Отзывы на книгу «Петровы в гриппе и вокруг него»

Вирус повального чтения «Петровых в гриппе...» добрался и до меня.

Вопрос о причинах популярности Петровых скоро достигнет масштабов поиска ответов на “в чем смысл жизни”. По сути эти вопросы об одном и том же. Ответ у каждого будет разный. Свой я нашла. Почему Петровы на фоне современной русской (и не только) литературы стали любы моему сердцу, как обожаемый с детства одноглазый плюшевый мишка, стрёмный, но такой любимый? Представьте, если бы на конкурс «Мисс Вселенная» пришла Тося Кислицына в своих валенках и с косичками, то среди всей этой безусловной, но натужной красоты, в которую, разумеется, вложено много труда, стараний, боли и слез, она бы бомбила прямо в душу обаянием такой понятной человечности, таким близким родством, таким точным узнаванием себя, что все красавицы на ее фоне померкли бы, став лишь призрачными химерами надуманной кем-то жизни. Условно говоря, Сальников показывает нам изнанку мира мыслей и желаний, где в каждой длинноногой красавице, жующей спаржу на ужин, сидит такая вот Тося Кислицина, которая мечтает о батоне с вареньем. Сейчас это называется модным словом “инсайт” - скрытая правда, которую все знают, но или не замечают, или не говорят. Она вроде бы очевидна, но на самом деле почти неуловима. Поймать её не проще, чем голыми руками ловить мальков в пруду. Так вот Сальников - бог инсайтов.

Простая на первый взгляд история загрипповавшей семьи с папой-автослесарем, мамой-библиотекарем и второклассником-сыном оборачивается душевным и жутковатым больничным бредом, на который так богата наша жизнь, где новогодние театральные елки для детей - это еще один круг ада Данте, а в городском общественном транспорте полно сумасшедших. Это говорю вам я, та, к кому в автобусе как-то подошел на костылях одноногий мужик и сказал, что я загубила душу дочки, дав ей в руки мобильный телефон, а сама уже давно стала нечистью. Обещал рассказать, как очиститься от скверны, но для начала попросил отключить мобильник, чтобы демоны не подслушивали, и успел накапать на меня из пластиковой бутылки предположительно святой воды. Видимо, ожидал, что моя кожа тут же начнет пузыриться, а сама я свалюсь в корчах к его единственной ноге. Так как же мне не любить Петрову, которой иногда нестерпимо хочется схватиться за мясницкий нож, когда я сама готова была ухайдакать придурка его же костылем? Так что, если кто-то решит составлять списки фанатов Петровых (ну вдруг), запишите и меня, я с вами!

В рамках новой и заключительно проводимой футуристической программы "Грандмастер критицизма 2017 снисходительно читает российских писателей в 2018" я взял в руки книгу с лучшим названием, которое только смог найти – «Петровы в гриппе и вокруг него» Алексея Сальникова (из рожденных этим веком отечественных культурных явлений лучше название было только у прекраснейшего фильма Алексея Попогребского "Как я провел этим летом"). Выбор был относительно неслучаен - сей роман был удостоен не очень престижной премии «Национальный бестселлер» и также стал обладателем приза критического сообщества еще менее престижной премии «НОС». Ну и «Медуза» в лице Галины Юзефович что-то написала, но на это точно, при живом Данилкине и мне, обращать внимание не стоит. Вышла книга в стремительно раскрывающей нашу литературу с разных сторон «Редакции Елены Шубиной». Скоро только у них хорошие российские книги и останутся. 416 страниц, оформление обложки беспечное, строго 18+. И только ты эти 18+ открываешь, как на тебя гурьбой накидываются все эти гриппующие петровы. И тащат в мир хороших книг.

Возможно, это не совсем все-таки так. Хорошие-плохие, тут так не работает. Одна из главных интриг романа (про Петрову, ну вы поняли, ага) так и вовсе эти понятийные характеристики растворяет. Это как новый тропический фрукт попробовать, даром что из Екатеринбурга, вкусный али невкусный – ощущений то сколько все равно. Так и Сальников – написал книгу, которая сбивает с толку, но делает это приятно. Наверное, так происходит, когда богатые люди по ошибке не тот бизнес-джет покупают реактивный, с ними вот что-то такое и происходит. Если немного углубиться, то главное, и несомненно, выигрывающее у всех и вся, это язык – такой сочный и насыщенный, что мог бы быть говяжьим и лежать в тарелке Марион Котийяр в Париже. Языком Сальников скрашивает все небольшие шероховатости, присущие полноценной дебютной прозе, над которой, ко всему прочему, работал профессиональный поэт (изрядная напевность, излишний СИМВОЛИЗМ). От этого темп и ритм немного скачет, но так даже интереснее. А уж со временем и местом что иногда творится. Вещи очень занятные и, не побоюсь этого слова, постмодернисткие.

Выигрывает также, безусловно, то, что назвать в романе непонятно как, а в музыке называется «звуком». Тихо! Стойте! Полакайте эту фразу медленно, как пушистая собака в жаркий день. В ней смысла больше, чем в жизни некоторых людей. Продолжим. Так вот, это, знаете, когда приходит такой серьезный, толстый дядька, садится за огромный микшерный пульт и что-то там себе крутит, тихонечко нашептывая в бороду. И, voila, вы через минуту не стая патлатых дурачков, которые своей музыкой могут случайно вывести из комы человека, а группа «Металлика». Все потому что толстый дядька знает как и где подкрутить. Сальников – сам себе такой продюсер, с какой-то абсолютно (опять же) необъяснимой чуйкой он выбирает такой entourage, такой темп, такое всё - что читать становится просто невероятно приятно. Возьмите хоть гриппозное состояние лихорадочного полубреда, в котором постоянно кто-то из героев находится. Сальников с легкостью литературного Ван Гога передает это знакомое абсолютно всем состояние, причем делает это с точностью человека, который это состояние придумал. Бэкграунд в книгах либо есть, либо нет, но Сальников, черт возьми, этот парень пошел еще дальше. Он в романе "Петровы в гриппе и вокруг него" еще один герой.

Но окончательно смысловую черту проводит Игорь. Так оно часто и в жизни бывает, но здешний Игорь – всем игорям игорь. Так точно попасть в этот полусобирательный, полумифический, но точно живой образ мог только выдающийся мастер. Опять же, являясь по сути, не героем, а частью бэкграунда (вместе с катафалком, в котором он неслучайно появляется), Игорь олицетворяет собой абсолютную силу. Бог и Дьявол. Доппельгангер, Бегущий по лезвию, Робокоп. Игорь. Убедительный образ русского духа и неимоверной силы, которая позволяет пить водку с медведями, строить ракеты и быть добрым. Ка-тет. Пелевин и Донцова. Акинфеев. Игорь. Точно, лучший герой этого века в нашей литературе. Такому только за стол сесть со всеми этими онегинами и живаго.

За всеми этими восторгами, мы подходим к итогам. У нас есть невероятная (в прямом и переносном смысле этого слова), простая и обезоруживающе обаятельная история, которая происходит в поистине монтипайтоновском Екатеринбурге. Прекрасные герои, которые иногда Петровы, а иногда – петровы (ну вы пооняли), язык, которому я уже спел не один панегирик. Все это жмет на нужные кнопки и ракеты Алексея Сальникова летят вверх. То есть, я даже не нашел, к чему придраться, что бывает очень редко. Я не буду тут бросаться громкими заявлениями (хотя статус мне теперь это позволяет), но Сальников умело ткет свое полотно из большей части классики последних пары веков, гремуче взбалтывая в своем языкастом шейкере Гоголя, Булгакова, Довлатова и иже с ними. Делает это подозрительно мастерски, сохраняя неповторимую индивидуальность (не спутаете ни с чем). Чудно и чудно (разноударяемые).

Если бы я мог (а я пока не могу и потом тоже вряд ли), я бы как перевел бы эту книгу на английский - что-то типа Eugene Sully "Petrovs with cold and behold" и на проданные за первые полгода 260.000 экземпляров купил бы Алексею Сальникову бутылку хорошего тосканского вина. Или домашний планетарий. Чтобы просто хорошему человеку было хорошо.

Пока лучшая российская книга нашего десятилетия.

Лучший критик 2017 года

Петрову иногда казалось, что большую часть времени его мозг окутан чем-то вроде гриппозного бреда с уймой навязчивых мыслей, которые ему вовсе не хотелось думать, но они лезли в голову сами собой, мешая понять что-то более важное, чего он все равно не мог сформулировать.

Изумительная вещь, способная взорвать мозг и формой, и содержанием, и вариативностью трактовок.
Роман до сих пор не опубликован в виде книги, он выходил только в формате журнальных публикаций, но был замечен и вошел в шорт-лист премии "Большая книга" 2017 года. На него обратили внимание Галина Юзефович и "Горький", в Сети появляется всё больше интригующих отзывов, а я до 30 ноября (дня объявления победителей "Большой книги") теперь обречена ходить, сжав кулачки, так сильно отныне болею за "Петровых". И как же хочется верить, что роман скоро опубликует какое-нибудь нормальное издательство. Если что, я первая в очереди за бумажной версией!

О чем эта книга?
Ни о чем. И одновременно об очень многих вещах.
В Екатеринбурге живет 27-летний автослесарь Петров. Всем вокруг он кажется невыносимо скучным, но во внутренних рассуждениях демонстрирует потрясающе парадоксальную адекватность суждений и восхитительную наблюдательность. Накануне Нового года он заболевает гриппом и едет домой на троллейбусе, однако по пути встречает своего старого, полного загадок друга Игоря (то ли депутата, то ли лучшего трикстера всех времен и народов) и отправляется вместе с ним бухать к некому знакомому философу. Параллельно нам рассказывают о жене Петрова - библиотекаре с непроизносимым, но говорящим именем, и их сыне. Все они в конце концов сходятся в одной квартире, чтобы дружно свалиться с гриппом и вести совершенно обычную борьбу с болезнью и еще более обыденную жизнь.

Поначалу книга кажется образцом многословной графомании. В количестве слов и смыслов, вбрасываемых Сальниковым в текст, легко захлебнуться, но и это не убавляет восторга от прочитанного.
Прежде всего, автор обладает потрясающим чутьем на узнаваемые детали. Те самые, от которых начинаешь подскакивать на месте, чуть ли не выкрикивая: "Да! ДА! У меня тоже такое было!" (Если вы смотрели ранние моноспектакли Гришковца, вроде "Как я съел собаку", легко может представить себе нечто подобное, но тут эффект даже сильнее.)
Во-вторых, Сальников удивительно работает со сравнениями и метафорами. Возможно, так сказалось его поэтическое прошлое - раньше он писал исключительно стихи и даже завоевал несколько серьезных призов.
В-третьих, текст напрочь лишен штампов и бесконечно удивляет яркостью используемых слов и образов, но особенно сильно это срабатывает для читателей примерно одного возраста и мировоззрения с автором.
Наконец, автор каким-то невероятным образом умудряется превратить совершенную чернуху обыденной жизни если и не в полноценную сатиру, то в легкий повод улыбнуться.

Дальше...

Для примера:

Старушки были замечательные: одна покупала многочисленные лекарства, подолгу сравнивая их со своим кустарным прайс-листом на поношенном клочке бумаги, вырванным когда-то из тетради в клеточку, другая сверялась со своей собственной памятью, и это было еще хуже, чем если бы у нее был листочек. Когда старушки вышли из аптеки одна за другой, в аптеке перестало пахнуть аптекой и стало пахнуть обычным магазином, по типу хозяйственного, то есть старушки действовали на аптеку как елочки с отдушкой в автомобилях.

Если не понравилось и не поняли, в чем тут интерес, то лучше пройдите мимо и не мучайте ни себя, ни этот текст.

Думаете, на этом поводы для восхищения заканчиваются?
Нет, тут еще есть интереснейший сюжет - закольцованный, сложный, с внезапно выпрыгивающей на тебя мистикой и постмодернистскими финтами.
Ощущение того, что здесь всё ой как непросто, копится подспудно на протяжении всей книги, а финал дает тебе по голове с такой силой, что сразу перелистываешь к началу и берешься перечитывать первую главу, чтобы окончательно убедиться в своих подозрениях.
Концовка сложится идеально, все детали сойдутся без зазоров, как тщательно продуманный пазл, вот только взломать ларчик будет непросто - почти как хитроумную китайскую шкатулку с секретом.

Не буду лишать вас удовольствия от самостоятельной разгадки описанных в книге событий.
Только скажу, что сомневающиеся в трактовке могут найти интервью Сальникова "Российской газете" - там можно обнаружить очевидные намеки на его истинный замысел.

Получалось, что Петров думал, будто он главный персонаж, и вдруг оказалось, что он герой некого ответвления в некоем большом сюжете, гораздо более драматичном и мрачном, чем вся его жизнь. Всю свою жизнь он был вроде эвока на своей планете, пока вокруг происходила античная драма «Звездных войн».

Приятного вам шелеста страниц!

Этой книге не повезло быть прочитанной после Аверченко.

Не хочется сравнивать, но по-другому не получается. Обе книги одинаково забавные с одной стороны и грустные с другой. Обе имеют горький подтекст. Но Аверченко - это изысканное "смех сквозь невидимые миру слезы..", а Сальников - это простое и обычное "смех сквозь слезы". Аверченко - глубина и значимость, Сальников - игриво, но на один раз.

Аннотация не обманула,  "Петровы.." - это "развеселая хтонь и инфернальная жуть)) Я бы добавила вакханалия и необузданный бред. И бред этот - наша обычная жизнь с родными исписанными (во всех смыслах) подъездами, алкашами и хамоватыми кондукторшами.

Но удивительно - нет естественного отвращения ко всему происходящему, которое должно бы возникннуть как оскомина от кислого яблока, видимо автор столько положил ради фантасмагории, что это сработало. Я постоянно осознавала, что происходит что-то очень важное, пусть нелепое, но важное, что в фантасмагорию вот-вот ворвется здравый смысл.

"Петровы.." - роман-воспоминание, роман-ностальгия, роман-абсурд. Вся жизнь Петрова, Петровой и Петрова-младшего - гриппозный абсурд, как головокружение от резкого подьема со стула, то ли причудилось, то ли явь, а если явь, то увольте меня от таких крышесносов)

Или всё-таки не надо меня увольнять, книге больше говорю "да", чем "нет", а скорее "иногда можно, но не часто")

Объясните мне, пожалуйста, я искренне не понимаю. Вот почему нищета, алкоголизм, разложение, грязные подъезды, хамство в общественном транспорте – это нравится и замечательно, а ещё заслуживает первых премий?
В чём здесь героизм, особенность и привлекательность героев? Своим серым и недалёким умом не могу понять, как не пытаюсь.
Я тоже болею гриппом, езжу в метро и автобусах, но не припоминаю ничего подобного. Это позор. Недопустимое положение вещей. Если это и есть правда жизни, то простите. Я не говорю, что черни не существует, но не нужно канонизировать безобразие и пороки, потому что бедность может быть благородной и чистой.
Данное произведение напомнило поэму в прозе «Москва - Петушки» Ерофеева. Видимо, мне не понять гениальности простого и честного люда, кто живёт по принципу: «чем хуже, тем лучше». Ведь все хотят в Рай, а туда попадают только великомученики. Ребёнка жалко. Хорошо ещё, что одного родили. А то пол-России по 5-6 детей плодят в нищете и пьянстве. Ребята, это полная задница (уж, простите меня, за жаргон)! Восхищаться и балдеть от такого как минимум странно.
После прочтения осталось неприятное и горькое послевкусие.