Место учебы было неблизким, добираться туда приходилось с пересадкой, на двух видах транспорта. Сначала на троллейбусе, минут с пятнадцать, затем на трамвае еще около двадцати. В троллейбусе Алексей почти всегда ехал стоя, в самом конце салона, опираясь обеими руками на длинный горизонтальный поручень перед большим задним окном в торце. Троллейбус довозил его до конечной остановки, рядом с которой, через дорогу находилась трамвайная станция. Обычно, после недолгого ожидания, Алексей садился на одно из трех сидений в самом конце последнего вагона трамвая. Как правило, на то, что в середине. Это позволяло ему видеть все пространство трамвайного салона и избежать давки при выходе в случае большой его наполненности. Иногда он ехал с кем-то из своих однокурсников, но чаще один, читая какую-нибудь книгу или слушая музыку в наушниках. Алексей, он вообще, с детства любил кататься на трамвае. Любил их металлический скрип, звонки и медленную езду, позволяющую рассматривать местность в окно во время поездки. В детстве, он иногда проезжал весь маршрут в круговую, возвращаясь обратно на свою станцию. Колледж находился рядом с трамвайной станцией «Ардатовская», неподалеку от которой, по пути, всегда сидели три-четыре бабушки, торгующие семечками. Стопка – три рубля, стакан – семь. Прежде чем купить, студенты пробовали семечки у каждой, дегустируя их с серьезным видом знатоков. Все дорожки вокруг этого места всегда были усыпаны подсолнечной шелухой.

Учеба в колледже началась совсем недавно, но по внутренним временным ощущениям, она длилась, по меньшей мере, несколько месяцев, такой событийной она была в сравнении со школой. В тот день первой парой была химия. Однокурсники Алексея стояли у входа на ступеньках крыльца, курили и обсуждали домашнее задание. Объемное и сложное. Знания большинства новоиспеченных студентов по химии были столь ничтожны, что никто из них даже не пытался его выполнить. Когда они узнали что Алексей также не готов, то почему-то удивились и рассказали, что преподаватель уже успела напугать всех плохими оценками и докладной на имя заведующей отделением. Он был удивлен не меньше остальных и остался ожидать у входа вместе со всеми, надеющимися, что кто-то из пришедших все же сделал домашнее задание и даст его скопировать. Однако в тот день ожиданиям сбыться было не суждено. Химию ни сделал никто. В школе Алексей всегда делал домашнее задание, во всяком случае, предпринимал такие попытки, а вот в колледже почти сразу же, совершенно обленился. Он и сам не знал почему. Наверное, такая была атмосфера. Или возраст. А может и то и другое. Он предполагал списать у своего нового друга Димы.

Они познакомились в первый учебный день. Первого сентября, Алексей зашел в аудиторию на первую пару в своей жизни, которой стал Русский язык. Он, не раздумывая, сел на то место, на котором всегда сидел в школе, первая парта среднего ряда, левый стул. Раньше он садился на это место из-за плохого зрения, в школе он обходился без очков, сейчас же сел просто на автомате, по привычке. Дима тогда подсел к Алексею, представился, пожал ему руку и доверительным тоном сообщил ему, что является прямым потомком Черепановых. Тех самых, инженеров – изобретателей, сконструировавших первый отечественный паровоз. С тех пор они почти всегда сидели вместе.

Дима, как оказалось позже, предполагал списать химию у Алексея. Они остались на крыльце, решив ждать Вадима. Вся надежда теперь была на него. Но, ей тогда не суждено было сбыться. Вадим, еще до того как поздороваться, попросил дать списать химию.

Когда преподаватель узнала, что никто из группы в сорок человек не сделал домашнего задания, то стала пытаться его объяснить, но никто ее не слушал, а если и слушал, то не понимал. Уже очень скоро, ей это надоело и, устно удостоверившись, что студенты все поняли и вопросов не имеют, была начата новая тема. Впрочем, она тоже никому не была интересна. Умы всех студентов занимали другие, как им казалось, более важные дела. Докладную химичка тогда так и не написала. Не из надежды на исправление студентов, а скорее, просто из лени.

Второй парой была история. Много писали. Толстая общая тетрадь с агентом Малдером и летающей тарелкой на обложке была исписана размашистым почерком Алексея уже почти на четверть. Большой получасовой перерыв. Некоторая часть учеников шла в столовую, кто-то в магазин, кто-то покупал домашние пирожки и медовики у бабушек, торгующих возле трамвайной станции. Алексей не любил ходить в студенческую столовую, так как на первом дежурстве по колледжу их группы его распределили помогать в столовую, и он имел возможность созерцать, что и как там готовится. Увиденное впечатлило его настолько, что если он и заглядывал в нее, то покупал только привозные пирожки и чай. Он предпочитал небольшой сетевой магазин, в котором можно было найти выпечку местного хлебозавода, кефир или сок. Часто он вообще отказывался от обеда, чтобы потратить деньги, предназначенные на еду, на CD-диски, и записать фильмы, программы или другую условно полезную информацию.

В тот день он сразу после второй пары поехал домой. Третьей парой была физкультура, которую он не посещал. Не из-за состояния здоровья, а скорее по убеждению. Он считал это пустой тратой времени, которое, можно было провести более интересно. Занятия проходили на стадионе. На котором он был лишь на самом первом занятии.

В школе Алексей иногда ходил на физкультуру. Учителем был Михаил Вячеславович – полуседой мужчина в спортивном костюме времен Московской олимпиады и смешной шапке-петушке с надписью «SPORT». Когда-то он играл за сборную СССР по волейболу. В школе его считали алкоголиком и давно хотели уволить, но годы шли, а этого не делали, сложно было найти ему замену. Администрация школы считала, что «на эту зарплату ни один уважающий себя мужчина работать не пойдет». Эти слова принадлежали классному руководителю Алексея. И не она одна считала физрука «не уважающим себя мужчиной». Надо сказать, что по-настоящему пьяным его никто не видел. На ребят, пришедших к нему на урок, он всегда смотрел со снисходительной иронией, считая их потерянным поколением, которому бесполезно что-то объяснять.

Все в нашей жизни подчинено правилам. И если в дошкольном детстве у Алексея их было два: шапку не снимать, со двора не уходить, то на школьных уроках физкультуры правило было одно – наличие спортивной формы. И Алексей это правило принимал. Он, как положено, переодевался в спортивный костюм, но большую часть занятий «сачковал», сидел на скамейке из широкой трубы напротив футбольного поля школьной спортплощадки. Он считал эти занятия бессмысленной тратой времени, так как здоровому человеку физкультура не нужна, а больным – противопоказана. Вокруг поля ученики сдавали нормативы по бегу. Километр равнялся пяти кругам. Толи поколение было слабым, толи нормативы завышены, но никто никогда не укладывался в положенное время. Не то, чтоб на пятерку, но даже на тройку пробежать получалось всего у пары учеников из класса. Как-то Алексей отказался бежать. Учитель потребовал объяснений. Алексей ответил, мол, какая разница, пробежать на двойку или получить ее за отказ бегать, предложив поставить ее сразу, чтобы не терять время и силы. Тогда учитель спросил его – «Что, по-твоему, лучше: сразу умереть или немножко пожить?». Этот аргумент показался Алексею убедительным. И он побежал. Металлический советский секундомер, который физрук всегда носил на шее, показал время, недостаточное даже на «двойку», но Михаил Вячеславович поставил «четверку», как он выразился, «за волю к победе». В старших классах Алексей почти всегда находил способ получить освобождение от физкультуры и большую часть уроков просидел на скамейке из трубы, наблюдая за одноклассниками, неумело делающими физкультурные упражнения в нелепой и несуразной физкультурной форме с городского вещевого рынка.

Для аттестации по физкультуре, школьникам, освобожденным от нее, нужно было подготовить рефераты, два или три, на свободную тему, так или иначе связанную со спортом. Оценивалось не столько их содержание, сколько своевременное наличие и аккуратное оформление. В девятом классе, в один из ленивых дней после новогодних каникул, когда физкультура была первым уроком, Алексей заявился в школу раньше положенного. Он принес справку, освобождающую его от занятий на ближайшие две недели и реферат «О вреде занятий физкультурой». Михаил Вячеславович уже сидел за своим столом в маленькой комнатке три на два метра, где хранился спортинвентарь. Алексей заметил свет в ее окне еще с улицы. Физкультурник всегда приходил на работу рано. Алексей постучался и зашел. В комнате было тесно, пахло краской и резиной баскетбольных мячей. На большом крючке висели самодельные скакалки. Над столом – календарь с портретом местного депутата, из тех, что засоряют почтовые ящики перед выборами. К стене были прислонены маты, а в углу большой кучей были сложены баскетбольные мячи вперемешку с футбольными. Алексей молча положил справку и реферат на стол. Физрук, тоже молча, кивнул, не читая, пролистал реферат и убрал его в ящик стола. Он выставил в журнал четверку и пригласил Алексей сесть. Михаил Вячеславович улыбнулся:

– Вроде не учитель ИЗО, а оценки вам всем рисую.

– Ну, так и я не на литературе, а рефераты пишу – тоже с улыбкой парировал Алексей.

Они разговорились. Учитель рассказал, каким долгим и тернистым был его путь в волейбольную сборную, как много и тяжело приходилось тренироваться, о том, как не мог сдать нормативы по подтягиванию, переживал и для тренировки до изнеможения висел на дверях в армии за отсутствием другой перекладины.

– А вообще все это так, пустое – говорил пожилой физкультурник – Вот Хворостовский ушел – жалко, а остальное все более-менее чепуха.

Вдруг Михаил Вячеславович спросил:

– Ты, вроде парень неплохой, я тебя давно заметил. Спортсмена, похоже, из тебя не сделаешь. У тебя другие интересы-то есть какие-нибудь? Может, книжки читаешь?

– Читаю – нехотя ответил Алексей, он не был настроен на откровенную беседу. Михаил Вячеславович, наоборот, хотел поговорить. Он откинулся на спинку старого скрипучего стула и задумчиво сказал:

– В моей жизни было всего две хорошие книжки. «В мире мудрых мыслей» и «Все о рыбалке». Старые такие книги, до дыр зачитанные. И обе их я одновременно потерял. Вез брату почитать и забыл в трамвае. С тех пор собираюсь купить, но как-то все недосуг. То денег нет, то времени, то не по пути.

Тот разговор произвел на Алексея впечатление. Он тогда не мог подтянуться ни разу и особо не переживал по этому поводу, но в тот момент решил, что стоит попробовать. Весной, когда потеплело, он недели три вставал до рассвета и шел на школьное поле подтягиваться на турниках. Ему не хотелось, чтобы его кто-то видел там, уроки физкультуры он посещал на правах освобожденного. Вскоре он понял, что может пару раз подтянуться, а если продолжит тренировки, сможет и больше. После этого он постепенно забросил свои утренние занятия. Не смотря на все выходки Алексея, в его школьном аттестате по физкультуре в итоге стоял высший балл.

Отрезок обратного пути из колледжа, утром проезжаемый на троллейбусе, после занятий Алексей часто проходил пешком. Иногда, перед этим, они шли пару трамвайных станций вместе с Димой. Но сегодня он был один. Дима стремился попасть в футбольную сборную колледжа и не только посещал все пары физкультуры, но и занимался там с рвением и усердием, достойным лучшего применения. Доехав на трамвае до конечной станции, Алексей направился в сторону набережной. Это был самый живописный путь до дома. Правда, получался небольшой крюк, но ведь торопиться-то все равно было некуда. К тому же иссушенный жарким летом город иногда нужно разбавлять тенистыми зелеными аллеями набережной и прохладным речным ветром. Такой ветер бывает только когда тебе шестнадцать, вся жизнь впереди, и ты никуда не торопишься. Погода была просто прекрасная, не было еще даже намека на осень. Шелест листвы успокаивал и приводил в порядок мысли. В это время здесь всегда было не многолюдно. В школьную пору у Алексея не было желания, возможности и времени столько гулять пешком наедине с собственными размышлениями, и сейчас он восполнял эти пробелы. Смена мест и занятий формирует новые привычки, и Алексей старался, чтобы они были полезными или хотя бы, приятными. А пешая прогулка это и приятно и полезно. Пройдя длинную набережную почти полностью, он замедлил шаг, планируя, по своему обыкновению, на минуту остановится, чтобы посмотреть на открывающуюся с возвышенности панораму реки.

На этом месте верхняя терраса набережной имела уширение, в форме полукруга, образуя, своеобразный балкон, выступающий над озелененным склоном и нижней асфальтированной частью набережной. Здесь размещались две большие скамейки, человек на пять каждая, разделенные подстриженными в виде прямоугольников кустами. Он любил приходить на это место еще с тех времен, когда учился в школе. Отсюда на нижнюю набережную, берег и реку открывался потрясающий вид. Ярко-зеленый газон склона, отделенный от дороги внизу цветочными клумбами, поливался тонкими струйками воды из крутящихся распылителей. То и дело, медленно проходящие туда – сюда по реке, теплоходы и катера, ненадолго оставляли борозды на почти идеально спокойной водной глади. Солнечные лучи поблескивали, отражаясь в свежих каплях на траве и сверкали бликами на поверхности воды до того места, где темно-синяя река, через тонкую полоску города на другом ее берегу, сходилась с чистым безоблачным светло-голубым небом.

Еще совсем недавно, в школьную пору, он сидел здесь со своим другом из параллельного класса и соседнего двора Евгением, обсуждая занятия по автоделу и то, что их общий знакомый из школы, недавно разгадал призовой сканворд в журнале и выиграл пятьсот рублей. Евгений с тех пор покупал этот журнал каждую неделю, но фортуна все не улыбалась ему. Иногда они прогуливали здесь уроки вместе. Это случалось редко, раз в пару месяцев, поскольку уроки, которые хотелось прогулять, у них с Алексеем часто не совпадали. А сейчас он сидел, смотрел в это высокое голубое небо и думал о том, что, оно везде одинаковое. Над реками и над горными хребтами, над пустынями и джунглями. И в прошлом и в будущем. Коперник и Ван Гог, Галилей и Королев, смотрели в него, пытаясь постичь его тайны. Оно было до нас и будет после и, в отличие от земли, принадлежит всем.

Тут от мыслей его отвлек вибрирующий в кармане телефон. Он ответил. Молчание. Затем последовали звуки симфонии некачественной связи. Сбросили. Но покой был не долгим. Снова звонок, тоже самое. Короткие гудки. На третьей безуспешной попытке Алексей начал злиться. Наконец, раза с четвертого или пятого он услышал голос девушки. Оказалось, что она звонила подруге и ошиблась всего одной цифрой в номере. Они говорили не больше минуты, тем не менее, Алексей уже не смог снова погрузится в свои мысли, встал с лавочки и продолжил прогулку.

Голос показался Алексею знакомым, будто он слышал его уже много раз. Он даже подумал что это какой-то розыгрыш. Однако вспомнить этот голос у него не получилось до самого вечера. Вечером он, пополнив счет, написал ей СМС, желая узнать, кто она и откуда он может ее помнить. Девушку звали Катя. Она была на год младше Алексея, училась в девятом классе, а жила в соседнем районе. Катя призналась, что сама собиралась написать, но пополнила баланс телефона на полчаса позже, чем он. Знать ее он точно не мог. Но ощущение, что они уже были знакомы, никуда не делось. Судя по всему, она испытывала схожие чувства. Оба они были заинтригованы создавшейся ситуацией и не смогли ограничиться просто выяснением местоположения и имен собеседника. СМС – ка за СМС – кой, завязался разговор, ответы приходили все быстрее, вскоре они уже не могли остановиться и писали друг другу почти непрерывно, до позднего вечера.

Они говорили о моделях сотовых телефонов, музыке, оттенках осенних листьев, наручных часах, детстве, кофе, его друзьях, ее подругах, пингвинах, интернете и о многих других очень важных вещах. Но больше всего они говорили друг о друге. У них было, как им казалось, очень много общего. Катя вела, в целом, похожую с ним и тысячами других их сверстников, жизнь. Но все равно ему казалось, что в ней есть что-то особенное. Ему было интересно с ней. И он, и она в тот вечер, потеряв счет времени, заснули позже, чем планировали. Перед сном они договорились встретиться на набережной, у фонтана, завтра в четыре часа дня.

Следующим утром, только проснувшись, Алексей увидел пришедшее от Кати СМС – сообщение с пожеланиями доброго утра и хорошего дня. Он сразу же ответил. Тот день был самым обыкновенным: завтрак – трамвай – колледж. Диски вместо обеда. Дима рассказывал, о вчерашней физкультуре. Постоянного преподавателя не было, его заменял смешной мужчина в возрасте, сухой и тощий как скелет. Он заставлял студентов бегать и махал над головой битой от игры в городки, крича: «Быстрее! Быстрее!», за что получил прозвище: Буденный. На большой перемене Алексей с Димой и товарищами разнимали двух дерущихся парней из параллельной группы. Один из них сравнил другого с едой из столовой, и тот не стерпел такого серьезного оскорбления. Они с Катей весь день слали друг другу СМС. И беседа эта поднимала обоим настроение настолько, что этот день казался им каким-то особенным. Солнце, словно, светило ярче, а все цвета мира вокруг казалось обновленными, как бы глубже и насыщенней Их СМС – переписка, начавшаяся утром, растянулась на весь день и закончилась только перед встречей.