Октябрьское небо плакало над русской землей, над голодными и цепенеющими городами, где жизнь тлела в ожидании еще более безнадежной зимы, над недымившими заводскими трубами и опустевшими цехами, откуда рабочие разбрелись по всем фронтам, над кладбищами паровозов и разбитых вагонов, над стародревней тишиной соломенных деревень, где осталось мало мужиков, и снова, как в дедовские времена, зажигалась лучина и уже постукивал, поскрипывал кое-где домодельный ткацкий станок.
А.Н.Толстой ''Хождение по мукам. Хмурое утро''
Я не знаю кто и когда решил, что эта книга ''гимн гражданской войне и революции'', не знаю и знать не хочу, но вполне возможно, что идея эта родилась после третьей книги ''Хмурое утро'', где ''вся книга полна социалистических идей и по сути своей идеологична'', но я об этом чуть позже напишу. Для меня ''Хождение по мукам'' никакой не гимн революции и, уж тем более, не гимн гражданской войне, эта книга для меня - открытая рана, именно хождение по мукам, страшная и болезненная, которая до сих пор не затянулась и не думаю, что затянется в ближайшем будущем, потому что гражданская война это всегда боль, слезы, ненависть, разломы, которые проходят не только внутри страны, но и внутри семей, это хаос, вседозволенность и горечь. Это раны и утраты, на которые не всегда есть силы, чтобы их оплакать. Красный граф - как его часто называли, написал книгу, которая в полной мере, особенно первые две части отразила весь морок, ужас и беду Российской Империи, того уходящего века, который уже не вернуть и не восстановить, слом общества - социальный, культурный, исторический. Тот самый слом, когда верхи не могут, а низы не хотят. Время разрушений, слабости, бессилия, наростающего народного бунта, нищеты и необразованности, время, когда нужно было срочно, еще вчера, думать о людях, договариваться, но все было в мороке, в хмуром сумраке, из-за котого пострадала вся страна: от импереатора до крестьянина.
То было время, когда любовь, чувства и добрые и здоровые считались пошлостью и пережитком; никто не любил, но все жаждали и, как отравленные, припадали ко всему острому, раздирающему внутренности.
Девушки скрывали свою невинность, супруги — верность. Разрушение считалось хорошим вкусом, неврастения — признаком утонченности. Этому учили модные писатели, возникавшие в один сезон из небытия. Люди выдумывали себе пороки и извращения, лишь бы не прослыть пресными.
Таков был Петербург в 1914 году. Замученный бессонными ночами, оглушающий тоску свою вином, золотом, безлюбой любовью, надрывающими и бессильно-чувственными звуками танго — предсмертного гимна, — он жил словно в ожидании рокового и страшного дня. И тому были предвозвестники — новое и непонятное лезло из всех щелей.
Все три части большой эпопеи - ''Сестры'', ''Восемнадцатый год'' и ''Хмурое утро'' - идеально структурированы, меально отображают то состояние в котором пребывала сначала Российская Империя, а потом и Советская Россия. Первая часть, пожалуй, самая лиричная и красивая - ''Сестры'', она словно пролог перед тем хаосом, что наступит буквально через год-два. Бесконечные и пстые ''Философские вечера'', сломы культурных скреп мы ничего не хотим помнить, ''все давным-давно умерло, - и люди, и искусство'', футуристы, разврат, бессмысленность, пустота. Две чудесные женщины в этом безлюбом, катящемся в пропасть мире - Даша и Катя, такие разные, одна - сильная, холодноватая, уверенная, другая - нежная, женственная, потерянная, словно пытающаяся нащупать внутри себя стержень, который будет ей опорой. Две женщины на пороге катастрофы, которая отправит их бродить по мукам, истоптать три пары железных сапог, съесть три жеезных хлеба, чтобы что-то понять о себе, о своей жизни. Кстати, хочу отметить, что женщины в романе вообще прекрасны и Анисья, хлебнувшая горя полной ложкой, пережившая самое страшное, что только может случиться с женщиной и матерью, Агриппина, такая отважная и нежная отдновременно, Матрена, крестьянка-мещанка. Все женщины объемные, глубокие, разные, но одинаковые в своей настоящей красоте и глубине, харакеры просто изумительные. В ''Сестрах" же рассыпающийся на глазах мирок все еще пока пытается держаться за фантомные и иллюзорные стержни былой жизни, которая постепенно сгнивает изнутри и вот-вот рухнет под тяжестью пока еще неведомого другого мира Российской Империи. Это выгнивание, внутреннее выгнивание Толстой показал очень хорошо и убедительно. В окопах Первой мировой войны, бессмысленной, страшной, разорительной начал падать карточный домик былой жизни. И именно здесь Толстой показал, что революция это вседозволенность, когда можно напасть на беременную женщину и отобрать у нее пальто, когда можно забить до смерти человека, который еще вчера кричал и ждал эту самую революцию, потому что революционеры не будут выбирать свой-чужой, а будут действовать ''по ситуации''. Этот разгул самое страшное.
А вот во второй части ''Восемнадцатый год'', которая на мой взгляд, является самой сильной и мощной частью всей трилогии, наступает безумный хаос, когда все смешалось, все рухнуло, привычный мир покрылся пеплом и кровью. Красные, белые, анархисты, интервенция, разоренные села, выжженные земли, умирающие люди, страна раздираемая в клочья, стонущая от насилия всех сторон конфликта, растерянные люди - аристократия и интеллигенция, лишенная привычного мира, рабочие и простые мужики, на затихших заводах и опустошенных войной и революцией землях. Хаос. Даша, Катя, Телегин, Рощин как листья на ветру закружились в вихре страшных событий.
Прямой, честный, синеглазый Телегин, твердо понимающий чего он хочет и за что хочет сражаться. Кому-то покажется это странным или неубедительным, для меня же, все очень логично и правильно. Он так и должен был поступить. Другое дело аристократ Рощин. О, эта разъедающая душу ненависть! Она ощутима и осязаема. Да и как же ей не появиться в тот момент, когда привычная жизнь, ароматы, воспоминания, запахи - все ушло в небытие, все покрылось копотью кровавых пожарищ, покатившихся по Российской Империи, выжигающих души и земли. Как она понятна, когда твой привычный мир, устоявшийся мир, на твоих же глазах исчезает, когда даже любовь не в состоянии быть созидательной и нежной, не в состоянии завречевать раны дшевные. Это тоже очень понятно. И понятны размышления Вадима о том, что такое Россия. Что это? Березки, поля, луга, благоухающая и нежная мама? И как вспышка, вот там, в грязном номере гостиницы, с ремнем у дверной ручки, что Россия - это я, это и нежная Катя с ее доверчивой и самоотверженной любовью, несчастная брошенная и потерянная, казалось бы, навсегда женщина. Россия - это еще и будущее, ради которого нужно жить, нужно себя, если хотите, переформатировать, чтобы идти дальше. Это очень сложное душевное и моральное переживание, сложная работа внутри себя. Где ответ на вопрос: кто прав? Белые или красные? И стихи Волошина здесь очень точная иллюстрация:
И там и здесь между рядами
Звучит один и тот же глас:
«Кто не за нас — тот против нас.
Нет безразличных: правда с нами».
А я стою один меж них
В ревущем пламени и дыме
И всеми силами своими
Молюсь за тех и за других.
Разрозненность и трагедия Российской Империи, впавшей в хаос, в кровь, в нищету и голод, хорошо описана во второй части ''Восемнадцатый год''
Третья часть ''Хмурое утро'', на мой взгляд, не столько слабая и идеологическая, сколько недоработанная и непродуманная, она напоминает красивый бутон, который так и не распустился, это словно собранные в книгу разрозненные записки-наброски к готовящейся к написанию книге. Да, по замыслу, в третьей части, хаос начал структурироваться, в Красной Армии появилась дисциплина, только автор не пишет каким образом это было достигнуто, каким образом произошло это превращение. Очень подробно описаны походы и победы Красной Армии над Белой Армией, но как это случилось - этого в книге нет, а ведь это основополагющая вещь, стержень победы революции над контрреволюцией. Именно здесь в этой части встречи героев книги выглядят слегка искусственными и надуманными, более того, сами герои, кроме Телегина, рассыпались, хотя по замыслу, наоборот, должны были обрести стержень, каждый свой. Но, тем не менее, эта книга - одна из самых моих любимых, именно потому, что написана она блестяще об очень сложном и мучительном времени, когда ломалась империя, когда страна убивала саму себя, когда граждане страны вынуждены были уехать. Это было действительно хождение по мукам для героев книги и оно еще не закончено, несмотря на оптимистичный финал.
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!
