Мастер Рилли, командир наемных стрелков, пришел к костру, когда Дэйт вытирался отрезом ткани, стуча зубами и негромко ругаясь. На воине была простая вельветовая куртка и короткие штаны, открывавшие волосатые лодыжки. Он явился босым, а щегольский алый берет был засунут за широкий пояс, на котором висел фальчион со старенькой рукояткой.

Невысокий, улыбчивый капитан арбалетчиков не отказался ни от вина, ни от жареных куриных крылышек и насладился ужином в компании приближенных Дэйта.

– Сиор, – сказал этот чернявый щуплый треттинец, ковыряясь палочкой в зубах после ужина. – Барон приказал отправить с вами какое-то количество моих славных братьев.

– Вы недовольны этим.

Последовало невозмутимое пожатие плеч:

– Отчасти. Теперь мне придется разделить людей. Это снизит эффективность отряда, приведет к лишним потерям, а на моих лейтенантов лягут дополнительные обязанности. Да и у меня седых волос прибавится.

– Но да Мере щедро платит и не задерживает жалованье.

– Верно, – нехотя согласился наемник. – Он честен и без сожаления отдает марки за наши риски. И не против, чтобы ребята шуровали по вещам покойных врагов, да хранят их души Шестеро. Но… подземелье не входило в условия контракта.

– К тому же сам герцог обещал всем наемным отрядам премию после окончания войны. Он держит обещания. А я – его слово на этой стороне горного хребта, – напомнил Дэйт.

– Интересно выслушать ваше предложение, – прищурился Рилли, начав понимать, куда тот клонит.

– И вот вам мое слово. Те, кто пойдут с нами к Червю, получат двойную выплату. Сразу.

Треттинец вздохнул так, словно ему сообщили о тяжелой болезни любимой бабушки.

– Мы не горим желанием лезть под землю, сиор. Жители Треттини ценят небо, простор и свежий воздух. – Капитан наемников взмахнул зубочисткой, словно та должна была подтвердить его слова. – Под землей люди должны оказываться, лишь попав в могилу. К тому же Червь, как я слышал от солдат, место древнее, помнящее прошлую эпоху. Мало ли что может скрываться во мраке… Знаете ведь, как опасны вещи и места из прошлого.

– Двойная оплата, мастер, – еще раз напомнил Дэйт. – И все доспехи, оружие и золото с убитых, в которых после боя мы найдем хотя бы один ваш болт.

– И выкуп за благородных пленников тоже, – тут же ухватился капитан наемников.

– Сожалею, – сухо ответил Дэйт. – Вы уже должны были понять, что мы не берем пленных. Это правило баталии. Пленные обременяют движение армии, их надо охранять, кормить и заботиться. Они пришли на нашу землю, чужаков никто сюда не звал, поэтому смерть для них – единственный вариант. Все, что вы сможете себе позволить: сбросить выживших в Улыбку Шаутта. Такое удовольствие я могу вам предоставить.

Командир арбалетчиков покачал головой, ответив на предложение легкой улыбкой:

– Нам не платят за работу палачей, сиор. «Крутящиеся черепа» или же «Соловьи Лентра» легко бы согласились, но «Шершни» дорожат своей репутацией. Мы просто солдаты. Согласен на двойную оплату и сокровища с мертвецов. А пленных сбрасывайте в пропасть сами.

Треттинец степенно протянул руку, и Дэйт ее пожал, скрепляя сделку с наемником.

– Дополнение к контракту подпишем, как станет светло. И сразу получим выплату из сундука любезного казначея милорда да Мере. Я, пожалуй, пойду с вами, а лейтенантов оставлю общаться с бароном. От его вечерних ужинов у меня наутро вечная головная боль. Сколько уходит с вами?

– Сто три человека.

Треттинец сунул палец в правое ухо, поковырял в нем, изучил ноготь в свете оранжевого пламени.

– Негусто, сиор. Риски велики.

– Риски есть в каждой битве, сто человек у тебя или двадцать тысяч. Ведь знаете, как все может повернуться, если удача окажется на другой стороне. Проиграть можно и с трехкратным преимуществом. Чтобы держать мост, надо не больше десятка. Одни дерутся, остальные в резерве и меняются по мере надобности. Мы веками следуем этой тактике в горах. Сколько вы готовы взять стрелков?

– Тридцать?

– Из трех сотен? Мало. При тридцати стрелках мы получаем пять арбалетов на каждый из мостов, если враг начнет атаку одновременно по всем направлениям.

– Сорок?

– Пятьдесят.

– Платить барону и герцогу, сиор, – усмехнулся Рилли и отправил палочку, которой чистил зубы, в пламя. – Пусть будет пятьдесят. Только обеспечьте моих стрелков светом, чтобы было видно, в кого бить.

– Возьмите болтов столько, сколько сможете нести. И даже чуть больше. И павезы.

– Уже сделано, сиор. Несколько возов с амуницией отправлены к пещерам пару часов назад по распоряжению барона. Завтра утром мы возьмем еще из обоза. Столько, сколько позволят ваши командиры. Но прежде, чем уйти, я хотел бы узнать о Черве как можно больше.

– Я думал, про него и так все известно.

Наемник негромко рассмеялся.

– В вашем герцогстве, возможно. Но мир слишком велик, а в моей стране подобных древних строений полно на побережье и даже на мелководье, не говоря уже о лесах и полях. Единое королевство было слишком велико, а память людская слишком коротка, чтобы помнить все, что осталось с прошлых времен.

– Это пещера в южных отрогах хребта Кинжала. Никто не знает, сколько ей лет и когда она появилась, может, еще во времена асторэ. Точнее, это целая цепь пещер, от больших до огромных, и они ведут мимо нескольких озер к Улыбке Шаутта – глубокой пропасти, по форме похожей на месяц. Через нее переброшено шесть мостов.

– Зачем так много?

– Раньше это был единственный путь через горы, пока волшебники не сделали проходимым перевал, сточив хребет. На нем они построили Драбатские врата. Мосты очень узкие, а людей путешествовало много. После Катаклизма горы пришли в движение, и сквозная подземная дорога во внутренние области герцогства оказалась разрушена.

Капитан наемников сложил руки, украшенные кольцами, на груди.

– То есть выход из подземелья только один?

– Нет, – помолчав, сказал Дэйт. – Осталось два пути после преодоления Улыбки Шаутта. Первый совершенно не интересен фихшейзцам, через почти восемьдесят лиг подземная дорога выходит по эту сторону хребта Кинжала. В диких лесах, на плато, где не живут уже много столетий. Они ничего не выиграют, оказавшись там, им придется идти почти до границы с Давором, где есть единственный спуск вниз, в долины.

– И это предстоит нам, если мы обрушим мосты? Ведь так? Целых восемьдесят проклятых шауттом лиг по подземельям, а затем дыра, из которой до войны мы будем добираться та сторона знает сколько времени.

– Верно. Отряд отступит именно этой дорогой, припасы уже подготовлены, и нам будет такое под силу.

– Право, мои люди останутся недовольны. – Капитан вздохнул. – Лишь двойная выплата заставит их не роптать. А второй путь?

– Он – цель нашего противника, как докладывают шпионы. Сразу после пропасти одна из двух уцелевших дорог идет резко вверх. Это Червь – гладкий, витой туннель, который, как говорят, создали волшебники. Он выходит на уровне снегов, на вершине Поцелуя Рассвета.

– Вы там были?

– Туда давно уже никто не ходит. Когда-то волшебники приходили на скалу, чтобы заключить союз с крылатыми львами. Про львов-то вы знаете?

– Конечно, – улыбнулся наемник. – Существа из сказки, как эйвы. Белые львы, способные летать. Они признавали над собой лишь власть волшебников и перевозили их из одной части Единого королевства в другую. Все львы погибли в Войну Гнева.

– Так говорят, – признал Дэйт. – Но многие у нас считают, что львам просто надоели люди и они скрылись на самых высоких пиках. Порой некоторые слышат в горах их рев, а может, путают его с камнепадом и лавинами. Как бы то ни было, Червь выводит на площадку, где находится огромный камень, нависающий над отвесным склоном.

– Это я уже слышал. – Наемник хлопнул себя по колену. – Кое-кто хочет скинуть его в долину и вызвать движение ледника, как в старом мифе.

– И мы не можем этого допустить. Пока основные силы будут держать оборону Драбатских врат, наш отряд обрушит мосты и лишит противника шанса устроить самую настоящую катастрофу.

Мастер Рилли почесал в затылке:

– Сиор, как человек практичный, я не могу не задать вопроса касательно мостов. Что мешает противнику отстроить их заново?

Дэйт улыбнулся:

– Время, например. Если армия его светлости придет на помощь барону да Мере и ударит фихшейзцам в спину, то опрокинет их в пропасть. Им некуда будет отступать.

– Ах, сиор. Поверьте человеку, зарабатывающему на жизнь войной: делать на ней прогнозы дело часто безрезультатное, и лишь Шестеро знают, как все повернется в итоге. Осень тянется, начнется месяц Меча с дождями, а потом и зима наступит, и армия герцога останется на западе, не успеет сюда. Тогда ваши надежды на то, что осаду Драбатских врат снимут, окажутся тщетны, мосты они восстановят – и камень все же упадет вниз.

– Милорд, – подал голос оруженосец. – Позвольте?

– Давай, Дикай, если тебе есть чего сказать.

– Я отсюда, хотя никогда не ходил к Червю. Ущелье перекрыто, его хорошо охраняют, и никто не пускает зевак, как это диктует старый закон. Но мой дед бывал там в молодости и рассказывал, что видел… Вы просто не представляете Улыбку Шаутта. Потребуются месяцы, чтобы восстановить хотя бы один мост. А возможно, и годы. То, что делали волшебники, трудно воссоздать обычным людям, особенно в нашу Эпоху Забвения.

– Но зато обычные люди с радостью сломают чужую работу. – Командир стрелков встал. – Возблагодарим же Шестерых за это. Давайте все сегодня хорошо выспимся, сиоры. Завтра нас ждет долгий переход, а после… после тоже ничего хорошего не будет.