Но если Руфус, преисполненный сострадания к родной сестре, решил в ноябре минувшего года не обращаться к правоохранительным органам и целых два месяца держал рот на замке, то почему же он явился к шерифу теперь, в конце января? Руфус, услыхав из уст шерифа столь простой и очевидный вопрос, почему-то смутился, замялся… да и признался. Оказалось, что Роберт Клементс поначалу поддался на шантаж – он пообещал свойственнику выплатить кое-какие деньги, однако так ничего и не заплатил. Когда раздраженный Руфус в очередной раз потребовал от него «толику малую», Роберт неожиданно его осадил, пригрозив, что сделает с ним и его семьёй то же, что сделал с Эдмондсонами.

И то сказать, лучший способ избавиться от шантажиста – убить его! Странно, что Руфус Лакер не думал о столь очевидном решении с самого начала.

В общем, бедолага шантажист по-настоящему испугался. Клементс уже забил топором 5-х человек, кто или что может помешать ему повторить этот успешный опыт?

Если кто-то подумал, что шериф Шипп после беседы с доносчиком подпрыгнул в кресле, схватил свою шляпу и побежал к судье оформлять ордер на арест Роберта Клементса, то поспешим внести ясность – ничего такого шериф делать не стал. Вообще же, нельзя не признать того, что шериф Томас Шипп производит впечатление самого адекватного и разумного человека из всего числа героев этой истории. Его первоначальная версия, вызвавшая недоверие прокурора и коронера, оказалась в конечном счёте верна. Шериф хорошо знал людей, населявших вверенный ему округ, и потому рассказ добровольного помощника Руфуса Лакера, по-видимому, сильно ему не понравился.

История Лакера и в самом деле крепко пованивала. Нет, не так – она по-настоящему смердела! Доносчик ссылался на сына, таким образом это заявление с чужих слов опиралось на рассказ 13-летнего мальчика, то есть свидетеля несовершеннолетнего, безответственного и ненадёжного. Получалось, что слову мальчика шериф должен верить больше, чем слову взрослого мужчины? Двухмесячная задержка с явкой в службу шерифа, как и объяснение этой задержки попыткой неудачного шантажа, выглядели очень скверно! Должностные лица должны, стало быть, поверить шантажисту и на основании его доноса решать судьбу добропорядочного гражданина? В общем, вся эта ситуация выглядела очень нехорошо и промедление шерифа выглядит понятным и вполне разумным.

Но надо же было такому случиться, что буквально на следующий день после разговора Руфуса Лакера с шерифом Томасом Шиппом, а именно – 29 января 1909 года – произошли события, никак с шерифом не связанные, но прямо повлиявшие на весь последующий ход этой истории.

В тот день в единственном магазине, имевшимся на территории Вудланд Миллс, собралась группа мужчин – как местных жителей, так и не очень местных – объединенных единым чувством: все они считали Боба Клементса замешанным в убийстве семьи Эдмондсон. Некоторые из этих людей побывали на ферме 26 и 27 ноября и лично видели дом Клементса с огромными пятнами крови; кто-то занимался уборкой этого дома и видел остатки окровавленной одежды, найденной в камине; другие слышали, как менялись рассказы Клементса о поведении Лили Эдмондсон и как Роберт впутал в эту историю бедолагу Генри Калберта, который напрочь отрицал все заявления Боба в свой адрес. Сколько именно человек собралось тогда в магазине мы не знаем, но зато нам известно, что их было довольно много – не менее десятка – и впоследствии фамилии некоторых из участников сего знаменательного собрания сделались широко известны.

Так что реальность данного события не может быть поставлена под сомнение. Собрание было посвящено животрепещущему вопросу: как следует делить денежный фонд, собранный для выплаты информатору, способному разоблачить убийцу Эдмондсонов? Претендентов, как видим, получалось довольно много, каждый из участников собрания был готов свидетельствовать против Клементса, а денег, напомним, было собрано всего около 350$. Губернатор Комер, кстати, средств на поиск убийцы более не выделял, так что напрасно господин Элмон высокомерно отказался от тех ста долларов, что пришли от правительства штата месяцем ранее и были возвращены обратно, как оскорбительно малые крохи. Сами по себе 350$, может быть, явились бы и неплохой премией, если бы целиком достались одному человеку, но ежели эту сумму «размазывать» по нескольким получателям, то получался сущий вздор.

Обсуждение животрепещущей темы – предстоящего раздела денег – получилось заинтересованным и жарким. Эдвард Лакер, родной брат упомянутого выше Руфуса, заявил, что деньги должны быть целиком отданы Руфусу, поскольку для того решение свидетельствовать против Клементса окажется самым тяжёлым. Эдвард, очевидно, намекал на то, что отцу придётся подтолкнуть сына к очень неприятному испытанию в суде. Кроме того, Руфус являлся свойственником Боба Клементса, хотя данный аргумент мог касаться самых разных людей, в том числе и самого Эдварда, поскольку семья Лакеров была весьма многочисленна.

Предложение «отдать всё Руфусу» очень не понравилось прочим участникам сходки. Эварду Лакеру тут же ответили, что мотив его великодушия всем присутствующим хорошо понятен – он явно рассчитывает на ответную благодарность родного братишки. Самые хитроумные оппоненты не без ехидства заметили, что Руфус Лакер для сохранения непорочности своего имени вообще не должен брать денег, иначе получится, что он за деньги разрушил жизнь любимой сестры. В общем, свара получилась знатная! Участники её ни до чего не договорились, но эта встреча имела любопытное и неожиданное для её участников продолжение.

Нотариус Джон Хелмс, упоминавшийся нами ранее, во время затянувшихся препирательств незаметно вышел вон и… уехал. Направился он прямиком в Декейтор, административный центр округа Морган, к дежурному судье, где под присягой заявил, что располагает сведениями о виновности Роберта Клементса в убийстве семьи Эдмондсон и готов об этом свидетельствовать под присягой. Судья тут же выписал ордер на арест. Да, в начале XX века в США можно было добиваться ареста и таким вот экстравагантным образом – посредством клятвы заявителя судье.

На следующий день, 30 января, Роберт Клементс был взят под стражу тремя помощниками шерифа – Колеманом Дженнингсом (Coleman Jennings), Гасом Мэем-младшим (Gus May. Jr.) и Джоном Холмсом (J. D. Holmes). Опасаясь того, что арестованного отобьют либо родственники и друзья Клементса, коих было немало, либо противники, конвоиры повезли его в Декейтор кружным путём. К тому моменту, когда люди шерифа въехали в пределы городской черты, население города оказалось поголовно осведомлено о происходившем. Хоть интернета тогда ещё не существовало, «сарафанное радио» успешно его заменяло!

Практически все жители Декейтора высыпали на улицы, дабы собственными глазами посмотреть на четырёх всадников. Среди зевак, разумеется, находились и репортёры, которые поспешили оповестить читателей о том, что окружная прокуратура располагает самыми верными и надёжными доказательствами виновности арестованного в убийстве семьи Эдмондсон. Репортёр, видевший Клементса в день его прибытия в окружную тюрьму, в таких выражениях описал этого человека: «Клементс – весьма невысокий мужчина, весящий от 135 до 140 фунтов (около 63 кг. – прим. А. Ракитина). Он довольно строен и когда говорит, смотрит задающему вопрос прямо в глаза без всякой жестикуляции или дрожи в голосе. Его глаза и волосы иссиня-чёрные, при внимательном взгляде на него понимаешь, что он довольно дик и опасен. Но он не похож на человека, который совершил то кровавое деяние, в котором обвиняется. Потому многие жители Вудланд Миллс считают, что в кровавой работе ему помог ещё один человек, покуда не арестованный»⁷.

А на следующий день газеты разнесли новую сенсационную весть – разоблачающие Роберта Клементса показания дала его супруга!

Сразу внесём ясность, дабы не возвращаться к этому вопросу в дальнейшем: жена Клементса никогда не свидетельствовала против мужа и газетные сообщения от 31 января ошибочны от первого слова до последнего. Интересно то, что эту газетную «утку» повторили в своей книге «Человек из поезда» Билл Джеймс и Рашель МакКарти-Джеймс, что свидетельствует как минимум о неполноте информации, которой оперировали авторы. В угоду своей версии Билл Джеймс и его дочь ставят под сомнение правдивость показаний жены Клементса, что вдвойне смешно: как можно опровергать непрочитанное и в принципе несуществующее? Хотя книга «Человек из поезда» на первый взгляд представляется чтивом довольно занимательным, всё же нельзя не признать, что она является ярким примером того, как неумение авторов работать с исходным материалом – т.е. проверять, фильтровать, анализировать и систематизировать известные данные – способно загубить даже самую интригующую историю.

В общем, жена Клементса ничего опасного для мужа никогда не говорила – это вместо неё сделал сам Роберт. В день ареста он, по-видимому, перепуганный произошедшим, поспешил заявить, будто у него имеется непробиваемое alibi, которое гарантированно исключает его из числа подозреваемых. По его словам, 24 ноября, то есть накануне пожара, он уехал из Вудланд Миллс и отсутствовал более суток. Вернулся в свой дом он якобы уже под вечер 25 ноября и ввиду крайней усталости сразу же лёг спать. Произошло это якобы в 6 часов вечера. Он спокойно спал приблизительно до 23 часов, пока его не разбудили всполохи огня горевшего дома Эдмондсона.

Рассказ этот звучал, мягко говоря, странно и совершенно не соответствовал тому, что Роберт утверждал в первые дни после трагедии. Это ведь он рассказывал коронеру и членам его жюри историю покупки Генри Калбертом кабачка у Лили Эдмондсон! И именно он делился откровениями о том, как искренне переживавший измены жены Том Эдмондсон в последний вечер своей жизни пригласил его, Роберта Клементса, вместе покормить скот и поговорить по душам!

Сейчас сложно сказать почему Клементс изменил ранее данные показания. Наверное, с перепугу решил, что ему важнее настаивать на собственном alibi. Как бы там ни было, изменением первоначального рассказа он себе ничуть не помог!

И читатель сейчас поймёт почему…

Гилберт Лакер, 13-летний сын Руфуса, несколько раз допрашивался как шерифом, так и окружным прокурором. Не ограничиваясь допросом в кабинете, должностные лица вывозили мальчика на местность и задавали разнообразные уточняющие вопросы. По настоянию защиты Клементса, аналогичный следственный эксперимент был проведен и с участием адвокатов. Гилберт никогда не путался в показаниях и не противоречил себе, при этом он говорил свободно и речь его не казалась заученной. Рассказ мальчика дышал неподдельной правдой и Гилберт в роли обличителя Роберта Клементса был очень убедителен.

По словам мальчика, необходимость расправы над членами семьи Эдмондсон «дядя Роберт» объяснил самообороной. Якобы, он был вынужден защищаться ввиду того, что Эдмондсоны погнались за ним, вооружившись палками и металлическими гребнями, используемыми при бороновании. Причину конфликта Гилберт объяснить не мог, поскольку «дядя Роберт» ничего на этот счёт ему не сказал. Гилберт уточнил, что Клементс заблаговременно сообщил ему о предстоящем пожаре, собственно, подготовкой этого пожара и объяснялось желание Роберта исключить появление Гилберта возле фермы Эдмондсонов в первой половине дня 25 ноября. Именно для того, чтобы Гилберт в тот день пошёл в школу и вернулся из школы другой дорогой, «дядя Роберт» и дал ему 20 центов.

После появления свидетельства Гилберта Лакера, следствие выстроило следующую картину преступления, что нашло отражение в обвинительном заключении, с которым окружная прокуратура вышла в суд. Между Лили Эдмондсон и Робертом Клементсом некоторое время существовали интимные отношения, о чём знал или догадывался Том Эдмондсон. Вероятно муж ревновал жену и рассказ Роберта Клементса о сценах ревности не лишён правдивости, с той, разумеется, поправкой, что Клементс назвал любовником Лили вместо себя Генри Калберта. Как бы там ни было, 24 ноября 1908 г. произошло нечто, что спровоцировало острый конфликт между Робертом Клементсом и Томом Эдмондсоном. Возможно, последний застал жену в объятиях арендатора… возможно, случилось нечто иное однозначно компрометирующее… но конфликт закончился насилием и Томас был убит Робертом, либо тяжело ранен. Схватка произошла перед домом Клементса и следы крови на его фасаде и каминной трубе, которые в последующие дни видели многие свидетели, были оставлены тяжело раненым Томом Эдмондсоном. Можно только гадать, как щуплый Роберт одолел здоровяка Тома, ведь Роберт даже не был ранен, но как-то Клементсу удалось взять верх.

Понимая, что случившееся чревато для него безусловным осуждением в суде, Клементс принял решение уничтожить всю семью. Реализация этого замысла облегчалась тем, что Том Эдмондсон был убит на значительном удалении от собственного дома, и случившееся с ним не видели члены его семьи. Благодаря этому Роберт получил возможность расправиться с ними поодиночке. Первой его жертвой стала любовница, превратившаяся в опасного свидетеля. Лили Эдмондсон, по мнению шерифа Шиппа, была убита в каменном сарае, впоследствии сожженном.

Далее Роберту Клеменсту пришлось избавляться от остальных членов семьи.

Мать Тома Эдмондсона была убита возле жилого дома, возможно, Клементс под каким-то благовидным предлогом выманил пожилую женщину на улицу. Расправа произошла в тёмное время суток и поэтому Клементс не заметил серебряных часов и кошелька, выпавших из одежды женщины. 13-летняя дочь, видимо, догадалась о том, что происходит что-то подозрительное и опасное, она спряталась и впоследствии попыталась скрыться бегством. Роберт Клементс погнался за нею и настиг в зарослях осоки у дороги; Нетта, судя по всему, рассчитывала выбежать на дорогу и привлечь внимание проезжающих. Убийство младшего из детей, мальчика в возрасте 2 года, очевидно, не доставило Клементсу особых проблем.

В общем, вечером 24 ноября преступник оказался в весьма непростой ситуации – в разных частях фермы Эдмондсонов находились 5 трупов, от которых необходимо было как-то избавиться. По здравому размышлению преступник решил заняться этим на следующий день. Для того, чтобы обеспечить себе достаточно времени для надлежащей «зачистки», Клементс перехватил Гилберта Лакера и, дав мальчику 20 центов, убедил того не ходить утром 25 ноября мимо фермы Эдмондсонов.

Весь следующий день Роберт Клементс посвятил уничтожению следов и приданию месту преступления того вида, который должен был убедить правоохранительные органы в том, что виновником содеянного является Томас Эдмондсон. С этой целью убийца не только расчленил тела Тома и его матери, но и удалил их с фермы. Возможно, он закопал их в лесу, либо разбросал фрагменты на большой площади, либо утопил в одном из многочисленных водоёмов – в общем, он полностью избавился от трупов, гарантировав себя от риска их случайного обнаружения на ферме. Тела Тома и матери были разрублены на большое количество фрагментов – на это указывали многочисленные осколки костей, зубы и кусочки плоти, собранные нотариусом Хелмсом возле сожжённого сарая.

Затем Роберт Клементс взялся за уничтожение тела Нетти Эдмондсон, но затем почему-то переменил намерение. Отрубив несколько крупных фрагментов – части головы, руки и ноги – он отнёс тело в сарай, где уложил его в помещении для просушки семян. Туда же убийца положил труп маленького мальчика, который вообще не стал расчленять. Очевидно, Клементс пребывал в уверенности, что мешочки с семенами хлопка будут гореть очень хорошо и огонь уничтожит тела детей без остатка.

Тело Лили Эдмондсон преступник, напротив, перенёс из сарая в жилой дом.

Все эти действия потребовали от преступника большого напряжения сил и значительной траты времени. Лишь к вечеру 25 ноября он закончил свои приготовления к поджогу, но решил повременить с разведением огня, рассчитывая, что поджигать строения лучше глубокой ночью. Возможно, преступнику потребовалось некоторое время на восстановление сил и он действительно лёг спать в 6 часов вечера, чтобы отдохнуть и через 5 часов перейти к реализации заключительного этапа своего плана.

Около 23 часов Клементс поджёг дом и каменный сарай Эдмондсонов. Для него явно оказалось неприятным сюрпризом то, что огонь заметили почти сразу же. С интервалом в несколько минут пожарные колокола зазвонили с разных сторон и Клементс понял, что пламя, ещё не разгоревшееся толком, может быть потушено сбежавшимися соседями. Этого преступник допустить не мог, ведь в случае спасения построек от огня вся задуманная им инсталляция рушилась!

Чтобы не допустить тушения огня соседями Роберт Клементс решил отвлечь прибежавших первыми на пожар фермеров. Джону Гриеру и Джону Данну он сказал, что семью Эдмондсон следует искать в лесу, поскольку именно там они прячутся от огня. А когда другой фермер, Уилльям Стрингер, захотел осмотреть заросли осоки у дороги, Клементс остановил его и раздраженно закричал, что следует заняться делом и искать в лесу, а не тратить время на прогулки у дороги. Поскольку Стрингер колебался, Клементс многозначительно заявил, что кусты эти осмотрены уже дважды, что истине не соответствовало. Лишь спустя много часов Уилльям понял, что Клементс его обманул, хотя последний всегда отрицал этот факт и настаивал на том, что вообще не разговаривал со Стрингером об осмотре зарослей осоки. Немаловажно и то, что Клементс, раздававший команды направо и налево, занимался совсем не тем, чего требовал от других – он спасал собственный скот и вынес из горевшего сарая кое-какие припасы. И при этом он умудрился не заметить в сарае детских трупов…

Айзек Тёрни, прибежавший на пожар спустя примерно четверть часа после появления пламени, был первым, кто поставил под сомнение правильность команд Роберта Клементса. Но к тому времени пламя распространилось уже довольно сильно и дым полностью заполнил дом. Желающих входить внутрь и с риском для жизни осматривать комнаты не нашлось…

Можно было считать, что замысел убийцы в целом удался, но карты ему спутало появление утром следующего дня нотариуса Хелмса. Тот, будучи человеком дотошным и юридически грамотным, обратил внимание на большие пятна крови как перед домом, так и на самом доме Клементса. Последний, по-видимому, либо не успел их как следует скрыть, либо попросту упустил из вида необходимость это сделать. Вполне возможно, что он даже не подумал о том, что кто-то станет осматривать постройки на таком удалении от места распространения огня. Расспросы Хелмса о происхождении крови застали Клементса врасплох – именно по этой причине он весьма неудачно объяснил их появление ранением свиньи. Это была отговорка, не очень убедительная в устах сельского жителя, на что в своём месте было обращено внимание читателей.

По версии шерифа дальнейшие события лишь усилили беспокойство Клементса. Первое заседание коронерского жюри приняло решение, как нельзя лучше соответствовавшее плану убийцы, а именно – жюри констатировало факт убийства Лили Эдмондсон и детей и объявило главным подозреваемым её исчезнувшего мужа Тома. Однако далее события приняли нежелательный для преступника поворот. Он узнал, что шериф считает Тома и его мать также убитыми и настаивает на повтором заседании жюри.

Опасаясь пересмотра первоначального вердикта, Роберт Клементс радикально изменил свои показания. Теперь он заговорил о том, что Лили Эдмондсон была неверна мужу и тот её ревновал. В рассказе Клементса появились детали, связанные с супружескими скандалами и даже рукоприкладством Тома. Клементс не только сообщил членам жюри имя и фамилию предполагаемого любовника убитой женщины, но даже уточнил, будто тот появлялся на ферме за несколько часов до пожара. И более того, Том якобы так был расстроен появлением этого человека, что с горя позвал Клементса переговорить с глазу на глаз, дабы излить душу. За несколько часов до своей смерти Томас Эдмондсон якобы кормил вместе с Робертом домашний скот и делился душевными скорбями.