–Не знаю. У нас всегда всё было прилично. Убивать нет причин никаких. Случилось что-то аномальное. Что-то пришло извне… Убивают по какой-то причине, никак не связанной с внутрибазовыми отношениями… Так мне кажется.

Александру это откровение, как током пронзило – «золотой вертолёт». Ещё один человек, кроме неё, понимает, что всему виной внешнее воздействие! Прозоровский стал ещё более харизматичен в глазах Александры – всё понимающий, флегматичный интеллектуал.

–Что же тогда? – спросила она.

Прозоровский снисходительно, почти театрально, развёл руками.

–Я не знаю. Ищите. Вы профессионал.

Эти последние слова майор произнёс с нескрываемым сарказмом.

Александра улыбнулась, нисколько не обидевшись. Она ожидала, что он клюнёт на её симпатичную мордашку и доверительный тон, но просчиталась – майор снова состроил снисходительную гримасу. Александра поняла, что собеседник понял её манёвр, и теперь потешается.

–А всё же? – спросила она.

Прозоровский мотнул головой.

–Увольте, не знаю. Но понимаю, что убийца, каким-то образом, переводит стрелки на меня. Думаю, и вы, ко мне присматриваетесь более внимательно, чем к остальным.

–Почему вы так решили? – удивилась Александра проницательности Прозоровского.

–Медвежий след. Признайтесь, история с медведем у всех на слуху, и вы держите меня одним из основных подозреваемых. А я скажу вам честно – не убивал. Люди не медведи, чтобы их резать, да ещё и мучить.

–А как убиты пилоты! Ваш удар – как того медведя.

–Нет. Вы совершенно не разбираетесь в ножевом бое, товарищ следователь.

–Кое-что знаю.

–Тогда, вам должны были уже сообщить, что того медведя я ударил по рукоять, а пилотов били в сердце и коротко, как укус, чтобы не вскрикнули. У нас многие владеют таким ударом.

–А вы?

–Я не порчу руку. Часовых снимать меня не учили. Я медвежатник, мне надо быть на всё лезвие.

–Кто же умеет снимать часовых из ваших коллег?

–Посмотрите в личных делах офицеров. Кто кончал общевойсковые училища, тот и натренирован на поединки. Пехота.

–А вы, какое закончили?

–Я закончил училище связи, но служил не по специальности.

–Хорошо, товарищ майор, я посмотрю, кто окончил общевойсковые училища… Что ж, идите, можете отдыхать… Пригласите из беседки Игина.

Прозоровский молча поднялся, и спокойно ушёл. Всё равно, он не развеял своей харизмой настороженности Александры, она к нему присмотрится основательно и будет всегда держать его в поле зрения.

Компьютер выплюнул на экран фамилии общевоисковиков: Гущин, Фарафа, Стёпушкин. Догадка о Стёпушкине всплыла вместе со словами Пети Загина: кто его видел, после возвращения Александры в канцелярию? Он мог жах, жах пилотов, и пойти дальше. Неужели это выход на возможного убийцу?

Александра решила ещё налить себе чаю, встала из-за стола, плеснула в чашку из термоса. И вдруг её озарило – учить убивать коротким ударом могут и не в училищах. Она набрала файл предыдущих мест службы офицеров с базы и, словно красной строкой, высветилось напротив фамилии Прозоровского: Алейская бригада спецназа ГРУ. Он ас рукопашного боя! Как сказал Пастухов – он ас во всём… И как сразу он раскусил её психологический трюк с доверием! Неужели он?… Терпение, Александра, не радуйся, а просто возьми на заметку, и спокойно переговори со всеми, особо обратив внимание на Фарафу – с ним явно что-то не чисто.

«»»»»»

Она подошла к окну, не спеша пила чай, смотрела на сидящих в беседке офицеров. Земля парила. Уже появилась назойливая мошка. Офицеры размахивали перед собой веточками. Вепрев с автоматом на перевес прогуливался перед беседкой, то и дело шлёпая себя по шее и щекам пухлой ладонью. Скучно, противно, тягостно. Если убрать шок от свалившихся убийств, такая тягостная, меланхоличная обстановка здесь была постоянно. Как в тюрьме. Закрытое пространство и не вырвешься. Прав Синицын – тайга. В неимоверной скуке можно от однообразия и тоски сойти с ума… Явных сумасшедших только не видно. Все приличные, взволнованные и невиновные. Вот определи здесь – кто? А генерал Харченко бодренько пожелал за три дня раскрыть преступление, и с победой вернуться в Москву… Не получится за три дня.

Александра ещё раз взглянула через стекло окна на офицеров в беседке, залпом допила чай – он уже был не горячим. Если она не найдёт убийцу уже завтра, то в Москву возвращаться будет некому – вот здесь какая ситуация. Будь это террористы с вертолёта золотодобытчиков или маньяк-одиночка, возненавидивший мир, быстрая методичность убийств показывала, что с ещё живыми долго церемониться никто не собирался.

Она открыла дверь канцелярии. Перед лицом мгновенно повисла туча мошкары, а несколько микротварей попали в ноздри. Подавившись и кашляя, Александра кивнула Вепреву, чтобы пускал Игина.

Захлопнув дверь и просморкавшись, вытирая выступившие слёзы, она вернулась к своему ноутбуку. Хорошо, что мошкарики не успели покусать, иначе лицо в мгновенье покроется воспалёнными волдырями, и балаболки-капитаны поднимут её на смех.

Вздохнув от неизбежного ( мошка всё равно искусает), она вывела на экран карточку Игина. Ну-с, дорогой капитан Игин, узнаем, кто вы такой!

–Разрешите?

Игин вошёл, аккуратно затворив дверь.

–Проходите, пожалуйста.

Игин кивнул головой, быстро сел на стул, вздохнул тяжко.

Александра подняла на него взгляд, улыбнулась.

Игин пояснил свой вздох:

–Мошка, обычно, не лезет внутрь помещений. Наружи жрёт, а внутрь – ни-ни. А тут… Видимо, вы, москвичи, вкусно пахнете…

Александре стало смешно:

–Свежее мясо?!

Игин тоже заулыбался (вот и возник контакт):

–Вроде того…

–Понятно, – Александра задумалась над первым вопросом – он решит многое, от него зависит ход беседы. О чём же спросить? Всё, неожиданно, вылетело из головы… Что это с ней?! Повернуть Игина к взаимоотношениям с Прозоровским? Нет, надо отодвинуть на время свои предложения, пусть Игин выведет разговор в удобное ему русло, тогда Александра легко наставит порогов и омутов, которые слижут с лица Игина напускную вежливость. – Скажите, Владимир Исаич, обстановка на базе была нормальная?

–То есть? – удивился такому вопросу Игин. Прежде от него пришёл в ступор Прозоровский. Отсюда, Александра сразу определила – коллектив базы, не смотря на всякие внутренние тёрки, был сплочённым и ровным.

Тем не менее, она налегала:

–Ну, конфликты, ссоры, споры принципиальные…

–А, – Игин, понимающе, кивнул. – Я думаю, у нас было хорошо с климатом, мы были товарищи… Прекрасный коллектив. Отлаженный, как машина… И вдруг, произошёл сбой этой машины…

–Многие так не считают, – Александра была беспощадна. – Что, всё было хорошо. Противоречий, причём, очень острых, накопилось с избытком!

–Это их мнение, – упорствовал Игин. – Меня всё устраивало.

–Значит, вам здесь нравилось… А другим?

–Другим? – одновременно удивился и задумался Игин. И тут же нашёлся, и обрадовался этому. – Другие вам о себе сами расскажут.

–Многие не смогут, – мрачно заметила Александра.

Игин, поджав губы, упёрся взглядом в пол, пожал плечами. Александра напряглась – сейчас последует вздох, и что-то интересное.

Игин вздохнул.

–Коллектив хороший. Только Синицын, зам нашего босса, ноет. А остальные ребята – что надо. Из тех, кто убит, все парни были нормальные. Явных антипатий не было… Привязанностей, к сожалению, тоже.

–Почему: к сожалению? – удивилась Александра.

–Дружбы между людьми, как таковой не было. Когда человека три-четыре связаны между собой, тогда по-настоящему дружба, преданность, общность интересов. У нас же на базе группировок не было – психологи постарались. Вот и выходит – коллектив ровный, можно сказать монолитный, а взглянуть по-другому – каждый сам за себя. Потому, моя мысль, товарищ следователь, действует здесь убийца-одиночка. Это я вам говорю, как думаю… И эта лапа дурацкая. Явно, кто-то на Прозоровского наводит.

–А вдруг не наводит? – без интереса спросила Александра.

Игин усмехнулся.

–Если бы Прозоровский захотел вырезать базу, он бы вырезал её за десять минут! Только он на такое не способен, он не псих, а нормальный офицер.

–Тогда, кто по-вашему?

Игин сразу стушевался.

–Нет, вы что, я так не скажу. Я одно думаю, а на деле выйдет совсем другое, – он, явно, не хотел называть фамилии.

–Почему же вы о Прозоровском высказались, а о других не хотите?

–А что можно сказать о других? Все факты лишь не в пользу Прозоровского.

–Вы это заметили?

–Все заметили. Да и он сам сказал.

Александра напряглась.

–Так, вы сами заметили о косвенных уликах или, после разъяснений Прозоровского?

Игин растерянно захлопал ресницами, оказавшись в тупике. И тут Александра повела атаку на самого Игина:

–А ведь и против вас кое-что имеется.

Игин побледнел.

–Не может такого быть. Я не убивал никого.

–Я вам верю. Но ведь Прозоровский убил медведя, а вам и Фарафе подарил каждому по медвежьей лапе. Убийца же оставляет медвежий след. Вы можете показать лапу, подаренную вам Прозоровским?

Игин был потрясён.

–Нет.

–Почему?

–Её украли. И у Фарафы, и у меня.

–А, может ведь быть и так, что вы скрываете злосчастную лапу, чтобы по ней не могли вас обвинить в преступлениях?

–Я не убивал никого! Клянусь!

–Успокойтесь, Владимир Исаич, не надо так волноваться и кричать, – миролюбиво заговорила Александра, тем не менее, крайняя нервозность капитана показалось ей странной. – Я говорю, что верю вам, но я вам сейчас показала, что ни один Прозоровский с его талантами на заметке. И у вас не меньше шансов быть подозреваемым номер один, и у Фарафы.

–Но те лапы, правда, украли.

–Потому, припомните, как это произошло и когда?

Игин, неуверенно, пожал плечами. На его простоватом лице читалась напряжённая работа мысли. Как его растрясло от намёка на возможность стать подозреваемым номер один. Перепугался. Но, пусть успокоится, нельзя вызывать преждевременную настороженность. Для Александры все эти офицеры особо подозреваемые. Ведь даже, принимая версию об угонщиках вертолёта, кто-то из офицеров орудует с ними заодно. Похож Игин на такого перевёртыша? Ещё как – строит из себя расчувствовавшегося, а сам внутри твёрдый гранит. До него, все допрашиваемые вели себя естественно: Бабкин – работяга и простой мужик, Синицын – забитый и разуверившийся, Пастухов – нагловатый хам, а Прозоровский – вальяжная, надменная личность, пестующая свой эгоизм… Кто же Игин? Перевёртыш?

Игин снова пожал плечами.

–Было это три недели назад. А обнаружил пропажу, когда вернулся с дежурства. Всё в домике на месте, а лапы нет. У ребят поспрашивал, поискал, думал, куда завалилась. И всё. А после и Фарафа пожаловался: « И мою кто-то спёр». Решили – шутят. Ругались, мол, хватит. Без толку.

–Понятно…Теперь, о дне перед убийством… Нет, давайте о среде, – Александра аккуратно записывала показания Игина, шурша клавиатурой ноутбука.

–В среду я и Викторов дежурили на объекте номер один. Всё как обычно. В четверг на базе я взял паёк, пообедал, отдохнул и, в паре с Гущиным переехал на объект номер два.

–Ничего подозрительного не заметили?

–Нет. Гущин, как всегда, рассказывал о рыбалке и отпуске. Он про рыбалку и отпускные приключения часами может рассказывать… А в пятницу случилось убийство.

Александра отвлеклась от компьютера, ухмыльнулась, качнула головой осуждающе: