Прохоров и Розанов были «шурья», то есть женаты на родных сестрах, но их «компания» продолжалась не долго. В 1813 году компаньоны разделились.

В. И. Прохоров продолжал дело при помощи своих сыновей, Тимофея, Ивана, Константина и Якова. Тимофей Васильевич сам был хороший колорист, и под его руководством производство достигло совершенства. Фабрика стала работать свой товар и постепенно круг производства расширялся. Были созданы свои ткацкая и прядильная фабрики, то есть мануфактура стала полной. Были открыты и собственные склады по всей России, в Сибири и Средней Азии.

В дальнейшем был организован Торговый Дом Братья К. и Я. Прохоровы, но впоследствии Константин Васильевич из Дома вышел. Он был женат на Прасковье Герасимовне Хлудовой и является родоначальником другой ветви Прохоровых (Морская Мануфактура). Фабрика на Трех Горах осталась в руках у сыновей Якова Васильевича, Алексея и Ивана. Яков Васильевич скончался в 1858 году.

Иван Яковлевич оказался достойным продолжателем дела своих предков. При нем оно стало расширяться и крепнуть. Фабрика была переоборудована и стала одной из лучших текстильных фабрик в России. В 1899 году торговый дом был преобразован в паевое товарищество Прохоровской Трехгорной мануфактуры».

Василий Иванович Прохоров был личностью легендарной. Перед смертью напутствовал своих наследников: «Любите благочестие и удаляйтесь от худых обществ, никого не оскорбляйте и не исчисляйте чужих пороков; а замечайте свои, живите не для богатства, а для Бога, не в пышности, а в смирении; всех и, больше всего, брат брата любите».

Просветитель же Бестужев писал о нем в таких словах: «Вот купец Прохоров, которого я и лица не знаю, но которого почитаю и уважаю выше всех вельмож на свете, он есть истинный сын Отечества, умеющий употреблять достояние свое в истинное благо. Он купец по рождению, но в душе выше всякого вельможи… Прими дань от меня, почтеннейший человек Прохоров, ты помирил еще меня с любезным моим Отечеством: я первого еще из соотечественников моих вижу такого человека и не знаю лица его. Ты краса русского народа… друг человека, соотечественников».

Дело господ Прохоровых было поставлено всерьез: «В. П. Рябушинский справедливо заметил: «Родовые фабрики были для нас то же самое, что родовые замки для средневековых рыцарей». В отношении Прохоровых это в особенности верно. Прохоровская семья, в лице ее мужчин, прежде всего жила своим делом. Выражение «Прохоровский ситец» было указанием не только на фабричную марку, а на творчество семьи и ее представителей.

Поэтому Прохоровы мало проявили себя в общественной деятельности. Эта культурная и даровитая семья не дала ни городского головы, ни председателя Биржевого комитета. Даже гласным думы, кажется, никто не был. Все время и все внимание уходили на фабрику. Зато на фабрике было сделано все, что можно: больница существовала с 70-х годов, – раньше была приемным покоем; амбулатория, родильный приют, богадельня; школа была устроена в 1816 году; ряд ремесленных училищ для подготовки квалифицированных рабочих, ряд библиотек, свой театр и т. д.

В деле благотворительности Прохоровы действовали, так сказать, «частным порядком», всегда отзывались в годы испытаний. Во время японской войны в Омске был устроен большой лазарет и питательный пункт. Им с успехом заведывала Ан. Ал. Прохорова, бывшая там и представительницей Красного Креста. Во время голода 1892 года Ек. Ив. Беклемишева, урожденная Прохорова, открыла в Черниговском уезде столовую для голодающих и больницу для тифозных. Истратила она на это большие средства, и заразилась от своих больных сыпным тифом. Она была очень талантливая скульпторша: ее вещи были во всех музеях и многих частных коллекциях. Ее талант перешел к ее дочери, Клеоп. Вл. Беклемишевой, одной из самых талантливых и любимых скульпторш в эмиграции».

За создание же социальной инфраструктуры для собственных рабочих Николай Иванович Прохоров получил в 1900 году на Всемирной выставке в Париже Орден Почетного Легиона «За заботу о быте рабочих и по санитарному делу».

Огромное значение уделялось подготовки кадров для собственного производства. Денег на это не жалели, а случалось, что Тимофей Прохоров лично обучал рабочих чтению и письму. Пробовал работать со старыми – дело шло туго. Тогда он решил обучат молодежь, что сразу же дало свои плоды. И в 1816 году Прохоров открывает при фабрике первую ремесленную школу для мальчиков, а спустя четыре года – фабрику-школу на Швивой горке. Здесь обучали и набойке тканей, и собственно ткацкому ремеслу, и резьбе по дереву, и смежным профессиям – портновской, сапожной, столярной, слесарной. Давались и теоретические знания.

Тогда он затратил на этот проект все свои свободные деньги – полмиллиона рублей. Но результат не замедлил сказаться, а Тимофей Прохоров вошел в историю как родоначальник ремесленного образования в России.

Тимофей Васильевич прославился также как автор двух трактатов: «О богатении» и «О бедности». В частности, в первом из них он рассуждал о философии благотворительности: «Человеку нужно стремиться к тому, чтобы иметь лишь необходимое в жизни; раз это достигнуто, то оно может быть и увеличено, но увеличено не с целью наживы, богатства для богатства, а ради упрочения нажитого и ради ближнего. Благотворительность совершенно необходима человеку, но она должна быть непременно целесообразна, серьезна. Нужно знать, кому дать, сколько нужно дать. Ввиду этого необходимо посещать жилища бедных, помогать каждому, в чем он нуждается: работой, советом, деньгами, лекарствами, больницей и пр., и пр. Наградою делающему добро человеку должно служить нравственное удовлетворение от сознания, что он живет „в Боге“».

Он же писал своим братьям из Гамбурга, куда ездил перенимать опыт: «Чтобы быть русскому наравне с иностранцами – надо изучить товароведение, курсознание, счетоводство, корреспонденцию, языки, географию, математику. Надобно наперед приучить детей купеческих к постоянному труду, в умеренности к потребностям жизни, к охотному богатению, но без малейшей алчности и зависти, к равнодушию в потерях выгод, но не к равнодушию к потере совести и честного имени, к любопытельности и любознательности, относящимся к нравственности. Не учась, нам, русским, в состязание с иностранными купцами входить невозможно».

Трудно с ним не согласиться.

Впрочем, и сэкономить хозяева фабрики были большие любители. Одна занятная история была описана предпринимателем Н. Варенцовым: «Был случай с Николаем Ивановичем Прохоровым, владельцем Трехгорной мануфактуры, о запрещении спуска отработанных вод с фабрик в Москву-реку генерал-губернатором великим князем Сергеем Александровичем, это запрещение было равносильно закрытию фабрик, а следовательно, прекращению дела. Хотя на фабриках были приняты меры к очищению воды от грязи и красок, но они попадали все-таки в незначительном количестве в реку.

Прохоров, имевший в Петербурге большие знакомства и связи, поехал туда и начал хлопотать. Явившись к министру внутренних дел, изложил ему все дело с просьбой защитить его интересы. Министр ему задал вопрос: «Следовательно, вы приехали с жалобой на дядю государя?» Прохоров оставил свою просьбу, испугавшись еще больших неприятностей. Обратился за советом к Н. А. Найденову, отнесшемуся весьма сочувственно к положению Прохорова, он поехал лично сам в Петербург, где и добился того, что распоряжение великого князя Сергея Александровича не было приведено в исполнение».

Путеводитель по Москве 1937 года сообщал: «От Пресненской заставы по Трехгорному валу спускаемся к «Прохоровке». На «Прохоровке» – теперь фабрика Трехгорной мануфактуры им. Дзержинского – еще в 90-х годах прошлого столетия зародилось революционное движение. В 1893 г. здесь уже существует социал-демократическая партийная организация. В течение 1902—1903 гг. на фабрике успешно проходит ряд экономических стачек. В декабрьские дни 1905 г. «Прохоровка» становится центром революционной борьбы на Пресне. После объявления декабрьской забастовки прохоровцы организованно бросают работу и снимают затем рабочих соседних предприятий. Здесь 10 декабря организуется боевой штаб. Руководителем боевых отрядов был большевик Литвин («Седой»). Боевые дружины «Прохоровки» принимают активное участие в боях на баррикадах Пресни. 17 декабря, когда карательный отряд семеновцев во главе с полковником Мином занял Пресню, фабрика подверглась ожесточенной бомбардировке. 19 декабря Мин занял Прохоровскую фабрику и учинил дикую расправу над рабочими, особенно захваченными им дружинниками. На месте, где были расстреляны рабочие-участники восстания 1905 г. (в проходе между фабричными корпусами), установлена мраморная мемориальная доска; надпись на доске заканчивается словами:

 
«Спите, дорогие товарищи, мы за вас отомстим.
Вы первые подняли знамя восстания.
Мы донесли его до диктатуры пролетариата.
Клянемся донести до торжества мирового коммунизма.
 

От рабочих Красно-Пресненской Трехгорной мануфактуры 1905—1923 гг»».

И – продолжение экскурсии: «От фабрики проходим в рабочий поселок им. 1905 г. До революции здесь тянулись ряды фабричных казарм, деревянных лачуг и находилась свалка отбросов и нечистот. В 1923 году у въезда на свалку появился плакат: «Свалка закрыта», а весной 1925 г. здесь началось строительство большого нового рабочего поселка. Мрачные, тесные фабричные казармы – «прохоровские спальни», в которых жили раньше рабочие, перестроены в светлые, комфортабельно оборудованные квартиры.

«Я помню грязь, скученность, пьянство и драки в прохоровских спальнях, – говорит старейшая ткачиха Трехгорки Мария Ивановна Васильева, – я жила тогда в тяжелых условиях. В одной комнате находилось по две семьи. В коридоре, бывало, жило с полсотни, а то и больше человек».

Сейчас поселок им. 1905 г. – благоустроенная часть города. По обеим сторонам улиц возвышаются большие жилые дома. В поселке – столовая, вечернее кафе, клуб, радиоузел, телефонная станция, школы, ясли, аптека, поликлиника, механическая прачечная, парк культуры и отдыха и детский парк».

Даже детский путеводитель по городу под названием «Даешь Москву!» не обошел тот поселок вниманием: «Рекомендуем посещение фабрик и заводов связывать с экскурсией по рабочему поселку, чтобы познакомиться