Отравление

Дождь лил как из ведра. Крупные капли колотили по крышам и окнам домов. Воздух сквозил холодом и сыростью, но был приятно чистым. После атомных войн пылевые бури стали ужасающим бедствием, приносящим с загрязнённых земель радиоактивные изотопы, убивающие мучительной лучевой болезнью любого, кто окажется без защиты респиратора или подходящего укрытия.

Кибер-конь доктора Ро чеканил неспешный шаг по безлюдной улице без конкретного направления.

С модернизацией медицины большая часть помощи населению стала оказываться консультативно операторами департамента здравоохранения. Однако, каждую консультацию оператор департамента обязан закончить фразой “Доктор постарается навестить вас!” и передать информацию на сервер участкового убер-врача. Учитывая размеры участков, почти равные по площади уничтоженной в годы атомных войн Старой Москве, убер-врачам разрешили самим выбирать, какие вызовы посетить за день. Минимально каждый доктор обязан был охватить минимум 5% обращений за предыдущие сутки при отсутствии непредвиденных обстоятельств, а сверх этого – на личное усмотрение врача.

Доктор Ро листал на портативном компьютере информацию о 427 обращениях с его участка 13 и не мог удержаться от комментариев вслух:

–Двенадцатый день болезни, не лечили, обратились в два часа ночи… Ублюдки. Отец ребёнка не нашёл собутыльника и влил стакан водки в 4-летнего сына, после чего у того началась частая рвота… Проклятое быдло. Мать полгода лечила головную боль у 10-летней дочери постановкой пиявок на область ануса, но вчера решила проконсультироваться с медиками… Где только эта гнида пиявок нашла в наши дни? Оу-у…

Одно из обращений за помощью зацепило его внимание:

–Ребёнок 6 лет, три дня кашель и насморк. Мать лечила ребёнка ранее проверенным, с её слов, лекарством. Обратилась за помощью, когда увидела, что ребёнок принял очень высокую дозу препарата. Названное лекарство в базе данных отсутствует. По телекоммуникатору даны рекомендации по технике промывания желудка и несколько общих советов. Интересно.

Ро приложил левую ладонь к гриве коня и передал через инфракрасный порт данные адреса нового вызова. Конь на секунду остановился, поводил головой из стороны в сторону, составляя варианты маршрута, затем радостно заржал и пошёл рысью, постепенно переходя в галоп.

Дом, куда доктор Ро прибыл на вызов, был вполне типичным. Пятнадцать этажей. Часть окон выбито или заколочено чем попало. Один подъезд и вовсе заброшен целиком, а через его стену от козырька до крыши пролегала глубокая трещина. Вероятно, как и во всей остальной Новой Москве, здесь мизерные взносы на капитальный ремонт пока ещё не позволяли хоть как-то восстановить здание. Дворы-помойки окружали дом. Кое-где стояли больше-колёсные или гусеничные машины. Под домом был подземный гараж: въезд в него был у первого подъезда. Однако, в большей части города цокольные помещения сильно затапливало во время дождей, поэтому многие хранили свой транспорт на улице в такую погоду.

Двери в населённые подъезды были массивными, а панель домофона закрывала дополнительная броневая пластина. Доктор Ро воспользовался универсальным цифровым ключом, позволяющем врачу входить в любой дом. Он поднялся на восьмой этаж по лестнице. Лифту Ро доверял лишь в своём доме. Да и с экзоскелетом его формы это была легкая задача.

Обычная дверь из легированной стали, электронный глазок. Ро нажал на кнопку у объектива камеры. Подозрительный женский голос в динамике спросил:

–Вы кто?

Доктор спокойно ответил обыденной для него фразой:

–Врача вызывали? Я ваш участковый убер-врач детского возраста. Можете проверить экспресс-запросом в департаменте здравоохранения Новой Москвы.

–Минуточку.

Доктор Ро стоял и спокойно ждал. Он не считал такие моменты напрасной тратой времени. Наоборот: он ценил сознательность родителей своих пациентов. Много кто в эти дни ходил по улицам. Порой некоторые мошенники притворялись врачами. Сейчас женщина позвонит в департамент, где ей сообщат, что доктор взял её вызов и сейчас находится у дверей. Это было правильно и во благо его пациентов, а, значит, устраивало и Ро.

Через некоторое время дверь чуть-чуть приоткрылась. В появившемся просвете появилось маленькое лицо светловолосой женщины. Её серые глаза с удивлением и любопытством смотрели на доктора.

–Простите, – сказала она с лёгким смущением, – с детства не видела приходящих на дом врачей.

Доктор Ро с молчаливым пониманием кивнул. Повисло неловкое молчание.

–Вы Гену посмотреть пришли?

Ро снова кивнул.

–Ой! Проходите же! – женщина широко распахнула дверь, приглашая доктора войти.

Ро прошёл в переходный отсек. Данная часть квартиры была обустроена бедно: две вешалки для одежды, рядом простенькая установка для очистки от пыли, вместо внутренней двери – несколько слоёв плотного полиэтилена от потолка до пола.

–Где ребёнок? – спросил доктор.

–Здесь-здесь. Проходите! Гена! К тебе врач пришёл! Быстро умываться и в свою комнату!

Из кухни мимо доктора пробежал мальчишка, который едва не врезался в дверь в ванную из-за того, что на бегу разглядывал врача. Быстро умывшись, ребёнок сиганул в ближайшую к ванной комнату.

Неспешным шагом доктор Ро проследовал в детскую. Комната мальчика была вполне типичной для детей Новой Москвы эпохи после ВАУ: выцветшие обои, старенькая кровать, письменный стол весь в царапинах, облезлый стул на колёсах – явно не детский, вещевой шкаф с покосившейся дверкой, куча разбросанных игрушек со следами многократно проводимого ремонта, на стене тихо работал дешёвый маленький телевизор. Телеканал Трен-ТВ вещал что-то о лунных базах нацистов.

Мальчик с серыми, как и у его матери, глазами сидел на кровати и, затаив дыхание, рассматривал возвышающегося над ним врача. Бездонно чёрный цвет костюма затягивал взгляд. Плащ придавал таинственность. Мощный посох в левой руке намекал на силу доктора. Но больше всего будоражили красные глаза шлема в виде головы птицы в шляпе: они одновременно вызывали страх и любопытство у маленького мальчика.

Вдруг доктор наклонился ближе, чуть склонил голову набок, напоминая заинтересовавшегося чем-то гигантского ворона:

–Как ты, малыш? Болит что-нибудь?

Гена быстро замотал головой.

–Давай ка мы на тебя посмотрим, – сказал доктор, – Так, мама садитесь и рассказывайте. Как началось заболевание?

Доктор Ро пальцем указал на место рядом с мальчиком, а сам придвинул стул и сел напротив них.

Большинство врачей новой эпохи полагалось на технику. Анамнез со слов пациента заменили данные от операторов департамента, а осмотр – работа с переносными анализаторами крови и другими инструментами. К счастью, стандартов в лечении после ВАУ не осталось, поэтому каждый врач работал так, как считал правильным в рамках своих знаний и общих рекомендаций от департамента. Доктор Ро полагался на старинные методы: тщательный сбор истории болезни, осмотр, ощупывание, выстукивание, выслушивание, а потом уже использование своих анализаторов.

Женщина, севшая на кровать рядом со своим сыном, несколько секунд нерешительно молчала, подбирая слова:

–Три-четыря дня назад у Гены начался насморк, немного горло болело. На следующий день поднялась температура, но не большая: 37,7 градусов максимум.

Она замолчала. Доктор решил помочь ей собраться с мыслями дополнительными вопросами:

–Что-нибудь ещё беспокоило или беспокоит сейчас? Кашель, одышка, сыпь, рвота, диарея, частые или наоборот редкие мочеиспускания?

–Нет-нет, – замотала она головой, – только это.

–И вы начали чем-то лечить? – подводя к причине обращения, повёл диалог Ро.

–Да-да, – закивала мать, – Он же не первый раз болеет. Я помню, как меня когда-то в детстве… Ну, когда вы… Ну, то есть, ваши коллеги тех лет чаще бывали у заболевших… В общем, я велела ему регулярно высмаркиваться. Следила, чтобы он много пил воды и синчая – ну знаете? Это такой синтетический чай. Горло по 4-5 раз в день заставляла полоскать с содой…

Она замялась. Доктор напомнил:

–И давали какое-то лекарство?..

Женщина от нервозности стала мять себе пальцы.

–Да… Я боялась, что он заболеет сильнее. Но соседка на днях водила меня… В общем, я давала ему Оцилогрипцинум.

Доктор уточнил:

–Как вы сказали?

–Оцилогрипцинум.

Компьютер доктора сверил название с базами данных фармакологических справочников за последние пятнадцать лет, но такого лекарства не нашёл. Ро продолжил сбор анамнеза:

–И что же было дальше?

–На третий день Гене стало уже лучше. Но я один раз не досмотрела: он схватил со стола флакончик с шариками Оцилогрипцинума и выпил почти весь… Они немного сладковаты, а у нас в доме не часто бывает сладкое… Но я сделала всё, что мне сказали по консультации в департаменте! И, кажется, пронесло.

–А он выпил почти все таблетки?

–Шарики, – поправила женщина, – Оцилогрипцинум выпускают в виде маленьких шариков.

–Хм-м… – Ро привычным жестом взял себя за подбородок, – Женщина, раздевайте сына до трусов. Я начну осмотр, а вы быстро найдите остатки лекарства мне на анализ!

В ходе тщательного осмотра, кроме следов практически ушедшей простуды, доктор чего-либо плохого не нашёл. Тогда он взялся за портативный анализатор в одном из многочисленных кармашков у себя на поясе. Прибор по капле крови за несколько секунд выдал результат: практически идеальная норма по всем показателям.

Наконец доктор Ро обратил внимания на стоявшую рядом мать, которая что-то держала у себя в обеих руках:

–Оцилогрипцинум? – догадался он.

Женщина быстро закивала. Доктор протянул ей руку требовательным жестом. Мать сразу же отдала ему прозрачный флакончик, на дне которого оставалось 5-6 белых шариков крайне малого размера. Ро рассмотрел сам флакон без этикетки, белый препарат внутри него. Аккуратно высыпав два шарика себе в ладонь, он взял из очередного кармана портативный химический анализатор и положил в его лоток Оцилогрипцинум. Анализатор выдал состав: 100% сахароза. Женщина и ребёнок не могли увидеть и услышать, как под маской шлема Ро удивлённо нахмурился и пробурчал “Что за херня?”. Он взял ещё два шарика Оцилогрипцинум и запустил в анализатор. Ответ не заставил себя ждать: 100% сахароза.

–А откуда у вас это… Лекарство? – спросил доктор Ро.

Женщина замялась.

–Ах… Доктор… У нас тут не бывает врачей… Но мир ведь не без добрых людей. Тут есть старое убежище времён первой атомной войны. В нём живёт и работает группа замечательных людей, – речь женщины приобрела ноты нарастающего восхищения, – Они зовут себя “Академией Ганемана”. Они верят, что их учение помогает людям, проводят лекции и продают лекарства жителям нескольких районов вокруг!..

Вдруг женщина перешла на шёпотом и чуть подалась лицом к Ро:

–Доктор? Вы ведь верите в гомеопатию?

Под маской в виде головы красноглазой птицы в шляпе у доктора от тихой ярости раздувались ноздри.

–Знаете, что? – сдержанно ответил Ро, – а не могли бы проводить меня в академию? Хочу, знаете ли, постичь это учение… Расширить, так сказать, квалификацию и методы лечения.

Женщина восхищённо вспорхнула руками:

–Конечно же! Академия Ганемана всегда рада новым последователям! Их руководитель Анатолий Антонович Корсунов тепло приветствует каждого нового посетителя!

–Да… Конечно… – кивнул Ро.

Убежище располагалось под практически разрушенным стадионом. Несколько минут хождения по тёмным коридорам помещений под трибунами привели доктора Ро и сопровождающую его женщину в тупик, где, они встретили странного вида мужчину, сидящего на стульчике и держащего на коленях крупнокалиберный пулемёт. Рядом с мужчиной располагался небольшой столик со стоявшей на нём простенькой аккумуляторной лампой, дающей тусклый свет. При виде доктора и женщины мужчина неспешно поднялся со стульчика, сощурил глаза:

–Серафима? Кого это ты привела?

“Тебя ещё и Серафима зовут?” – подумал Ро. Его никогда не интересовали такие мелочи, как имена родителей его пациентов.

–Он хочет послушать лекцию…

Мужчина хмуро посмотрел на доктора.

–Одежда у него что-то знакомая. Где-то я уже видел такую…

–Это до… – начала женщина, но стоявший сзади Ро инстинктивно ткнул ей пальцем под лопатку. Серафима уловила намёк:

–Это добрый человек. Много странствует по Новой Москве. Ему интересно всё новое.

–Да-да, именно так, – пробурчал доктор.

–Ну проходите тогда, – мужчина сел обратно на стульчик, достал из кармана какой-то брелок и сжал его. Стена за ним со звуком трущихся друг о друга камней отъехала назад и в сторону. Из образовавшегося проёма бил свет и веяло теплом.

Серафима и Ро прошли в переходный отсек убежища, где их молча встретили две женщины в белых комбинезонах и лёгких противогазах. По понятным жестам Ро и Серафима подняли руки вверх, позволяя женщинам обработать себя переносными установками для очистки от пыли.

–Знаете, куда идти? – хмуро спросила одна из дам в комбинезоне.

Серафима закивала.

–Ну так идите. Не стойте на проходе. Ещё кто-нибудь может в любой момент заявиться…

Серафима провела доктора Ро в большой, хорошо освещённый и прогретый зал. Основную часть помещения занимали лавки с высокими спинками. В противоположном от входа конце зала располагалась невысокая сцена, на которой уже стояло одно большое кожаное кресло. Дополняла интерьер огромная картина висевшая над сценой, на которой был изображён в полный рост мужчина в белой тунике и распростертыми в стороны руками. По кругу рядом с почти лысой головой нарисованного человека была надпись излишне витым шрифтом:

“Ганеман Христиан Фридрих Самуэль”.

–Ого, – не удержался Ро, – как тут всё серьёзно.

Серафима предлагала сесть ближе к сцене, но Ро вежливо отказался и занял место ближе к выходу. Через несколько минут свет в зале стал меркнуть, а подсветка сцены наоборот нарастать. Вдруг под бурные аплодисменты из-за кулис на сцену вышел низкорослый мужчина с короткими жидкими волосами и умеренного размера усами. Одет мужчина был в форму врачей забытых эпох: идеально отглаженный белоснежный халат с маленькими пуговицами. Мужчина чуть поднял вверх правую руку, слегка помахал ей и поприветствовал собравшихся немного гнусавым голосом:

–Добрый вечер! Добрый вечер, друзья! Добрый вечер…

“Видимо, ты и есть Анатолий Антонович Корсунов,” – подумал доктор Ро.

Затем под стихающие аплодисменты мужчина сел в кресло и несколько секунд загадочно молчал, всматриваясь в собравшихся. В зале повисла гробовая тишина. Народ жаждал слов человека со сцены, как голодный еды. Вдруг Корсунов заговорил. Вероятно, где-то в халате был спрятан микрофон, так как голос стал доноситься из всех динамиков на стенах зала.

–Друзья, непростые времена переживает наша страна. Да это вы и сами прекрасно знаете. Но во все эпохи человек хочет лишь одной простой вещи. Быть счастливым. А как, друзья, быть счастливым без здоровья? Как?

Зал ответил молчанием. Корсунов продолжил своим чуть гнусавым голосом:

–Но все мы знаем, что в наше время нельзя прожить без болезней. И что же делать? Врачей в Новой Москве не хватает…

Мужчина внезапно встал с кресла и протянул руки к первому ряду зрителей:

–Что делать? Большинство здесь даже не знают, как выглядят современные врачи. Посмотрите на меня.

Мужчина медленно повернулся вокруг собственной оси, позволяя собравшимся оценить белоснежную чистоту его халата.

–Когда-то те, в чьих руках было здоровье людей, выглядели именно так. Но сегодня наше здоровье – это в первую очередь дело каждого из нас. Более того! Здоровье наших близких теперь в наших руках!

Голос Корсунова набирал громкость, преимущественно за счёт работы аппаратуры.

–На каждого, кто решил прийти сюда, я считаю, сама Вселенная возлагает ответственность за здоровье себя, семьи, соседей! И почему? Потому что здесь мы делимся друг с другом знанием! Знанием?

–Знанием! – хором ответила толпа.

Корсунов продолжил:

–Знанием об истинной природе болезней и сохранении своего здоровья! Мы уже много раз обсуждали, как защитить себя и своих близких. Я много раз рассказывал о тех достижениях, которые добиваются учёные Академии Ганемана. Я читал лекции про Оцилогрипцинум. Рассказывал о том, как правильно повысить иммунитет ребёнка с помощью наших свечей Виброкол. Общался с вами на деликатные темы о некоторых пошлых болезнях и о том, как лечить их нашим средством Анахренон. На несчастных инвалидах я показывал вам, как быстро спасает от боли наша мазь Трумпель! Но сегодня я хочу поведать вам о настоящем прорыве.

Тем временем из-под потолка над сценой опустился большой экран. Корсунов сложил руки на груди и резким театральным жестом развёл их в стороны:

–Каргоцел!

На экране загорелась крупная надпись “Каргоцел”, в которой буква “о” была почему-то оранжевого цвета. По залу пошли аплодисменты.