А далее произошёл инцидент, предопределивший, по-видимому, судьбу подозреваемого. Прокурор округа посчитал необходимым собрать Большое жюри. В англо-американской юридической системе так именуется особое судебное заседание, на котором обсуждается вопрос о достаточности обвинительного материала против подозреваемого. Большое жюри не решает вопрос виновности, а лишь обсуждает т.н. «тело доказательств» – совокупность прямых и косвенных улик, которыми может оперировать обвинение. Перед заседанием Большого жюри шериф Сэмюэл Титус Этчли (Samuel Titus Atchley) привёл членов жюри в тюрьму и продемонстрировал чистую отремонтированную камеру, в которой содержался арестант. Шериф хотел всем доказать, что чернокожий преступник находится в достойных условиях и не подвергается никаким притеснениям. Один из членов жюри через решётку обратился к Хенсену с каким-то безобидным вопросом, который, однако, почему-то показался арестанту оскорбительным. Хенсен взорвался яростной бранью и попытался дотянуться до обратившегося к нему рукой через прутья решётки. Последний, разумеется, отпрянул, а Хенсен, увидев, что обидчик ускользнул, в ярости схватил с тумбочки томик «Библии» и запустил им в членов жюри.

Эта неконтролируемая вспышка ярости произвела на всех присутствовавших тягостное впечатление.

Шериф округа Мерсер Сэмюэл Этчли: фотокарточка и карикатура из газеты. Родившийся в июне 1862 г. будущий шериф принадлежал к известной семье, чья родословная прослеживалась по меньшей мере на 5 предыдущих поколений. Сэмюэл состоялся как предприниматель – он вёл торговлю углём и искусственным льдом, заседал в суде, работал в парламенте штата, где занимался вопросами финансирования с снабжения национальной гвардии, был избран окружным шерифом с большим отрывом от конкурентов в 1899 году. Этчли прожил долгую и в целом успешную жизнь, умер он в 1936 г. Расследование убийства в Трентон Корнерс сделало его широко известным за пределами штата.

Хенсен показал себя человеком, неспособным управлять эмоциями и притом совершенно неадекватным. Особенно шокирующе выглядело использование томика «Библии» в качестве метательного оружия. Мы можем не сомневаться в том, что члены Большого жюри являлись людьми консервативных взглядов и столь неуважительное отношение к священной книге не могло не настроить их резко враждебно в отношении обвиняемого.

Будет неправильно сказать, что чернокожему арестанту не была предоставлена защита. Нет, защита была и она даже пыталась что-то сделать. В частности, нанятый адвокатом частный сыщик установил, кто именно и когда играл на скрипке (напомним, что Роберт Хенсен утверждал, будто слышал звук музыкального инструмента на пути к дому Энн Смит). Выяснилось, что в игре на скрипке упражнялся 11-летний мальчик, он занимался этим приблизительно с 21 часа до 21:30. Таким образом, защита установила, что Хенсен ошибался, утверждая, будто пришёл к Энн Смит в 9 часов вечера. Вместе с тем, эту информацию можно было использовать как доказательство того, что обвиняемый находился достаточно далеко от места совершения преступления. Однако с точки зрения защиты проблема обвиняемого заключалась в том, что в это время никто не видел Хенсена.

Защита также попыталась доказать справедливость утверждений обвиняемого о происхождении крови на его одежде. Роберт заявлял, будто кровь происходит от животных, которых он ловил, в частности, белок, опоссумов и кроликов. Врачи, однако, помочь адвокатам не смогли, поскольку в те времена не существовало методик, способных установить видовую принадлежность крови. Лишь в 1901 г. немецкий учёный Пауль Уленгут разработает и применит при расследовании преступления специфический метод, позволяющий с высокой надёжностью отличить человеческую кровь от крови животных и птиц. В России это специфическое исследование называют «реакцией преципитации Чистовича – Уленгута», поскольку в своей теоретической базе оно основано на т.н. феномене преципитации, открытом русским патологоанатомом Фёдором Яковлевичем Чистовичем в 1899 году.

Американские судебные медики на смогли помочь защите Роберта Хенсена, но интересна следующая деталь. Обвиняемый, узнав, что его защита вознамерилась установить происхождение крови, дополнил свои прежние объяснения на сей счёт. Он заявил, что кровь на его одежде может быть человеческой, дескать, незадолго до ареста он помогал в переноске фортепиано и порезал руку. А потом подумал и добавил, что у него часто кровь идёт носом и потому кровь на одежду могла попасть из-за носового кровотечения. Другими словами, обвиняемый, настаивавший прежде на том, что кровь на его одежде принадлежит животному, неожиданно поменял свои показания и допустил происхождение крови от человека. Таким образом, в дополнение к четырём прежним объяснениям появились ещё два. Как неожиданно, правда?

Среди улик, на которых основывалось обвинение, имелось и весьма необычное для судебной практики тех лет свидетельство о совпадении индивидуальных особенностей обуви Роберта Хенсена и следов на поле, предположительно оставленных убийцей. Шериф настаивал на том, что сравнил отпечатки в мягком грунте с подошвами ботинок арестанта и они оказались не просто похожи, но одинаковы по целому ряду уникальных признаков. Речь шла о том, что туфли Хенсена имели на подошвах V-образный рубчик, а кроме того, она были сшиты так, что кусочки кожи образовывали многочисленные «гребешки». Честно говоря, не совсем понятно, о каких «гребешках» идёт речь, фотографий этой обуви автору отыскать не удалось, однако для нас важно то, что туфли обвиняемого представлялись судье и присяжным, а вместе с ними демонстрировались и гипсовые слепки с отпечатков обуви предполагаемого преступника, найденные на поле у дома Ван Лью, так что присутствовавшие в зале суда могли видеть своими глазами то, о чём говорил обвинитель.

Несмотря на протест защиты, оспаривавшей происхождение упомянутых отпечатков от обуви убийцы и доказывавшей невозможность корректного сравнения с ними туфель Хенсена, точка зрения обвинения возобладала и улика была признана заслуживающей внимания.

Результат заседания Большого жюри оказался вполне предсказуем – улики против Роберта Хенсена были признаны достаточными для представления суду присяжных. Это был очень плохой знак – чёрный рецидивист, с дурным характером и взрывным темпераментом, ранее притом уже подозревавшийся в убийстве белой женщины, имел очень мало шансов быть оправданным в суде с белыми присяжными заседателями. Сложно сказать, понимал ли Хенсен всю степень нависшей над ним угрозы. Наверное понимал! Насколько можно судить по газетным статьям, публиковавшим стенограммы судебных заседаний, Боб имел быстрый ум и дураком точно не являлся. Другое дело, что будучи человеком желчным и по большому счёту очень недобрым, свой ум он не прикладывал к чему-то дельному и полезному, а растрачивал на какие-то несуразности.

Процесс, который начался 6 марта 1901 г., ярко продемонстрировал дефекты его поведения. Во-первых, Хенсен не отказался от дачи показаний, хотя защита очень рекомендовала ему это сделать. Во-вторых, он пристально и подолгу рассматривал присутствовавших в суде, что можно было расценивать как своеобразный вызов. Хенсен был не в том положении, чтобы бросать какие-то вызовы, но… объяснить ему это было невозможно! В-третьих, он непрерывно жевал табак и делал это, даже отвечая на вопросы судьи, что выглядело демонстративным неуважением (хотя формально жевание табака в суде не было запрещено). В-четвёртых, он громогласно смеялся и комментировал смешные по его мнению моменты, за что получал замечания судьи. Давайте скажем прямо – более неосмотрительное поведение представить сложно!

Суд продлился 5 дней и на выходные не расходился. 11 марта, в понедельник, присяжные отправились в совещательную комнату и вышли оттуда по прошествии немногим более получаса. Видимо они посчитали дело ясным и просто не пожелали углубляться в детали, а возможно, просто торопились домой и сочли ненужным тратить своё время на какого-то негра-рецидивиста. Вердикт белого жюри оказался ожидаемо жёстким – Хенсен был признан виновным по всем пунктам обвинения: в двойном убийстве, совершенном с особой жестокостью, вторжении в жилище и уничтожении имущества. Смягчающих обстоятельств присяжные не нашли, что выглядит логичным – обвиняемый вины не признавал, а стало быть и не раскаивался…

Судья, заслушав вердикт, с приговором тянуть не стал, стукнул молоточком из американского дуба по подставке из такого же точно американского дуба и приговорил Роберта Хенсена к смертной казни через повешение. Сразу была названа и дата казни – 25 апреля 1901 г.

Если верить газетным публикациям, Боб, услыхав приговор, перестал жевать табак и более не улыбался. Но серьёзность помочь ему уже не могла.

Защита подала апелляцию, в которой справедливо указала на то, что обвинение не представило ни единой прямой улики, доказывавшей вину Хенсена. Всё, на чём окружная прокуратура основывала свои претензии к этому человеку, относилось – притом весьма условно! – к косвенным уликам. Никто не видел обвиняемого входящим или выходящим из дома Ван Лью ни только вечером 17 ноября, но и вообще в тот день!

Представление в окружном суде в г. Трентоне необычных доказательств в виде отпечатков обуви, обнаруженных неподалёку от места совершения преступления, вызвало немалый интерес репортёров и обывателей. Слева: заметка газеты «The Minneapolis journal» от 6 марта 1901 года с говорящим названием «Осужден собственной обувью» поведала читателям об использовании обвинением необычной улики. Справа: Заметка на ту же самую тему в газете» The Age-herald» от 17 марта.

Никто не видел, чтобы Хенсен смывал кровь с лица или рук! Он никому не признавался в совершении убийства! Никто не видел у него вещей, принадлежавших убитым! Хенсен действительно ловил при помощи силков разных мелких животных и кровь на его одежде вполне могла происходить от них, обвинение обратного не доказало! В англо-саксонском праве косвенные улики обычно считаются недостаточными для вынесения самых тяжких приговоров, так что осуждение Хенсена на казнь в какой-то мере явилось исключением из правил.

В общем, апелляция была хороша и шанс спасти жизнь бедолаге имелся. Однако этого не случилось. По-видимому, против Роберта Хенсена сработала его дурная репутация и уголовное прошлое. Логика Верховного суда штата оказалась проста – Хенсен мог совершить это преступление, стало быть, он его и совершил!

Осужденный вёл себя в тюрьме дико и непредсказуемо, что следует признать до некоторой степени нетипичным. Смертники обычно держатся спокойно и хорошо себя контролируют. Подобное спокойствие можно объяснить несколькими причинами. С одной стороны, к осуществлению надзора за смертниками привлекаются самые опытные тюремщики – люди серьёзные, хорошо подготовленные, в возрасте, с выверенными психологическими установками, если вести себя разумно, то с таким людьми можно ладить без особых проблем. С другой стороны, смертник понимает, что его необдуманное поведение может иметь тяжёлые и неприятные последствия для него же самого, иначе говоря, его могут изувечить и никто никакой ответственности за это не понесёт. Ибо смертник – это всегда очень опасный заключенный, а потому любой суд встанет на сторону конвоя. Посему приговоренные к смертной казни обычно сидят тихо и никому никаких особых проблем не доставляют.

Однако с Хенсеном всё было не так, как обычно. Он сутками напролёт бранился с заключенными соседних камер, грозил сотрудникам тюремной охраны, бросался на них при первой возможности. Он до такой степени надоел тюремщикам своими выходками, что с ведома начальника тюрьмы Хенсена приковали к полу и он сидел на цепи, точно собака.

Газетная заметка от 27 декабря 1901 г. с лаконичным рассказом о смертной казни Роберта Хенсена. По словам автора заметки Джордж Хеттрик, сосед Хенсена, мимо камеры которого тот прошёл на пути к виселице, разрыдался. Представил, видимо, как и его самого через несколько месяцев точно также поведут в путешествие без возврата…

Даже для Америки начала XX века, когда условия содержания в тюрьме вообще были очень строги, подобная мера содержания заключенного вне карцера являлась необычайно суровой! Так Хенсен и просидел более двух месяцев на цепи, вплоть до дня казни.

В самом конце года – 27 декабря – Роберт Хенсен был повешен. Смерть его была зафиксирована тюремным врачом в 11:11. Событие это не вызвало ни малейшего интереса, ибо к тому времени прессу и общественность волновали совсем другие проблемы. Начавшаяся зима оказалась аномально холодной и 20 декабря реку Дэлавер сковал лёд. Уже через 4 дня, в самое Рождество, власти штата объявили, что стремительно растущая толщина льда угрожает деревянным мостам. В тот же самый день в Трентоне появилась оспа и все с трепетом ждали начала эпидемии.

Кому в этой обстановке был интересен какой-то там чернокожий изувер, зарубивший топором двух других чернокожих? Роберт Хенсен был повешен в первой половине дня 27 декабря 1901 г. рутинно, равнодушно и буднично. С окончанием его жизни должна была закончиться и эта история.

Но с этого момента она только началась.