронина, присяжный заседатель коллегии (из телепередачи «Приговор»)

«У него, вот, присутствовало это обаяние, – это, наверное, от человека зависит каким-то образом… У него очень правильно поставлена речь, его просто было приятно слушать».

Елена Гученкова, Федеральный судья МГС, вынесшая приговор Андрею Пылеву. (из телепередачи «Приговор»)

«Абсолютно вменяемый, лояльный, веселый человек»

Сергей Мавроди, строитель финансовых пирамид (Тюремные дневники)

«Когда он был задержан и подписывал свой протокол… ну как сказать… образно говоря, со „слезами на глазах“ писал свою фамилию, потому что он всю жизнь жил под разными документами, и когда он писал, сказал: „Наконец-то я вспомнил свою фамилию“».

А. И. Трушкин, начальник московского уголовного розыска (из интервью телевизионной программе «Человек и закон»)

«Мы знали, что он убил этого, этого и этого, а доказательств нет, все говорят что Шерстобитов убийца – он всех убил, а доказательств нет… вот и все… все говорят: вроде он убил, а вроде и не он… а кого он убил?! – Да всех, а доказательств нет!»

В. В. Ванин, следователь ГСК СК по Москве (интервью телепрограмме «Человек и закон»)

«Я точно знаю, что Шерстобитов хотел остаться этаким „санитаром леса“ в белых одеждах – не получилось! Он сам говорит, что заслужил Божью кару… Кажется, он мог стать блестящим офицером, но его перемололо одно из самых жестоких десятилетий в России!»

Алексей Пиманов, сенатор, ведущий «Человек и закон» («Человек и закон», интервью А. Л. Шерстобитова)

* * *

Стилистика, орфография и пунктуация автора сохранена

Ликвидатор
Книга 2

Вместо пролога

 
О тебе, обо мне,
О могилах в лесах,
О судьбе на беде
И о наших крестах.
 
 
О загубленных жизнях,
Оборвавших струну,
И не сбывшихся днях
Поколенья в бреду.
 
 
Мы надрывной мольбой
С пересохнувших уст
Сотрясем Божий дом,
Ведь он ныне не пуст!
 
 
Я поставлю свечу
У Распятья в углу
И акафист прочту
На погибель греху.
 
 
Назову всех убитых
Своею рукой,
Помяну, об усопших
Моля пред Тобой!
 
 
Ты прости нам грехи,
Души наши щадя,
А спася, примири,
В Своё Царство вводя.
 
 
Я поставлю свечу…
И акафист прочту…
На погибель греху…
На погибель греху…
 

Александр Фишер и «Золотые яйца»

Ближе к лету то ли 1996-го, то ли 1997 года своё развитие получила старая история спасения очень талантливого молодого человека. Будучи ещё студентом МГУ, он подавал большие надежды на поприще физики и математики. Там и влип в историю, из которой мы его выручили, конечно, не без выгоды для себя. Уже тогда он занимался оборотом цветных металлов, но ещё только пробуя переходить от ширпотреба на более серьёзную стезю. После, по понятным причинам, я потерял его из вида на некоторое время.

С нашей помощью он организовал компанию, кажется, «Союз-металл», и потихонечку стал забираться всё выше и выше, заботясь об имидже фирмы перед западными инвесторами и банками. «Барклайс Банк» – один из них. Переработка и дальнейший сбыт цветных металлов – прибыльный бизнес, но не дающий моментальной суперприбыли. Вряд ли сам он решил кинуть это кредитное учреждение, но, так или иначе, смог получить кредит в 16 миллионов долларов, которые должны были пойти на осуществление составленной им программы. Следующий же кредит, по возвращению предыдущего, мог быть в два раза больше, но решили остановиться на этом – вот такой бизнес, даже не по-русски, а «по-медведковски».

Эту сумму разделили: половину – Фишеру, а половину – нашему жадному «профсоюзу». Александр переехал жить в Испанию, конечно, под чужим именем и греческим паспортом, в город Марбелья, где я его видел мельком. Не знаю, нравилась ли ему та жизнь, человеку энергичному, рождающему море планов и проектов, так и не реализовавшему свой потенциал, которому просто обрубили крылья. Но на то он согласился сам, опьянев от баснословной суммы. После 2000 года «руководство» задумалось о его доле и попыталось организовать опустошение его счёта, разумеется, безрезультатно. И, как всегда, не подумав перед тем, как пробовать, выманили его в Москву, где и кончилась его жизнь в одном из подъездов дома со снятой для него квартирой. Наверняка, тело его покоится в тех же лесах, что напичканы вывезенными и спрятанными навсегда безымянными останками – жертвами жестоких нравов начала и середины 90-х. Может быть, и стоило ещё тогда, в студенческие годы, лишиться всего и начать всё заново, хотя, возможно, вместо жадных и кровожадных «медведковских» были бы какие-нибудь другие, с не менее приятными аппетитами?

Нашу же долю хитроумные «братья» разделили на пятерых, что называется, основных членов в то время: они сами, ваш покорный слуга, Саша Шарапов – «Шарап» и Сергей Махалин – «Камбала». Что любопытно, доли всем объявили равные, составляющие по 800 тысяч $ на брата, но было решено (понятно кем), что половину суммы каждый оставит в «общаке», для того чтобы образовать, опять же для каждого, «подушку безопасности» на год. По его прошествии эту сумму по желанию можно будет забрать, поэтому на руки мы втроём, кроме Пылёвых, получили по 400 тысяч, что тоже было приятно. Как вы думаете, во что материализовались остальные средства? Правильно: об этом знают только «братья».

Саша «Шарап» и А. Пылев – печальные моменты похорон Ананьевского

Через пару лет я хотел купить домик в той же Марбельи, за те же 400 тысяч, которых у меня, разумеется, к тому моменту уже не было. Наскребя по сусекам только половину, за другой обратился к Андрею. Но услышал в ответ: «А чем ты прогарантируешь? У тебя же ничего нет, даже фамилии!». Причём я просил не всю сумму сразу, а по 35 тысяч в месяц. Это было после дефолта, «зарплата» упала до 5-10 тысяч долларов в месяц, расходы по работе и безопасности еле вмещались в эту сумму, а мы якобы отдавали предъявленный иск компании «Русское золото» за неуплату НДС, составлявший несколько миллионов «зелёных», причём делали это поровну с Таранцевым. Хороший, знаете ли, бизнес. Не думаю, что я настолько не разбираюсь в экономике, чтобы не понять, насколько у каждой из этих сторон были разнообразные риски во вложениях: у нас – криминального клана, у другой стороны… Впрочем, немногим отличающейся. Думаю, налоги туда входили точно, а почему мы это делали совместно – вообще не ясно. Объяснение, что за совместный бизнес нужно отвечать сообща, могут удовлетворить разве что первоклассника: где совместный бизнес, а где то, что было у нас?! Точно также неясны и те личные кредиты на год от старшего Пылёва лично господину Таранцеву под один из рынков – Пражский. Разумеется, деньги были не лично Андрея, а ссуда возвращена не вовремя, если вообще была возвращена. Потом я долго выслушивал восторги «комбинатора» об уже идущем переоформлении этого рынка на банк или какую-то «нашу» фирму, то есть, совсем нашу, с известными и преданными учредителями. Это продолжалось год, пока не вылилось в квартиру в жилом комплексе «Золотые ключи», что недалеко от Мосфильмовской улицы, оформленную на кого-то из его родственников и, конечно, прежде принадлежавшую «Петровичу» (Таранцеву).

Подобные ситуации были лишним доказательством того, что жизнедеятельность «бригады» стала личным бизнесом «братьев». Впрочем, это не удивительное, а повсеместное явление.

Максимальная зарплата у совсем не рядового бойца в лучшие времена доходила до 5 тысяч долларов, в голодные – до двух, у обычных же – от тысячи до двух. По пять получали охранники Олега и Андрея. Мои же «архаровцы» – по 2,5–3,5 тысячи, плюс «на бензин», телефоны, машины и так далее – тогда немалые деньги. Но у моих не было ни риска, ни «стрел», да и вообще их никто не знал. Первым выходом на сцену была Греция, и то всего одна встреча через ворота: взять – отдать.

Но об этом имело смысл говорить лишь до 2000 года. В 1999 году был задержан «Булочник», «усадивший» на скамью подсудимых своими показаниями рядом с собой несколько десятков человек. Хотя он ли виноват?

Всё это могли предотвратить Пылёвы и Ося, но не захотели и, как результат, «сели» рядышком. А вся вина Вовы состояла в том, что он позволял себе говорить на свидетельских показаниях, кроме правды, и что-то придуманное, и то, чему свидетелем он не был, от чего пострадали и некоторые безвинные. Скажем, несколько свидетелей показывали, что человек, находящийся на скамье подсудимых, в момент убийства не был в машине, но судья предпочёл версию именно Грибкова, чем условный срок превратил в настоящий. Я же его осуждать не могу, на моём суде он сказал чистую правду, которой знал чуть-чуть. А претензий, предполагаю, ни у кого не будет – после таких сроков найдется более важное, о чём захочется думать и чем предстоит заняться на свободе.

Грибков – начало конца «медведковских»

А ОПГ, как и любая другая структура, создаются, как приносящие прибыль для приобретения тем больших благ, чем выше ранг. Но если в бизнес-кругах это понятно, то многие «братки» верят в братство и равноправие, что, кстати, прослеживается и в лагерях, хотя здесь есть свои особенности и уже, увы, подёрнутые временем изменения. О каком равенстве может идти речь между семейным и несемейным, больным и здоровым, богатым и нищим, образованным и неграмотным, наркоманом и спортсменом, между имеющим вес в обществе и возможность обеспечить себе более-менее комфортную жизнь как в лагере, так и после него, и бомжом, который, вдруг получив «портфель» «смотрящего», стал курить Winston, хорошо есть и решать чужие судьбы, совершенно чётко понимая, что, выйдя на свободу, опять запьёт и будет сшибать у магазинов мелочь на очередную бутылку. А ведь есть возможность измениться. Не умолчу, разумеется, и о людях, радеющих за настоящее дело, за которое готовы положить голову, придерживающиеся старых традиций. Но, как ни странно, многие, пытающиеся примкнуть к ним и окунающиеся в поросший уже метастазами и изменившийся до неузнаваемости мир лагерных отношений, разглядев в нём не реальность, а зачастую, просто подделку, старается выйти из всего этого и жить особняком. Что-то похожее на старые традиции осталось лишь на Северах и в редких колониях до Урала.

История с Фишером не единичная и не исключительная, их множество. Фирмы, в них задействованные, называли «курицами, несущими золотые яйца», как, скажем, «Марвелл» или «Союз-металл». Того же типа была история с танзанитами, о которой я узнал после её идиотского окончания и о которой всё-таки надо рассказать.

Суть в том, что, начиная с советских времён, когда СССР обладал какой-то монополией на эти полудрагоценные камни, то ли на обработку, то ли на продажу, взамен на сумасшедшие межгосударственные кредиты, которые Союз раздавал миллиардами, всё это досталось и сосредоточилось в одних руках, владелец которых, испугавшись мощи обладаемого, понял: в одиночку не вытянет. Процент, который он предложил за «крышу» и какое-то участие, был небольшой, но огромный в денежном эквиваленте. При осуществлении проекта можно было больше ничего не делать, так как полученного хватило бы всем участникам от мала до велика, и их детям, внукам и правнукам. Но в процессе разработки «главшпанам» показалось, что со всем можно справиться и самим. И всё бы ничего, но глупость и скупость – попутчики неважные.

Бизнесмена убили, и убили буквально за несколько часов до подписания договора, а без его присутствия иностранные представители свою часть подписывать отказались, даже несмотря на все, казалось бы, правильно оформленные бумаги и имеющуюся доверенность. А золотые яйца, как известно, сами по себе не несутся. Жадность – не порок, а просто диагноз, часто граничащий с идиотизмом! Кстати, во всём объявили виновным молодого человека, проводившего «аудиторскую» проверку и сделавшего вывод, что мы можем справиться сами. Он тоже был из «наших», и уже было начал радоваться, что отошёл от лихих дел, фамилия его Царенко, и лежит он на том же безвестном погосте, где обрели вечный покой и многие другие.

1997 год. Прошло шесть лет. Кем я стал за это время, насколько изменился, к чему привык, и к чему стремился теперь?

Честно говоря, не очень хорошо себя помню в это время. Начался тот год с форсмажора – убийства Глоцера, продолжался подготовкой покушения на «Лучка Подольского» (Сергея Лалакина), «Аксёна» (Сергея Аксенова), Александра Черкасова, прослушиванием его офиса в «Арлекино», проблемами с Чаплыгиным, который уже допивался до таких «чёртиков», что вся работа его шла «коту под хвост», а ребята отказывались с ним работать. Дважды я выкупал его из милиции, потратив 15 тысяч долларов, но основная опасность состояла в том, что он везде болтал, находясь «подшофе», будто был чуть ли не ключевой фигурой в убийстве Солоника, естественно, через «десятые руки» информация дошла до Пылёвых, и мне приказали устранить проблему. Тогда же братья продали свои дома на Тенерифе и купили на материке, на ещё более фешенебельных курортах. Закончился же год приобретением третьего греческого паспорта, о котором никто и никогда не узнает.

Кем я стал? Прекрасно понимая, что тот, кто сделал войну своим ремеслом, не может не быть порочным, а сколько верёвочке не виться, но конец всё равно будет, я очень желал, чтобы всё это закончилось, но не знал, как этого добиться. Скорее всего, я пустил всё это на самотёк. Всё – это значит и дела семейные.

Несмотря на большие затраты, у меня были отложены деньги в достаточном количестве, выбрано и подготовлено место, но я не мог определить подходящего времени. И тут мысль о том, что я стал неотъемлемой частью какого-то большого организма, которая сама отторгнуться не в состоянии, просквозила меня насквозь, пригвоздив, как подошву к полу гвоздём.

Стоило мне задуматься и сделать хотя бы одно движение к отъезду – как всё начинало идти не так, рушиться и становиться опасным, стоило одуматься – и русло выпрямлялось.

Ужасно надоело вести двойственную жизнь, иметь по две машины и снимать по две квартиры одновременно. Мало того, что в обычной жизни это не нужно, что на это уходило в два раза больше средств, квартиру нужно было снять, перевести в неё необходимое оборудование и вещи, а машину купить-продать, и вести все необходимые документы, но еще и занимало массу времени и сил.