Сказал безумец в сердце своем: «нет Бога».
Пс. 52, 2
Если Бог есть любовь, то не может быть страданий, тем более невинных», – таково одно из наиболее распространённых возражений, касающихся существования Бога. Это утверждение относится, конечно, не к бытию Бога, а к христианскому учению о Боге, поскольку лишь оно учит о том, что Бог есть любовь.
Данное возражение проистекает прежде всего из смешения понятий «нравственность» и «духовность». Нравственность – это характер внешнего поведения человека, его отношения к окружающему миру: к общественным нормам поведения, к другим людям, к работе, законам и т. д. Нравственность описывается в категориях справедливости, честности, милосердия, культуры жизни. Отступления от неё всегда очевидны и окружающим, и самому человеку.
Духовность же – это внутренний мир человека, невидимый для других. Она подразумевает скрытые желания, цели, мечты, отношение человека к другим людям, его искренность или лицемерие, любовь или эгоистичность, зависть или доброжелательство, чистоту или грязь мыслей, чувств… В христианстве духовность человека означает чистоту его души от страстей и особую приобщённость Богу.
Различение нравственности и духовности чрезвычайно важно для понимания причин страданий. Человек может быть нравственным и в то же время духовно глубоко порочным. О таких говорят – «святой сатана». Поэтому, когда возникает вопрос, за что страдает тот или иной человек, почему с ним случаются те или иные бедствия, христианство отвечает, что всё это происходит в силу духовного закона и обусловлено особенностями страстей и грехов данного человека. Ибо грехи и страсти – это раны, которые человек наносит себе.
Христианство при этом предупреждает, что первоисточником всех страстей является гордость, порождающая в свою очередь три основные страсти, приносящие неисчислимые бедствия человечеству: это жажда наслаждений, богатства и славы. Об этом пишет апостол Иоанн Богослов: Ибо всё, что в мiре: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская (1 Ин. 2, 16). Они, овладевая человеком, мучают его, расстраивают его телесное и душевное здоровье, его личную и общественную жизнь и могут довести до такого состояния, что он становится игрушкой тёмных сил.
Не Бог устраивает семейные ссоры, общественные и межгосударственные конфликты, не Он посылает алкоголику цирроз печени, а эгоисту и гордецу – семейные несчастья.
Наш мир устроен закономерно и гармонично. И все его Богом установленные законы, физические и духовные, неизменны. Поэтому как нельзя обвинить законы природы, нарушая которые мы страдаем, так же невозможно предъявлять претензии и к законам нравственным и духовным, последствия нарушений которых столь же трагичны. Но человек свободен в своих желаниях, и Бог не может отнять у него свободу. Апостол Иаков писал: Бог… не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью (Иак. 1, 13–14).
Об этом же просто и ясно сказал преподобный Антоний Великий (IV в.): «Бог благ и только благое творит, вредить же никому не вредит… а мы когда бываем добры, то вступаем в общение с Богом – по сходству с Ним, а когда становимся злыми, то отделяемся от Бога – по несходству с Ним. Живя добродетельно – мы бываем Божиими, а делаясь злыми – становимся отверженными от Него; а сие не то значит, чтобы Он гнев имел на нас, но то, что грехи наши не попускают Богу воссиять в нас, с демонами же мучителями соединяют»[2]. Один из святых очень точно сказал: «Не хочешь скорбей – не греши».
Иную природу имеют страдания детей.
Жизнь каждого отдельного человека и каждого поколения оставляет после себя как добрые, так и горькие плоды своей духовно-нравственной, научно-технической, культурной деятельности, которые обнаруживают себя в последующее время. Это с полной очевидностью открывается на детях, их мировоззрении, нравственности, на всех обстоятельствах их жизни, состоянии здоровья, свойствах характера, страстях, добрых качествах и прочем.
Христианское вероучение особенно обращает внимание на духовную и моральную связь между родителями и детьми. Порабощённость отцов пороками становится причиной появления и развития таких же страстей (так называемых родовых грехов) в их потомках. Так, рождаются дети с различными болезнями – духовными (например, тщеславием, гордостью), нравственными (ярко выраженной алчностью, жестокостью и т. д.), физическими и психическими.
Христос в притче о талантах указывает и на другую причину страданий, связанную с более глубокой стороной наследственной природы человека. В этой притче богатый человек, отъезжая, дал одному рабу пять талантов, другому два, иному один, каждому по его силе (см. Мф. 25, 14–30). Под талантами в данном случае подразумеваются не разного рода способности (поэта, художника, спортсмена, вора и т. д.), а наследственные моральные силы человека, силы искания истины, смысла жизни, Бога.
Каждый человек рождается со своими талантами, и они также являются причиной соответствующего формирования обстоятельств его жизни: здоровья или болезней, богатства или нищеты, способностей или бездарности… Таким образом, внутренние силы человека и внешние обстоятельства его жизни всегда находятся в полном взаимосоответствии. Поэтому все до последнего человека оказываются в абсолютно равных условиях возможности достижения спасения: и рождённый здоровым, и болеющий рассеянным склерозом; и ученик Христов, и оказавшийся в шайке разбойников. Но само спасение и у тех и у других зависит от их доброй или лукавой свободной воли, от того, как они использовали имеющийся у них талант. Живое свидетельство тому – судьба Иуды Искариотского, который был учеником Христа, но предал кровь невинную (Мф. 27, 4), и пример правого разбойника, который был распят рядом со Христом.
Но почему же страдают дети, которые ещё не имеют возможности реализовать свои таланты? Страдания детей обусловлены тем же законом духовной наследственности, по которому каждому ребёнку в полном соответствии с его природными талантами даются временные испытания – не бессмысленные с христианской точки зрения ни для детей, ни для родителей. Для очень многих родителей болезни детей явились причиной определиться со своим мировоззрением, серьёзно подумать о смысле жизни, о Боге. Страдающие же дети – это получившие пять талантов: благодаря своим испытаниям они приобретают в грядущей вечной жизни бесконечную славу и блаженство. Об этом писал апостол Павел: Нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим. 8, 18); Кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно (2 Кор. 4, 17–18).
Таким образом, с христианской точки зрения страдания человеческие, и прежде всего невинные детские, не случайны и не бессмысленны – они не произвол Бога или Его несправедливость, но явление Божественного Закона любви, по которому человек становится способным к получению высшего и бесконечного блага вечной жизни.
Но если нет Бога, нет вечной жизни, то каков смысл бесконечного моря человеческих страданий, особенно страданий невинных, детских? Это просто безнаказанный произвол человеческой несправедливости и жестокости? Или игра слепых сил природы, случайность, стечение обстоятельств? Без веры в Бога и бессмертие личности страдания, тем более невинных детей, – это жуткая трагедия, порождающая лишь безответное отчаяние.
Одним из самых настойчивых утверждений так называемого научного атеизма является версия о непримиримой борьбе между наукой и религией (прежде всего христианством). Под понятием «наука» в данном случае подразумевается, естественно, не весь круг человеческих знаний (в который входит и сама религия), а только естествознание (физика, биология, астрономия и прочее).
Первое, о чём нужно сказать по этому вопросу, – что области научного и религиозного познания принципиально различны. Если эмпирические науки занимаются изучением материи, то религия – духовным миром и его законами. Эти сферы могут соприкасаться, в чём-то пересекаться, но они так же несопоставимы и не могут опровергать друг друга, как километр и килограмм. И, по слову баснописца, «беда, коль пироги начнёт печи сапожник, а сапоги тачать пирожник» – каждый должен заниматься своим делом.
О борьбе науки с религией прекрасно сказал великий русский учёный М. В. Ломоносов: «Создатель дал роду человеческому две книги. Первая – видимый мир… Вторая книга – Священное Писание… Обе обще удостоверяют нас не токмо в бытии Божием, но и в несказанных нам Его благодеяниях. Грех всевать между ними плевелы и раздоры». Наука и религия «в распрю прийти не могут… разве кто из некоторого тщеславия и показания своего мудрования на них вражду восклеплет»[3]. Поэтому «не здраво рассуждает математик, ежели он хочет Божескую волю вымерять циркулем; таков же и богословия учитель, если он думает, что по Псалтыри научиться можно астрономии или химии»[4].
Действительно, не задача религии заниматься вопросами, из каких «кирпичиков» построена Вселенная, Земля ли вращается вокруг Солнца или наоборот, какие прежде или позже были и существуют формы жизни и т. д. Все эти и подобные им проблемы – область естествознания, но не религии. Об этом хорошо писал Пастер (†1895 г.): «Здесь нет ни религии, ни философии, ни атеизма, ни материализма, ни спиритуализма. Это вопрос фактов и только фактов»[5]. Но это, конечно, не означает, что священнослужитель не может заниматься научными исследованиями, а учёный не имеет права быть глубоко верующим человеком[6]. Поэтому в истории видим немало священнослужителей, которые внесли значительный вклад в науку[7], и огромное число верующих учёных.
Всё это лучше всего показывает, что научное и христианское мировоззрения не противоречат одно другому. Этот факт является настолько очевидным, что его вынужден был признать, например, такой ведущий специалист советского «научного» атеизма и активный борец «науки» против религии, как Шахнович: «Многие буржуазные учёные говорят о “союзе” науки и религии. М. Борн, М. Планк, В. Гейзенберг, К. Ф. фон Вайцзеккер, П. Иордан и другие известные физики неоднократно объявляли, что наука будто бы не противоречит религии»[8]. Но Шахнович только начал бесконечный список тех верующих учёных[9], которые соединяли в себе великие научные достижения с самой искренней верой в Бога и во Христа. То есть вера одних учёных в небытие Бога, других – в Его бытие однозначно говорит о том, что не научные знания решают этот вопрос.
Но бесконечность познаваемого мира и вечная ограниченность человеческого знания о нём ясно говорят о принципиальной невозможности отрицать бытие Бога на основании естественнонаучного знания. Поэтому атеизм, претендующий на название научный, именно с научной точки зрения оказывается прямо противоречащим науке.
Всё это красноречиво свидетельствует о надуманности самой идеи противостояния религии и науки.
– А кто Бога видел? Как докажешь, что Он есть? – спросил семинариста один из задиристых посетителей Троице-Сергиевой лавры, верующий в небытие Бога.
– А вы свой ум видели? – ответил вопросом на вопрос семинарист.
– Не-е-ет.
– Следовательно, у вас его…?
Под дружный хохот своих друзей сконфуженный атеист ретировался.
Мы верим в существование очень многих вещей и явлений, которых никто из людей не только не видел, но и видеть не может. Верим своим пяти чувствам, говорящим о существовании мира звуков, красок, света, вкуса и прочего, хотя физика прямо заявляет, что всё это – лишь наши субъективные ощущения, а объективный мир совсем иной. Верим в любовь, добро, красоту, хотя видим не их, а лишь некоторые их проявления, которые скрыты в сердце человеческом. Верим в реальность субатомного мира, в существование каких-то кварков, струн, в непонятную бесконечность (или конечность?) Вселенной; верим в чёрные дыры, тёмную энергию, тёмную материю и т. д.
Да и вообще, всё то, что мы называем знанием, является ли таковым? За ничтожным исключением, все наши знания по сути лишь обычная вера – родителям, товарищам, педагогам, учёным. Мы верим политикам, фильмам, Интернету, СМИ – которые, увы, часто не только ошибаются, но и сознательно обманывают. Так почему же не поверить кристально чистым людям – святым, которые утверждали, что видели Бога всем своим существом, и многие за это отдавали свою жизнь?
Главная причина неверия у большинства людей, конечно, не в неубедительности или недостатке религиозных аргументов (их, как правило, и не знают), не в наличии убедительных аргументов против существования Бога (их просто нет), но в нежелании Бога. «Без Бога широка дорога» – вот основной аргумент. Как ребёнок закрывает глаза от страха, так и тот, кто понимает или подсознательно боится, что там откроются все тайники личной жизни, убеждает себя и всех, что Бога нет и быть не может.
Таковы наиболее часто встречающиеся возражения в отношении бытия Бога. Своей неубедительностью они показывают, что решение этого вопроса возможно только на пути искреннего искания смысла жизни и личной проверки тех условий познания Бога, которые предлагает христианство.
Религия и атеизм вместе (!) в парадоксальном единстве призывают каждого человека, ищущего ответа на «проклятые вопросы», самому проверить православный путь познания Бога. Другого решения нет.
О проекте
О подписке