– Не бери в голову. – Дженни встала в дверях. – Напился.

– Это странно. Для Бьорна…

– Только не говори, что он не пьет пива!

– Он вообще не пьет. В первый раз таким его вижу.

Дженни зашла внутрь.

– А здесь что?

– Хозяйственный сарай Кристин. Для всяких инструментов. Тут у стены скамейка, садись.

Они помолчали.

– Слушай, я еще раз хотела… Спасибо тебе, в общем.

– Ты сказала неправду, – решился наконец Арвет. – Как ты там оказалась. И мне, и Кристин. Никакой катер тебя не привозил. Как ты оказалась в пещере? Я буду молчать. Мне можно верить…

– Я никому не могу верить.

– Шутишь?

– А что, похоже?

Арвет задумался.

– Ты не обижайся. Бывают такие девочки – ведут толстые тетрадки в черных тонах. И пишут туда записи вроде «никому нельзя верить, мир ужасен, я несчастная и одинокая, меня никто не понимает». Их утешают, а они ходят и стенают…

– Моего приемного деда звали Марко Франчелли, – перебила Дженни. – Его убили. Убили всех моих друзей. Я была циркачкой, но мой цирк был… не совсем цирк. То есть совсем не цирк. Я сбежала. От страшного и опасного человека. И очутилась здесь, в Норвегии. Как именно очутилась – не важно. Важно, что меня могут искать.

– Кто?

– Не Санта-Клаус. Теперь я нужна только моим врагам. Ну и еще миссис Томпсон из отдела семейного образования. Но эта тоже не по разряду друзей проходит.

– А полиция?

Дженни рассмеялась – искренне и безнадежно:

– Тех, кто меня ищет, не остановит даже армия.

– Ты же из цирка. Кому ты понадобилась?

– Ты не поверишь. Я бы сама не поверила раньше.

– Скажи честно, что просто смылась из дому и боишься возвращаться. Я тебя не выдам.

Дженни молчала.

«Обиделась, – подумал саам. – Ну какие убийства! Ну что она придумала?! А может быть… какой-то подонок поиздевался над ней и выбросил за борт?!»

Арвета пробрал холод. Это все объясняло – и ее появление в пещере, и странные истории. Она просто не хочет думать о том, что реально с ней произошло, вот и сочинила себе фантастический мир, примерила романтическую роль отверженной изгнанницы. К тому же этот шрам на запястье.

– Слушай, давай так. Поверить в это трудно, но я попробую. И точно никому не выдам.

– Спасибо и на том.

– Я серьезно.

– Да я верю.

Разговор увял. Дженни сидела тихо, как мышка, Арвет не знал, как продолжить.

«Нелепый разговор, – подумал он. – Какие убийцы? Где? В Люсеботне?»

– Ну ладно, – примирительно сказал он. – Что дальше делать будешь?

– Не знаю. Постараюсь выжить. – Она вздохнула. – Не понимаю, что делать дальше. Вот я в Норвегии, а зачем? Куда мне теперь идти? Кому я нужна?

– Обещаю, все будет хорошо, – нашел слова Арвет. – Все твои беды за морем остались. А здесь мы что-нибудь придумаем. Поедем ко мне в Финнмарк, я научу тебя кататься на северных оленях. Ты когда-нибудь на них каталась?

– Нет, – помотала головой Дженни. – Никогда. Только в книжках видела.

– Ну вот, – обрадовался Арвет. – Сядешь в керёжку – это сани такие, на лодку похожи, в руки шест, и вперед.

– К Санта-Клаусу в гости?

– Скорее уж к Йоулупукки. Так его финны зовут. Познакомлю тебя с бабушкой Элвой, говорят, она настоящая колдунья.

– Да ладно. Кто говорит?

– Ходит молва, – уклончиво ответил Арвет, жалея, что затронул эту тему. Про бабушку он предпочитал не распространяться.

– Твоя бабушка – ведьма, а ты хочешь стать пастором? – шмыгнула носом девушка. – Хорошая история.

– Чушь это, – сердито отмахнулся Арвет. – Ты не представляешь, насколько саамы суеверны. До сих пор! Двадцать первый век, а они всерьез верят в колдовство.

– А ты не веришь?

– Конечно нет! – воскликнул Арвет. – Эту ерунду и обсуждать нечего.

– Ну да, верно. Какое колдовство… – согласилась девушка. – Ты счастливый человек. Все у тебя ясно и понятно.

Дверь распахнулась, в дверях возник Бьорн. Икнул и схватился за косяк.

– Ребята, ну куда вы ушли… – обиженно сказал Бьорн. – Я обыскался.

– Шел бы ты, Бьорни, поспал, – вздохнул Арвет. – А то несет от тебя… Кристин по головке не погладит.

Бьорн фыркнул:

– Да ну ее. Это она тебя выследила.

– Это понятно. Бьорни, давай спать, а?

– А ты как? – неуверенно спросил парень. – Тут… посидишь?

– Я тоже спать. – Арвет поднялся. – Пойдем, пастырь душ человеческих.

– Смеешься. – Бьорн качнулся. – Конечно, чего не смеяться… надо мной…

– Перестань, – мягко сказал Арвет. Он обнял норвежца за плечи и повел к дому. – Все, Бьорни, пошли. А то завтра Кристин устроит тебе личный Армагеддон^[15].

Уже на пороге дома Арвет обернулся. Дженни сидела на скамье. Руки ее лежали на коленях, и лунный свет бледными пятнами выхватывал их из темноты.

– Не было никакого катера из Форсанна, – грустно сказал Бьорн, когда Арвет тянул его вверх по лестнице. – И автостопщиков не было. Зачем вы все это придумали?

Арвет промолчал.

* * *

На зиму цирк «Магус» арендовал несколько площадок на огромном складском комплексе в пригороде Бристоля. Кусок огороженного сеткой пространства, пара небольших ангаров и минимум посторонних. Их соседи – цыгане – были людьми нелюбопытными и в чужие дела нос не совали. Циркачи к ним тоже не лезли – ну воруют люди машины и разбирают их на запчасти, у всякого свои способы поддерживать существование в этом лучшем из миров. Персонал из обычных людей разъехался на рождественские каникулы, и в «Магусе» оставались только люди Договора. Только подлинный Магус.

Билл Морриган подыскал хорошую зимнюю стоянку. Во-первых, если кто-то из его собратьев в очередной раз свихнется и начнет чудить, то его можно будет быстро утихомирить без лишних и ненужных свидетелей. А во-вторых, территория, которую арендовал цирк, представляла собой неровный круг и легко закрывалась всеми способами защиты, доступными Магусу.

Августовский инцидент с ледяной химерой сильно растревожил директора. С тех пор Кольцо Магуса висело над цирком постоянно. Именно поэтому визитеры замерли у распахнутых ворот. Девушка в светлом плаще до колен неподвижно стояла, не пытаясь перейти незримую границу. Взлохмаченные каштановые волосы, бледная, почти прозрачная кожа, выцветшая, стершаяся до белизны радужка, почти слившаяся по цвету с белками глаз. Игольные точки зрачков, посиневшие изрезанные губы. Одержимая…

В мальчике рядом с ней – в темном строгом пальто, бледном и худом, с запавшими глазами – Марко едва узнал Калеба. Фокусник остановился в метре от линии ворот. Людвиг стоял за ним.

– Это он, – сказал Калеб. – Это Франчелли.

Одержимая повернулась к Марко, наклонила голову.

– У меня послание от мистера Фреймуса, – прошептала она. Воздух с легким сипением выходил из ее легких, и казалось, ей едва хватает сил, чтобы выталкивать слова. – Для Марко Франчелли.

– Слушаю.

– Мистер Фреймус готов забыть недоразумение в Дартмуре и предлагает вам взаимовыгодный обмен.

– Какой?

– Свобода вашей внучки в обмен на Синюю Печать Магуса.

Марко посмотрел на Калеба. Тот не шевелился, только рука слегка подрагивала. Мальчик смотрел перед собой, не встречаясь взглядом ни с Марко, ни с Людвигом.

Марко не ответил. Одна из семи Печатей Магуса – это не личная собственность Марко Франчелли, это достояние всех Магусов, и единолично распоряжаться такими вещами он не имеет права. Он обязан защищать ее ценой жизни.

А вот Калеб молчит явно со смыслом. Что-то он хочет сказать. Хочет, но не смеет при этом существе.

– У вас три дня на принятие решения, – сообщила одержимая. Она извлекла из кармана конверт, подала его. – Мистер Фреймус свяжется с вами.

Марко натянул перчатку и принял конверт. Девушка перевела взгляд на Людвига. Тот вздрогнул и чуть покачнулся. Слабая тень улыбки промелькнула на синих губах девушки. Она повернулась и пошла. В этот момент Калеб поймал взгляд фокусника и отрицательно покачал головой. После чего последовал за одержимой.

Марко покосился на Стража. Тот был бледен. Сколько бы не было сил у Людвига, противоборство с Рукой Хель все равно его изматывало. Все снадобья и препараты, которые Марко сумел раздобыть, только на время облегчали его состояние.

– В ее присутствии эта дрянь ведет себя хуже, – усмехнулся Людвиг.

– Я разберусь с Рукой Хель, – сказал Марко. – Обещаю.

Страж только отмахнулся:

– Я в норме. Пока что. Правда, драться с ней сейчас не стал бы. Но, Марко… про их предложение. Ты же знаешь, что это невозможно. Нельзя отдать Печать Фейри темнику. Да и откуда ты знаешь, что Дженни у него?

Франчелли открыл конверт и вытянул серебряную цепочку с кулоном. Это был дельфин с синими глазами-цирконами.

– Она была у него, – сказал Марко хмуро. – Но где она сейчас?

– Думаешь, она сбежала? Или…

Людвиг не договорил, но Марко его понял. Он покачал головой:

– Ее смерть я бы почувствовал, поверь, Людвиг. Пусть я не могу выйти на Дорогу снов, пока псы Охоты меня ищут, поверь – я бы почувствовал ее смерть.

Он замолчал, глядя, как дробится свет на гранях цирконовых глаз дельфина. Потом продолжил:

– Теплый. Потрогай.

Страж недоуменно дотронулся до медальона.

– Он помнит ее тепло, – сказал Марко. – Он не холодный.

– Ты думаешь, это живая вещь?

Марко пожал плечами:

– Его принес Теодорус. В августе, когда все началось. Хотел бы я знать, где этот коротышка его взял. Я изучил кулон вдоль и поперек. Это не живая вещь, но это работа Роберта Далфина. Ты знал, что он был неплохим ювелиром? Учился у тельхинов на острове Фей. Этот кулон связан с Дженни.

– Я не знал. – Страж с любопытством посмотрел на серебряного дельфинчика. – Но что ты думаешь?

Марко пододвинул пластиковый стул, уселся. Положил на ладонь кулон и начал загибать пальцы.

– Фреймус точно не отдаст Дженни, – уверенно сказал он. – Я бы на его месте не отдал. Это раз. При этом он легко мог бы показать мне запись с ней или дать поговорить по телефону, чтобы у меня не было сомнений. Но не дал. Это два. Он мог послать кого угодно, а выбрал это существо. Он хочет напомнить, что было в Дартмуре, как мы едва выжили. Хочет нас напугать. Это три. И Калеб ведет себя странно. Это четыре.

– Неизвестно, насколько мальчик себя контролирует, – сказал Людвиг. – Эта тварь внутри него…

– Он себя контролирует куда больше, чем когда был учеником Роджера, – сказал фокусник. – Он повзрослел. Пришлось.

– Так какой план, Марко? О чем ты думаешь?

Марко разжал кулак. Кулона на ладони не было.

– Я думаю, что пришло время Башни Дождя.