…“Мама, – Сергей печатал электронное письмо матери, сидя в маленькой войсковой библиотеке, служившей при этом и своеобразным “интернет-кафе”, правда с огромным списком ограничений, – У меня всё хорошо. За два месяца службы в рядах Службы Национальной Безопасности… – юный боец подумал несколько секунд и стёр “в рядах Службы Национальной Безопасности”, – я, честно тебе скажу, сам ещё так и не понял, чем нам предстоит заниматься. Пока нас только очень много тренируют и, поверь, хорошо кормят. Ты меня уже сейчас узнала бы с трудом!”

Сергей оторвался от экрана, потыкал пальцем в наметившийся под формой бицепс, похлопал по всё ещё тощим, но уже достаточно тренированным ногам, после чего продолжил печатать.

“Я тут уже просто качок! Больше пока писать чего-либо не буду, чтобы не сболтнуть лишнего. Как окончательно пойму, что можно, а что нельзя писать, надеюсь, смогу отправлять тебе достаточно интересные письма. Пиши. Командир сказал, что письма от родных по новым приказам нам не передаются из соображений секретности. Нам лишь сообщают, что с близкими всё хорошо. Но я надеюсь, что, когда запрет снимут, я с удовольствием смогу узнать в подробностях, как там твои дела. Твой любящий сын.”.

Не успел он отправить письмо, как во всех коридорах части взвыла сирена, обозначавшая внезапное нападение на базу!

–Твою мать! – тихо прошептал Сергей и сорвался с места. Он выбирал на ходу, куда добежать быстрее: в казарму, где у него есть своё снаряжение, или в оружейную. Казарма была ближе, поэтому он метнулся туда. Сослуживцев в казарме не было – они, видимо, уже убежали с командиром отражать атаку неприятеля. Сергей подбежал к своему шкафчику, быстро оделся в лёгкий боевой костюм чёрного цвета. Нацепил шлем с прозрачным забралом. Схватив свой автомат АК-16-310, он оцепенел: после утренних упражнений по стрельбе он не зашёл пополнить боекомплект. Мозг в секунду нашёл решение: “Со мной кто-нибудь поделится – не встречу же я плохих парней в центре базы!”.

Он выбежал в коридор, вспоминая инструкции, как найти своих сослуживцев, и едва не врезался в пробегающего офицера в чёрном пехотном экзоскелете. Офицер с нечеловеческой грацией ушёл от столкновения и остановился. Глянув на Сергея через тёмные стёкла маски-респиратора он скомандовал:

–Боец, за мной!

Сергею ничего уже не оставалось, кроме как бежать за воякой. Через почти километр или больше всяких коридоров, поворотов, лестниц вниз и толстых бункерных дверей Сергей оказался в той части базы, о существовании которой даже не подозревал. Периодически им приходилось вставать по стене, чтобы дать дорогу проносившимся мимо бойцам в среднетяжёлых чёрных экзоскелетах и с внушительного вида пушками в руках. В итоге они оказались в небольшой, округлой по периметру комнате с тусклой жёлтой подсветкой. От воя сирен и начавшейся где-то далеко пальбы их оградила двойная бункерная дверь. В центре комнаты на каменном цилиндрическом постаменте стояла ёмкость с крышкой, похожая на широкий, позеленевший от времени бронзовый котёл. Возле постамента был ещё один офицер в чёрном экзоскелете и с огромным пистолетом в руках. Когда Сергей с его офицером вбежали внутрь комнаты, второй сперва направил на них пистолет, но сразу же убрал оружие. Его голос искажался динамиком маски-респиратора:

–Семёнов? Что за салагу ты с собой притащил?

Офицер Семёнов, что-то быстро набирая на экране терминала у двери, ответил, не оборачиваясь:

–Слушай, я после вчерашней пьянки с трудом вспомнил, что я – Семёнов. Не говоря уже о том, где все мои стволы! Взял этого в помощь. Ты ещё не видел, кто там к нам пришёл?

Офицер с пистолетом хмуро ответил:

–Старший пастырь, Стрелок и Первый отряд.

Семёнов замер, было слышно, как он тихо матерился под шлемом. Затем он быстро вбил последние команды на терминале, развернулся и направился в центр комнаты поближе к своему товарищу. Сергей последовал за ним и тоже встал рядом с постаментом, но подальше от входа. Оба офицера встали лицом к двери и не отводили от неё взгляд. Семёнов тихо спросил:

–Точно Пастырь? Чего у него в этот раз с собой? Какой-нибудь Мьёльнир?

–Хы… – хмыкнул второй офицер, – Ты что? Мьёльнир он носил, когда я ещё салагой был, как твой боец. Потом он сумел пересобрать Мьёльнир и Гунгнир в свой знаменитый посох. Правда после Саратовской бойни он ходит то с одной приблудой, то с другой. Кстати, парень, – офицер чуть развернул голову в сторону Сергея, – У тебя патронов с собой сколько? Сейчас сюда может прийти кое-кто. Твоя задача непрерывно стрелять ему в голову даже в том случае, если он упадёт и будет казаться мёртвым. Усёк?

У Сергея внутри всё сжалось, при этом было даже не ясно, чего он в эту минуту боялся больше: неизвестного врага или гнева офицера по поводу полного отсутствия боеприпасов.

–У меня нет… – начал он. Офицер развернул голову ещё чуть больше в его сторону и молча ждал продолжения, – У меня нет п-пат-ронов, – заикаясь закончил Сергей, даже не сумев в панике обратиться к офицеру по званию. Однако, тот лишь развернулся обратно к двери, перехватил пистолет поудобнее и тихо сказал:

–Пи....ц нам, Семёнов.

Теперь уже Семёнов молча развернулся на дрожащего в панике Сергея, покачал головой и повернулся обратно к двери. В зловещем молчании было заметно, что с каждой секундой шум сражения становился чуточку ближе и отчётливее.

–Слушай, Иваныч, – обратился Семёнов ко второму офицеру, – А ты когда-нибудь сам убивал еретиков? Говорят, Старший пастырь этого очень не любит и по мере сил мстит люто и бешено. Особенно после Саратовского района он почему-то стал очень жесток.

Второй офицер отвечал тихо, словно с неохотой:

–Я запытал до смерти четверых пастырей. Так что эта встреча была для меня всегда лишь вопросом времени. А ты?

–Я только один их штаб брал, но не думаю, что мне зачтётся это как бонус. Да и не особо интересны мне его ребята. Я больше по их арсеналу любитель или, можно сказать, фанат. Кстати, может быть он за этим пришёл? – Семёнов чуть качнулся всем телом в сторону центра комнаты.

–За Амброзией? Да брось ты. Ты правда думаешь, что эта инопланетная хрень может сделать человека бессмертным? – в голосе Иваныча сквозил скепсис.

Офицер Семёнов оживился:

–Иваныч, а если это реальная Амброзия?! Не тот сорняк, что сейчас только на архивных фото можно найти, а настоящая Пища богов? Да вспомни, где мы это нашли! Эта хрень сто процентов оставлена рептилоидами! Вот он сюда и рвётся! Один укус – и мы с тобой одолеем этого хрена на раз-два.

Иваныч мрачно ответил:

–Ну возьми и попробуй! – после чего добавил, – Или пусть салага твой сожрёт, а мы посмотрим. Всё равно от него толку здесь ноль.

Офицер Семёнов развернулся, подошёл к котлу на постаменте, снял крышку. Сергею было видно, что котёл заполнен странного вида коричнево-зелёными “бобами” размером с кулак. Офицер сбросил маску-респиратор – под ней это был коротко стриженный брюнет, через левую половину лица которого шёл уродливый шрам, а левый глаз был искусственным. Пока искусственный глаз переводил зрачок то на один “боб”, то на другой, здоровым глазом Семёнов смотрел то в котёл, то на Сергея. От всей этой сцены молодой солдат дошёл до той степени страха, что, казалось, больше бояться уже невозможно.

Однако в следующие секунды он понял, что ошибался. Пальба за стенами затихла. Тишина стала казаться вечностью и дала первые ростки надежды, что всё обошлось. Но вдруг двойная бронированная дверь с шипением открылась. Все сразу уставились на вошедшего. В дверях стоял залитый кровью с ног до головы мужчина в экзоскелете, похожем на форму убер-врачей: чёрного цвета, лёгкий – походивший на обычную плотную одежду, с плащом и шлемом в виде широкополой шляпы. Разве что не хватало маски-респиратора в виде головы птицы с красными глазами-стёклами. Но без этого зловещего аксессуара медиков Новой Москвы было только страшнее, ведь Сергей мог видеть залитое кровью лицо вошедшего, во взгляде серо-зелёных глаз которого царили задор и дьявольский кураж. Незнакомец был вооружён изогнутым двуручным мечом, лезвие которого на удивление сияло чистотой в контрасте с обликом его владельца. При каждом лёгком движении руки незнакомца казалось, что в глубине клинка на долю секунды вспыхивали алые искры. Окинув взором людей в комнате, странный человек улыбнулся и заговорил:

–”Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам”*… – сказав это, незнакомец быстро рассмотрел каждого из собравшихся в помещении, – Кто тут у нас остался? Семёнов Вадим Геннадьевич и давний знакомый нашей церкви Зарубин Георгий Иванович, которого я легко узнаю даже в форме и маске.

–Ты опоздал, пастырь! – с этими словами Семёнов схватил из котла один из “бобов” и надкусил. С ехидной ухмылкой Семёнов жевал загадочный плод, глядя незнакомцу в глаза. Вдруг по его щекам и шее поползли красные пятна! Офицер завизжал, упал на колени, вцепившись себе в горло, захрипел. Пятна быстро разрослись по всей видимой из-под экзоскелета коже, стали покрываться пузырями, которые сразу же лопались. Казалось, что его тело кипит изнутри. Ещё через секунду его человеческий правый глаз взорвался и вытек из глазницы. Когда Семёнов упал и окончательно затих, он походил на скелет в жиже из остатков плоти и крови.

Незнакомец кашлянул:

–Кхе… Мда… Неловко как вышло. Ну хоть ты остался, Георгий Иванович.

Офицер держал вошедшего на прицеле, но всё ещё не сделал ни единого выстрела:

–Отче, позвольте спросить: у вас при себе клинок Мурамасы или Масамунэ?

Незнакомец аж присвистнул от удивления:

–Да ты знаток! Знаешь, я рассчитывал найти здесь тебя и некоторых твоих сослуживцев по старым делам. Поэтому взял клинок Мурамасы. Думаю, ты знаешь, какие страдания он способен приносить своим жертвам. Когда я держу его в руках, меня, конечно, порой излишне заносит, но я готов стерпеть эти всплески эмоций ради того, чтобы достойно отплатить подразделению Службы Национальной Безопасности за каждого члена Церкви Воинствующего Атеизма, – глаза незнакомца налились кровью.

–Хер тебе, – спокойно ответил Иваныч, быстро приставил пистолет к стеклу маски-респиратора и нажал на спусковой крючок. Тихий хлопок. Через долю секунды тело второго офицера упало на пол.

Сергей посмотрел на останки Семёнова, перевёл взгляд на тело Иваныча, затем уставился на незнакомца. Тот неспешно и с изяществом убирал меч в ножны и, казалось, не замечал последнего солдата