Глава 5. Last Days Of Summer

А лето, тем временем, подходило к концу. Теплые августовские вечера я коротал сидя в своей комнате, слушая всякий олдскульный американо-британский рок из 70-х, приобщаясь к итальянскому кинематографу и скуривая сигарету за сигаретой. В этих фильмах было столько грязи, я не знаю, может поэтому они запоминаются на всю оставшуюся жизнь. Глядя на обветшалые и пожелтевшие от времени и табака темно-зеленые обои я понимал, что эта часть моей истории подходила к концу. Как бы я не хотел его отсрочить. Также я раздобыл где-то несколько пакетов сливового вина, от которого периодически проводил ночи в обнимку с белым другом. Однако, под итальянское кино и консервированные бобы оно подходило как нельзя лучше.

Как бы то ни было, свою последнюю ночь в этих краях я решил провести на улице – побродить по опустевшим улицам и памятным мне местам, с уверенностью, что случайные прохожие мне не помешают. Ранее я такого никогда не делал, в этой жизни, по крайней мере. Не шатался по улицам до утра, я имею ввиду.

В ушах играл Оззи Осборн, я бродил по постепенно пустеющим улочкам и глядел, как наш, или уже лучше сказать этот, потому как я уже не принадлежал к этому месту, городок погружался в сон. В частных домиках запирались ворота и в окнах гас свет. Последние прохожие спешили скрыться с улиц. Я стоял на мосту и глядел как бобриха изучала бутылку из-под газировки, которую кто-то сбросил на её дом. Или это была нутрия, я не могу теперь сказать.

Когда мне надоело это занятие, я решил пройтись по окружной дороге. Той самой, глядя на которую в раннем детстве из окна дома я любил придумывать всякие разные истории, связанные с ней. И с ней же были связаны воспоминания о долгих прогулках и бесцельной болтовне с друзьями, когда нам действительно нечем было заняться.

Проходя мимо небольшого сквера, я услышал музыку и увидел сквозь деревья огни костра, или костров. Отсюда тяжело было разобрать. Естественно, я решил утолить свое любопытство и пошел на свет.

– Привет, ребят. Чего вы тут, посреди ночи, Слипкнот слушаете?

– Слипкнот – долбежка для абреков, а это настоящий норвежский блек метал. Бурзум, небось и не слыхал про такого? Привет.

– Не, вы правы, не слыхал. Дичь какая, как потрошат кого-то.

– Да это привыкнуть надо. Варг – крутой мужик, церкви поджигал и чувака ножом зарезал. Настоящий викинг.

– Бля. Слушайте, а вы же оба в нашей школе учились. Постарше вы только. Как вас там… Бивис с Батхедом, лол. Настоящих ваших имен я и не знаю.

– Да этого достаточно, в самом деле. Да, это мы.

– К вас еще группа ж была какая-то, вы в гаражах репетировали.

– Ну да, "Зуб Люцифера", настоящий пауэр-метал собирались играть. Да вот не сложилось, барабанщик решил с клеем моментом поэкспериментировать, да далеко зашел. Кукуха протекла окончательно. Теперь с бичами у вокзала побирается. А барабанщика нормального очень сложно найти, скажу я тебе.

– Ох, нормальных историй без наркомании и ебли я никогда не услышу, видимо.

– Ммм, а тебе про балы и принцесс рассказать? Так это ты Золушку почитай или типа того. Тут у нас один блек-метал. Хотя, вот хорошее: у меня кошка окотилась, котеночек не нужен? Рыженький, с розовым носиком, хах.

– Не, спасибо, мне некуда его взять, к сожалению. Так чего вы делаете тут ночью, посреди леса? Музыку пришли послушать?

– А сам не видишь? Нашли рецепт элитного пойла в дедовской поваренной книге бывалого самогонщика. Спирт и лесные травы. Написано, что мозгам дает покруче всякого клея и серебрянки. И кукухой не отъедешь. Третьим будешь?

– Ну да, почему нет. Будем как колдуны лесные в Средневековье.

– Ага, главное не помереть с него. Но вроде травы все те. На костре-то за колдовство нас теперь не сожгут, времена не те. А значит, все в наших руках.

Я смотрел, как в котелке варится это зеленое пойло. Пахло оно, к слову, очень приятно. Как сироп от кашля или настойка календулы. Глядя на костер, я задумался над тем, как мы выглядим со стороны. Наверное, и правда средневековый шабаш ведьм выглядел похоже. Какие-то волосатые типы ночью, в лесу, слушают нечленораздельный рык на плеере, жгут костер и что-то в нем варят. Как еще это можно было бы интерпретировать?

Наконец, пойло было готово. Мы решили назвать получившийся нектар "Абсент Колхозный". Хотя, оглядываясь назад, я понимаю, что и не колхозный недалеко ушел. И почему его так любил Хемингуэй?

Мы разлили его по жестяным кружкам, которые эти ребята принесли с собой. Для меня кружка тоже нашлась, видать меня ждали.

– Ух, забористая дрянь получилась!

– Ага, будем надеяться, что не откинем копыта прям здесь и не начнем с него глюки ловить. Вроде мухоморы в котелок не кидали, но тем не менее. Знайте, если у меня начнут появляться козлиные рога – значит что-то пошло не так.

– А если поросячий хвост?

– Тоже… наверное.

Я не принимал особого участия в этом разговоре. Честно говоря, я думал, что сжег себе к чертям собачьим голосовые связки и боялся открыть, чтобы проверить эту догадку. Правда, не сказать, что я очень бы расстроился, если бы она подтвердилась.

– Эй товарищ, с тобой всё нормально, или уже нирвану познал?

– А?

– Хорош в костер пялиться говорю, стремно это выглядит.

– А, ага. Чего это я действительно. А смотрю на вас, ребят, а вы ведь не настолько-то и старше меня. А всегда такими взрослыми нам казались.

–Да не, только по 17 стукнуло. А ты девятый закончил, получается?

– Ну да.

– И съебываешь?

– Ну да, завтра утром. Решил вот пройтись вечерком, напоследок, да вас нашел. Я вроде не говорил, что уезжаю.

– Не говорил, но все всё про всех знают. Это правильно, что съебываешь, в этой дыре ловить явно нечего. Я думаю, что мы тоже по осени двинем в большие города. Там найдем себе занятие.

– Ну, могу пожелать удачи, ха-ха.

– Ага, она пригодится в таких делах, а то бомжам на шашлык пойдешь. А съебывать надо, хочешь ты этого, или нет. И как бы дорого не было тебе это место. Потому что, погляди на людей, что старше нас на пару-тройку лет: кто сидит, кто торчит, а кто выглядит как пятидесятилетний дед. Невольно начнешь задумываться. При всем веселье, типа варки синьки в ночном лесу, как ебучий колдун, это не может продолжаться вечно.

– И чем займетесь, когда дернете отсюда?

– Ну, мы вроде как малость в компах шарим, да в аппаратуре. Найдем занятие. В крайнем случае, можно с хиппанами на базаре пластинками барыжить.

– Хах, не самое плохое занятие, наверное.

Я слабо помню, что было дальше. Мы прикладывались к котелку раз за разом. Наверное, опустошили его весь. По крайней мере, в глазах у меня двоилось. Помню, что один из чуваков пытался сделать факел и призывал идти поджигать церкви. Как норвежские металлисты. Очевидно, что мы затею не поддержали. Кажется, что ребята хотели проводить меня до дома, чтобы убедиться, что я в целости и сохранности. Что меня не убьет маньяк-педофил. Но я попросил оставить меня на лавочке на детской площадке, встречать рассвет. Они выполнили мою просьбу, мы распрощались.

Я сидел на этой деревянной лавке, которую когда-то, совсем мальчишкой, "помогал" устанавливать рабочим. Смотрел, как светает и потихоньку приходил в себя. В ушах играли баллады Оззи Осборна: "Old LA tonight", "Road to nowhere" и "Dreamer". Эти три песни на повторе.

Окончательно придя в себя, я захватил дома рюкзак с вещами и пошел к Энди попрощаться, да выпить с ним пива в последний раз.

Глава 6. Road To Nowhere

По дороге к дому Энди, я мог наблюдать, как постепенно просыпается город: почтальон, развозящий на велосипеде письма; дворник, вышедший подметать улицы; алкоганы, ползущие из кабака домой. Всё, как и везде, в общем-то. Я бы и забыл об этом эпизоде, ввиду его незначительности, но моё внимание привлекла следующая картина: Сколько себя помню, у местной церкви стояли каменные статуи. Статуи, как в итальянских монастырях. Видимо, это были апостолы, или какие-то святые. Понять это было сложно, так как голов у них не было со времен Революции. С тех пор их так никто и не восстановил. А в то утро, все эти статуи поп с какими-то работягами грузил в газельку.

Я решил узнать, в чем дело:

– Доброе утро! А куда это вы их?

– Куда-куда, на свалку, само собой. Портят пейзаж, понимаешь. А на реставрацию денег нет.

– Не жалко?

– Как не жалеть! Столько лет деньги собрать пытался, или найти где-нибудь. И вот результат! В крошку апостолов помелят. Ну, не нам это решать.

– Эммм… да, наверное. Я пойду.

– Да-да. Бог с тобой!

Несмотря на то, что мне было очень жаль эти статуи, моей мыслью было то, что когда-то давно, на закате Античности, христиане, дорвавшиеся до власти, поступали и похуже с языческим наследием. Не сказать, чтобы я сильно злорадствовал, но ситуация была довольно ироничной, на мой взгляд. Размышляя таким образом, я подошел к дому Энди.

Я позвонил в дверь. Собаки встретили меня радостным лаем. Так как никто не открывал, я, немного помявшись, перелез через забор. Собаки стали лизать мне руки. Тем временем, Энди выполз во двор с еще слипшимися после сна глазами.

– О, привет, Джуд. Че ты в такую рань? Ммм… неужели уже собрался? Судя по рюкзаку.

– Ну да, автобус через полтора часа, пора ехать. Может это, пивка на дорожку?

– Пошли, конечно. Только кроссовки обую.

Мы дошли до магазина через дорогу, купили пива и пошли ждать мой автобус на остановку.

– Ну… выходит дело, это всё?

– Выходит дело так. Покурим?

– Давай, чего у тебя?

– Винстон синий, будешь?

– Что же еще у тебя может быть. Давай, конечно.

Мы закурили и немного помолчали, глядя, как проезжают мимо машины.

– Ты это, приезжай иногда, что ли. У меня для тебя всегда место под крышей найдется, если чего. В крайнем случае в машине можешь поспать, ха-ха.

– Ты знаешь, я часто думал об этом последнее время. И думаю, а смысл? Эта "эпоха", если можно так сказать, она уже закончилась для всех нас, разве нет?

– Почему?

– Ну как, дальше будет уже что-то другое, Энди, не знаю, что, но как-нибудь разберемся, я думаю. У тебя одно, у меня другое, у остальных третье. От друг друга мы постепенно отдалимся, с этим-то ты не будешь спорить, я думаю?

– Может быть, Джуд. В том, что начинается другая часть жизни, ты прав. Безусловно.

– Ну вот. По крайней мере, наша дружба была достаточно веселым этапом в наших жизнях. Наверное, нужно постараться сохранить об этом самые лучшие воспоминания.

– Знаешь, говорят, что плохие забываются со временем. Я сам, правда, не знаю, хах.

– Вот и увидим, со временем.

– Да.

– На старости лет, когда древними старцами будем, найди меня, пожалуйста.

– Ммм… зачем?

– Как зачем, а в героев карты кто будет доигрывать? Пушкин?

– А, точно! Никто не уважал Крег Хега так, как я.

– Это точно. Помнишь, как мы хотели взорвать детский сад?

– Это когда я принес сушилку для обуви, пустой коробок и спичку?

– Именно! Помнишь, значит. Ты еще коробком тряс так, приговаривал: "Коробок… пустой", потом из кармана вытаскивал спичку и с радостным криком такой: "Спичка!". Ха-ха, весело было.

– Ну да, а мы в песочнице пытались нашу "бомбу" зарыть, так вроде?

– Ага, а спичка погасла. А потом ты побежал у воспитательниц спички просить. И они пришли посмотреть, чем это тут воспитанники их занимаются. Знатно прихуели и стояли мы с тобой до конца дня по разным углам.

Мы рассмеялись. Иногда не совсем понятно, почему некоторые, казалось бы, не очень примечательные события, помнишь настолько хорошо, как будто бы они были вчера. Впрочем, мозг любит играть с нами в разные шутки. Первые бутылки пива походили к концу. Благо, мы взяли по две.

– Ты это, Джуд, не обоссысь в дороге-то.