потому что не знаешь уже: правда ли тебя впечатляет что-то, или так просто в голову вдолбили, что и подумать не можешь, что тебя может это не восхищать.
что ты кому доказала?”, а потом думаешь, что ведь человек просто от злости, не всегда от отчаяния, решил всех выключить, как лампочки, разом, чтобы не было для него ни тех, кого он любил – а получается, что никого он не любил, кроме себя,
Лена очень не хотела умереть одна во время прихода. Она не сомневалась, что именно такой конец ее и ждет. Читая русских классиков, всякие там фразы, вроде «это была уже дама лет двадцати пяти, которая, не при дневном свете, конечно, а при свечах, казалась еще милою и свежею», Лена чувствовала себя развалиной.
какая бы ерунда внутри книжки ни творилась, даже если что-то спокойное, ощущение, что вытащил себя с какой-то вечеринки, полной огней и красок, все еще взбудораженный
Читателю, в основном, нравятся такие штуки, после которых будто у писателя и не было больше ничего, будто писатель выложился весь в роман, точку поставил – и помер.
почему я не могу это показать? Почему я сам себе кажусь несерьезным? Чувствуют ли другие люди себя так же, все время среди людей, занятых чем-то важным?»
следовал рассказ про нескольких знакомых, которые увлеклись когда-то стихами и это разрушило их жизнь: кому-то для того, чтобы низко пасть, хватило и стихов, кто-то вырос из литры и закономерно перешел на более тяжелые наркотики