Цитаты из книги «Хождение по мукам. Книга 3. Хмурое утро»

читала «Преступление и наказание». Боже мой, до чего безысходна была та жизнь

одними только идеями, потому что в России нечего кушать и не во что одеваться,

Загадкой казались источники воодушевления русского народа. Идеи всеобщего счастья и справедливого общественного порядка, – казалось бы, навсегда погребенные под грудами тел мировой войны, – перекинулись, как будто вихрем взнесенные семена райского дерева, в нищую, разоренную Россию, где неграмотные мужики все еще рассказывали друг другу сказки про Ивана-дурака, бабу Ягу и ковры-самолеты, и слепые старики и старухи пели тягуче-эпические поэмы о битвах, пирах и свадьбах богатырей.

в разгар сыпного тифа, острейшего голода и окончательной хозяйственной разрухи организовали мощное контрнаступление, – и пошла трещать вся мировая политика удушения и расчленения красной России, этой необъятной страны, представлявшейся – по правде говоря – загадкой для

Мама говорит: все равно, не учись, Клашка, арифметике… – Что за глупости, мама твоя никогда этого не говорила! – Нет, она сказала: все равно – вышла из грязи и уйдешь в грязь… Офицеры всех нас конями потопчут…

Ты вырастешь, – кем хочешь быть? – Не знаю… Мама говорит – эту зиму не переживем…

Рассказывая это здесь, на Пресне, она чувствовала, как слова ее будто не попадают в детские уши, слова тускло увядают в классной комнате, где половина звеньев в окнах забита фанерой и на стенках штукатурка облупилась до кирпича.

не пригодные женщины не знали, что им делать от переизбытка времени, и переживали невесть какую трагедию, когда Бессонов – совсем из стихов Александра Блока: «Как тяжко мертвецу среди людей живым и страстным притворяться…» – поклонился им и медленно прошел мимо, и они глядели ему вслед, и особенно жалким показалось им то, что у него будто сваливались на ходу полувоенные штаны…

В Москве можно занять любой пустой особняк…

Человека не жалеть нужно. Человек любит, когда о нем любопытствуют.