– Единственное, в чём я не сомневаюсь, это в том, почему наше задание поручили именно вам, – ответил Атир. – Вы харизматичны и источаете добродушие. Это лучшие качества для того, чтобы сбить с толку несведущего человека. Но я не первый год работаю в полиции. И пока я не пойму, зачем вы нам помогаете, я не поверю в то, что у вас нет скрытых целей.

– Я работаю в милиции тоже не первый год, – более серьёзно ответил Антуан. – И я подготовился к тому, что вы спросите у меня нечто подобное. Вы молоды, но всё равно мыслите старыми форматами. Вы до сих пор считаете, что помогать кому-то просто ради помощи – это нюанс.

– Вы хотели сказать «нонсенс»? – уточнил Киэй.

– Верно! Нонсенс! И чтобы объяснить нашу выгоду, попрошу вас посмотреть сюда, – и он повернул экран планшета к гостям. – Это график соотношения роботизированного производства и производства, где задействован человеческий труд. Как вы видите, автоматизация в «Сотружестве» на высочайшем уровне. Но в последние две недели процент автоматизированного производства снижается невообразимыми темпами. Мы заменяем роботов-помощников людьми, но это сугубо кризисная мера. Если это не прекратится, нам не хватит никаких людей. Наше производство встанет! Мы катимся в средние века, товарищи. И если вы или кто-то ещё работаете над решением нашей общей проблемы, то, будьте уверены, вся милиция «Сотружества» на вашей стороне и к вашим услугам.

– Если это так, то почему бы не выдать нам немедленно машину и не выпустить отсюда? – спросил Атир.

Антуан коснулся беспроводного наушника.

– Hello! Jessica, please be ready to arrange a car for our guests, – сказал Антуан, а затем обратился к гостям: – Какую машину вы желаете?

Атир и Киэй переглянулись.

– Get back to me when you know when something’s avaliable. – Он отключил наушник и снова улыбнулся гостям. – А зачем ждать казённой машины? Могли бы отправиться и на моём автомобиле. Я бы с радостью вас отвёз куда угодно.

– В «Сотружестве» ещё разрешают людям управлять автомобилями? – ухмыльнулся Атир. – Немного дико.

– Дикость – это нарушать правила дорожного движения. В остальном – никаких ограничений.

– Вы так просто готовы нас отпустить? – засомневался Атир. – И никаких слежек? Никаких наблюдений и прослушки?

– Ох, я могу «снять» с вас всю милицию «Сотружества», это правда. Но лично Антуан Орли вас не покинет ни на минуту! Помилуйте! Должны же быть хоть какие-то ограничения и правила, пусть вы и прибыли по важному делу мирового масштаба! Вы расследуете роботов! Мы расследуем роботов! Давайте расследовать вместе!

– Вот так вот с ходу? – недоверчиво спросил Атир.

– Мой молодой коллега, время не ждёт. Каждый день ситуация ухудшается. Посмотрите на наш аэропорт! Он пустой, как во время эпидемии! Все личные роботы-помощники отключены, а их процессоры с искусственным интеллектом отделены от механических частей, чтобы исключить пресловутое восстание машин, о котором сто лет назад фантазировали поэты. Но восстание уже началось! Мы на пороге отмены четвёртой промышленной революции!

– Я понимаю вас, господин Орли, – начал Атир. – Но что если я попрошу вас оставить ваш коммуникатор, ваш планшет и другие средства связи, сесть с нами в ваш личный автомобиль и отправиться в путь, не зная ни точки назначения, ни даты возвращения?

– Я скажу, что это не по уставу! – со всей серьёзностью ответил Антуан.

– Но ведь дело касается отмены четвёртой промышленной революции! – подтрунивая, настоял Атир.

Антуан почесал подбородок. Он хмуро посмотрел на Киэя, а потом на Бендиду. Затем он снял мгновенный переводчик и резко положил на стол.

– Эти русские всё время втягивают нас, французов, во всякие приключения, не правда ли?! – фыркнул он, обращаясь к Бендиде.

– Бендида из Нидерландов, – поправил его Киэй.

Антуан на это лишь отмахнулся. Он поднялся со стула и стал собирать свои вещи со стола.

– Нидерланды! Ещё скажите, что вы с ней разговариваете на западнофризском! Нет! Вы говорите по-русски? Вот видите! Куда бы вы ни приходили, вы всех делаете русскими! Даже интернациональный по своей сути социализм на вашей почве заразился какой-то «русскостью». Дважды! Пойдёмте!

– Я вам помогу, – спохватился Атир и взял со стола кружку Антуана. Киэй заметил, что молодой полицейский незаметно для других поднял её и рассмотрел низ, также как он сделал с кружкой в доме Асторы.

Они прошли в ту дверь, откуда появился Антуан, и оказались в небольшом бежевом коридоре. Здесь стоял старый диван, а на стенах висели разные картины в рамах.

– Я вижу, что в «Сотружестве» политика – популярная тема для разговоров, – заметил Атир.

– Такое время, – вздохнул Антуан, забирая у Атира свою кружку. – Я сейчас вернусь. Просьба никуда не убегать.

Антуан скрылся за углом, оставив гостей одних. В коридоре царила совершенно отличная от остального аэропорта обстановка. Гости будто оказались в музее семидесятых годов позапрошлого века: пастельный окрас стен, деревянный паркет, покрытый бордовыми полосами ковров с зелёными окаймлениями, настенные лампы с жёлтыми абажурами и множество картин в витиеватых рамах.

Бендида заинтересовалась сюжетом, висевшим над диваном. Центральная фигура на холсте – ананас, парящий в воздухе на фоне неясного жёлто-фиолетового простора.

– Импрессионизм, – подсказал Атир, заметив, как Бендида рассматривает холст. – И что у них здесь за история с ананасами?!

– Гораздо интереснее имя художника, – сказала Бендида, вглядываясь в надпись на хромированной пластинке под картиной.

Атир и Киэй подошли ближе. Картина называлась «Будущее», а написал её Антуан Орли.

– Ах! Перестаньте! – услышали они позади голос Антуана; он вернулся уже без планшета, чая и всего прочего. – Это баловство! Заказ БКН. Это Бюро Культуры и Нравственности. А вообще я больше уважаю реализм. Он, конечно, сейчас не так популярен. Но это не отменяет того, что я его уважаю и продолжу в нём творить.

– Вы художник? – удивилась Бендида.

– Милая, – поцеловав ей руку, улыбнулся Антуан, – в «Сотружестве» поощряется всякое развитие человека рабочего, в том числе и творческое. Не все в силу врождённых способностей тяготеют к точным наукам. К примеру, я. Что же остаётся делать таким парням?! Вот мы и прославляем в своих художествах свершения технических гениев!

– Детектив, пишущий картины! – сказал Атир.

– В этом нет ничего удивительного. Вы видели Джона? Майора Мэзекью? Он уже второй год осваивает ботанику. Недавно он признался мне, что так тяжело ему не было даже в армейской учебной части при сдаче нормативов!

Они вышли из пастельного коридора обратно в просторные залы современного аэропорта и направились к выходу. Вдруг, словно из-под земли, возник майор Джон Мэзекью со своими бойцами. Он встревоженно заговорил с Антуаном по-английски. Назревал профессиональный конфликт.

– Без точного пункта назначения? – удивился Джон, когда узнал, что Антуан решил дать гостям полную свободу. – Товарищ Орли, вы в своём уме?! С меня шкуру сдерут, если я вас отпущу! Я отвечаю за безопасность гостей и за вашу! Никуда вы не пойдёте! Личный транспорт! Немыслимо! Мне решительно безразлично то, что вы выше меня по званию! Я получил приказ от начальства и не намерен его нарушать! А у вас нет полномочий отменять изначальные приказы руководства, если ситуация остаётся неизменной.

– Джон! Я тебе не приказываю! Мы не оставляем тебя за бортом! – оправдывался Антуан уже по-русски. – Мы слегонца поколесим тут…

– Какого ещё «слегонца»?! – возмутился Джон, покраснев. – Вы, товарищ, нарушаете все инструкции! Я уже сейчас обязан рапортовать о вашем поведении начальству!

– Товарищ Мэзекью, – встрял в разговор Киэй, но не успел договорить.

– Я не с вами разговариваю, товарищ! – рявкнул на него майор.

– Киэй, – мягко сказал языковед. – Меня зовут Киэй Карданов.

– Странное имя, – уже спокойнее ответил майор, сбившийся с мыслей.

– Оно адыгейское. Вы ведь знаете?

– С чего вы взяли? – с неподдельным интересом спросил майор.

– Что-то подсказывает мне, что вам знаком этот язык. Я могу ошибаться, но всё же. Люди часто используют имена для того, чтобы сохранить связь с чем-то важным. Со своей культурой. Мой отец был родом из тех краёв. Он не знал языка своих предков, но хотел, чтобы я сохранял культуру нашего этноса.

– И как, удаётся? Много адыгейских слов знаете?

– Некоторые знаю, товарищ Мэзекью, – улыбнулся Киэй. – Например, «медведь»!

Джон улыбнулся.

– А вы и впрямь лингвист! – восхищённо заметил майор. – Моя фамилия действительно происходит от адыгейского слова «медведь». Немного переделанный вариант, но вы всё равно разглядели самую суть. А вот всё, что я помню из адыгейского, это «упсаумэ» и Чугуш!

– «Упсаумэ» – это «здравствуйте», – сказал Киэй. – А Чугуш – это гора Чугуш.

– Да! – мечтательно протянул Джон. – Всегда думал, что съезжу туда как-нибудь.

– Будем надеяться, что наступит время, когда вы сможете увидеть эту гору.

Джон Мэзекью махнул рукой и задумался. Он бросил на задержанных хмурый взгляд, а потом взял у одного из своих парней планшет.

– Отправляйтесь «поколесить», но только вот с этим! – буркнул он и всучил прибор Антуану. – Он отслеживается, и там есть кнопка скорого вызова помощи. Я хочу услышать ваш голос через два часа. И чтобы никаких «слегонца»!

Затем он снова глянул на Киэя.

– Хе! – усмехнулся майор. – Медведь! Move along, comrades, before I change my mind!

– Товарищ майор, – схватил его за руку Киэй, когда тот подался в сторону, чтобы дать проход выходящим, – подскажите хороший магазинчик, где можно купить дочери подарок на день рождения.

***

Дорога до Астикора занимала чуть больше суток. Вначале автомобиль Антуана колесил по хорошим трассам, широким, с высокой дозволенной скоростью. Но чем ближе они подбирались к зоне отчуждения, тем хуже становилось покрытие дороги. Ехали всё медленнее. Киэй добрую часть пути занимался упаковкой подарка, приобретённого им в магазинчике недалеко от аэропорта. Требовалось плотно обернуть небольшой кулёк пластиковыми пакетами, основательно заклеить липкой лентой, изолировать все слои фольгой.

– Когда вы закончите? – негодовал Атир. – Это шуршание невыносимо.

– Много ты понимаешь в подарках, – отмахнулся Киэй.

Бендида и Киэй уместились на просторном заднем сидении чёрного автомобиля, такого же современного по стилю, как и аэропорт Торонто. Антуан сидел за рулём, а Атир – рядом с ним.

– Хотите запаковать так, чтобы подарок пережил атомный взрыв? – засмеялся Антуан.

– И последующую радиационную зиму, – добавил Атир. – А что вы дарите дочке?

Киэй нахмурился и продолжил молча запаковывать свой небольшой подарок.

– Вообще-то радиации почти не осталось, – пояснил Антуан. – Подарок уж точно не облучится! Зона отчуждения теперь не та, что раньше. Это лет двадцать назад туда направлялись лишь чудаки, начитавшиеся Стругацких. Теперь прут все кому не лень. Право, я не знаю, зачем вам в Астикор! Наши люди уже всё вытащили из башни корпорации «Галах». Все документы вывезены и скопированы в нейронную сеть. Что осталось из техники, тоже стоит у нас в оперативных складах.

– Можно подумать, вы всем этим добром с нами подéлитесь! – усмехнулся Атир.

– Вы хотите ознакомиться с документами «Галах»? И что же вы там будете искать?

– Ответы, – серьёзно сказал Атир. – В этом и заключается работа детектива.

– Над документами «Галах» в данный момент работают двадцать семь научно-исследовательских институтов, – пояснил Антуан. – В какой из них поедем сначала?

– Едем в Астикор, – отрезал Атир.

– То есть вы, молодой человек, считаете, что все наши профессиональные экспедиции в башню «Галах» упустили нечто, что сможете заметить вы – специалист, работающий в частном отделе полиции Отстающего мира?

– Я не сомневаюсь в квалификации ваших работников. Но у меня есть свой особый метод работы. Я называю его методом Холмса.

Киэй на мгновение замер и нахмурился: слова молодого полицейского насторожили языковеда. Неужели этот утомлённый жизнью и коммуникатором парень действительно слышит то, что ему говорят старшие?

– Шерлока Холмса? – уточнил Антуан.

– Неважно! – отмахнулся Атир. – Главное, будем работать там, где не работают другие. Я читал о башне «Галах». Готов поспорить, ваши люди не зашли дальше парадной.

– Как вы сказали? Пара… – переспросил Антуан.

– Парадная, – объяснил Атир, – место, где гости ожидают встречи с хозяевами дома.

Киэй улыбнулся.

– Расширим зону поиска, – продолжил Атир. – Копнём под эту башенку! Если, конечно, вы не боитесь ехать в Астикор, в зону отчуждения.

– Боюсь – это громко сказано. В «Сотружестве» страху всё меньше места. Как я уже говорил, преступность – это плод капитализма. Здесь всё не так, как у вас там.

– Разве это зависит от общества? – настаивал на своём Атир. – Несомненно, окружение играет определённую роль, но в корне преступности лежат инстинкты. Они пережили все общественные формации человечества. Это сидит глубоко в нашей природе ещё с каменного века. Никакое общество не может искоренить преступность полностью. Всегда найдутся те, кто захочет иметь нечто, чего у них нет и чего не может дать общество.

– Если бы это являлось правдой, то каждого человека можно было бы записать в преступники, – сказал Антуан. – Но ведь майор Мэзекью не преступник! И я не преступник! Нет, дорогой коллега, «Сотружество» создаёт новый мир, где каждый имеет всё, что ему требуется. Пирамида потребностей Маслоу, материализм и идеализм, все дела… Вы понимаете меня?

– Я встречал преступников, которые сами толком не могли сказать, почему они нарушают закон! – продолжил Атир.

– Примеры из Отстающего мира не в счёт! Они могут и не знать причин своих бедствий, но вот мы эти причины хорошо знаем. Это неравенство. Дикое, варварское, беспринципное неравенство!