Утром у меня под ухом громко зазвонил телефон. Я в ужасе подскочил на койке и, схватившись за трубку, хриплым после сна голосом судорожно выдохнул в неё:
– Алё.
– Сэр! Вас ждут великие дела! – раздался из трубки бодрый голос старпома. – Подъём на завтрак!
– Понял, – уже бодрее ответив, я собрался повесить трубку, но из неё донеслось:
– Кают-компания на второй палубе, – напомнил старпом и, усмехнувшись, добавил: – Смотри не заблудись.
– Не переживай. – От шуток старпома я полностью отошёл от сна и смог уже пошутить. – По запаху найду.
– Давай, давай, – ответил на мою шутку старпом, – я тебя подожду.
Повесив трубку, я посмотрел на часы. Начало восьмого.
Отвык я за последние пять месяцев от таких подъёмов и трезвона телефона в любое время суток. Но ничего, надо вставать. Сегодня действительно предстоит многое сделать.
Соскочив с койки и, достав из сумки, как говорит моя жена, рыльно-мыльные принадлежности, пошёл в душ.
Он сверкал чистотой. Матросы и в самом деле здесь сделали приборку на совесть. Приняв прохладный душ и освежившись, я оделся и, спустившись на палубу ниже, прошёл в кают-компанию, где в гордом одиночестве сидел Олег. Увидев меня, он приветливо улыбнулся.
– Доброе утро! Садись сюда. – Он указал на один из столиков. – Здесь твоё место, а там штурманский и механический столы, – показал он рукой в другой угол кают-компании. – Только четвертый с электроном здесь не едят. Они в столовой обосновались. То ли стесняются, то ли пища им там больше подходит. Не знаю. А здесь ты, я да мастер сидим, – разъяснил старпом мне ситуацию в кают-компании.
– Доброе утро, Олег. – Я подошёл к нему и, пожав руку, поблагодарил: – Спасибо, буду знать, – на что тот доброжелательно улыбнулся:
– Всегда рады помочь, – и тут же громко крикнул: – Руперт!
От такого неожиданного окрика я даже вздрогнул, а из буфета выглянуло лицо тощего, маленького филиппинца, преданно уставившегося на старпома:
– Да, сэр.
– Завтрак новому старшему механику неси, – скомандовал он мессбою.
– Есть, сэр, – торопливо проговорил тот и исчез.
Не успел я устроиться за столом, как Руперт уже ставил передо мной тарелку с глазуньей и, слегка поклонившись, пробормотал:
– Приятного аппетита, сэр, – но тут же поинтересовался: – Сэр ещё чего-нибудь желает?
Я осмотрел стол. У тарелки лежали вилка с ножом, а перед ней красовалась белая объемная кружка. Посередине стола расположился большой чайник с кипятком, возле которого стояли банка с растворимым кофе и молочник, а рядом на блюдечке лежало несколько пакетиков с чаем различных сортов. Белый хлеб, масло, пара сортов сыра и пара сортов тонко нарезанной колбасы. Всё вроде бы на месте, и я, посмотрев на готового сорваться с места мессбоя, чтобы выполнить любое моё желание, успокоил его:
– Всё нормально. Ничего больше не надо, – на что тот, ещё раз поклонившись, вежливо пожелал:
– Приятного аппетита, сэр, – и исчез в буфете.
Старпом с кружкой ароматного кофе сидел напротив меня.
– Как ночевалось? – поинтересовался он. – Филины музоном не задрали?
– Ты знаешь, – поделился я с ним, намазывая хлеб сливочным маслом, – я, честно говоря, и не слышал их. Хоть и разница во времени девять часов, но как в яму провалился. Даже снов не видел.
И, налив себе кипятка в кружку и положив в неё пакетик с черным чаем, принялся осторожно прихлебывать его.
– Отлично. – Старпома удовлетворил мой ответ.
Поговорив о различных мелочах, старпом встал из-за стола и пояснил:
– Пойду своих филипков долбать, чтобы топливо убирали, – и посоветовал: – А ты долго не рассиживайся иди к деду, а то, я смотрю, его и на завтраке не было. Похмеляется, наверное, – усмехнулся он, но тут же добавил: – Но ты ему пить не давай, а то никакой передачи у вас не получится, – и, махнув на прощанье рукой, вышел.
Закончив завтрак, я пошёл к «деду». Каюта его находилась на две палубы выше кают-компании, так что пришлось вновь вызывать лифт, чтобы попусту не тратить силы. Я чувствовал, что они сегодня мне ох как пригодятся.
Каюта оказалась закрытой, но после моего требовательного стука, ключ в двери повернулся и мне открыли дверь.
«Дедом» оказался прилизанный лысоватый пузан чуть ниже меня ростом с опухшей с бодуна физиономией, застиранном выцветшем комбезе, и из-под коротких брючин которого смешно выглядывали голые лодыжки и стоптанные тропические туфли. Выглядел он ненамного старше меня, а может быть, такого же возраста, как и я, но по опухшему красному лицу сейчас это определить было сложно.
В руке он держал банку с пивом и не совсем понимающим взглядом уставился на меня.
– Чё надо? – еле ворочая языком, прохрипел он.
– Замена тебе пришла! – я, как можно бодрее, попытался обрадовать его.
Переваривая полученную информацию, «дед» какое-то время смотрел на меня, но, чего-то сообразив, сделал неверный шаг в сторону, освобождая проём двери, и широко махнул рукой:
– Заходи, при этом кивком головы указав, куда мне следует прохойти.
Подождав, пока я переступлю порог, он с треском захлопнул дверь.
От такого сотрясения переборок я невольно вздрогнул и обернулся на «деда», неверной походкой подошедшего ко мне.
– Василич, – протягивая руку и растягивая буквы, еле выговорил он, энергично помогая себе произнести эту трудную фразу поворотом головы слева направо, от плеча к плечу.
– Михалыч, – подыграл я ему, но мой сарказм «дед», конечно, не понял.
Пройдя несколько шагов к банкетному столику, стоящему у дивана левого борта, он вновь воззрился на меня, что-то соображая.
– Пиво будешь? – наконец-то разразился он сакраментальной фразой, по всей видимости стоившей ему значительного труда, указывая на столик широким барским жестом.
На столике стояли тарелки со вчерашней закуской, недопитая бутылка «Джонни Уокера» и несколько банок пива.
– Не, не буду, – отказался я, – дел сегодня невпроворот. Дела у тебя принимать буду.
– Ну, как знаешь, – вальяжно отреагировал на мои слова «дед», не обратив внимания на мою последнюю фразу, и отхлебнул из банки, которую по-прежнему держал в руке.
Видать, «дед» уже хорошо опохмелился. Язык у него уже прилично заплетался и к каким-либо действиям, например передаче дел и работе с документацией, он был явно неспособен.
– Я смотрю, ты сейчас не в состоянии заняться делами? – вопросительно глянул я на «деда».
– Эт ты точно подметил, – честно согласился «дед». – Вчера так наотмечались, что сегодня надо отдохнуть. Кристмас же… – попытался он объяснить своё состояние.
– Понимаю, что Кристмас, – я недовольно смотрел на полупьяное создание. – Но дела делать-то надо?
– Ты меня, конечно, прости… как тебя там? – забыв моё имя, тупо глядя мне в глаза, переспросил он.
– Борис Михалыч, – уже жестко напомнил я ему.
– Да-да, Борисыч, ты меня извини, но давай начнём после обеда. Поспать мне надо. – «Дед» уже виновато смотрел на меня.
– Лады, – согласившись, я развернулся и вышел из каюты, стараясь не показывать своё раздражение и злость от полученного общения.
Но надо начинать знакомиться с судном, поэтому, увидев рядом с каютой старшего механика каюту второго механика, я постучал в неё.
Со вторым механиком – Евгеничем – мы встречались во Владивостоке. Это был спокойный, неразговорчивый мужик моего возраста. В пароходстве он работал старшим механиком, но тут из-за неважного, мягко говоря, знания английского языка его взяли только вторым. Он на неделю раньше меня выехал из Владивостока и только после постановки судна к причалу его привезли на судно.
Из каюты раздалось негромкое приглашение:
– Кому чего надо? Заходи. Дверь не заперта, – перемежаемое такими до боли знакомыми русскими междометиями.
Толкнув дверь, я вошёл в каюту.
Если в каюте «деда» ещё был относительный порядок, исключая разгром на банкетном столике, то тут стоял настоящий кавардак.
Стол завален чертежами и папками, на диване валялись одеяла и различная одежда, в углу свалена грязная роба, а посередине каюты стоял Евгенич и переодевался в свежий комбез.
Увидев меня, он изобразил на лице подобие улыбки и сделал шаг навстречу.
– Я приветствую вас на борту этого сраного корыта, – негромко проговорил он, криво усмехаясь.
– Привет-привет. – Я в приветствии тряхнул его руку. – Чего так пессимистично? – не понял я его.
– А что, не видно? – Он невесело смотрел на меня.
– Пока ещё не врубился, куда я попал, но чувствую, что глубоко в задницу, – так же невесело ответил я.
– Во-во, именно там мы сейчас и находимся. – Тон Евгенича не изменился. – Да что тут говорить… – Он полностью застегнул молнию на комбезе. – Пошли в машину. Сам всё увидишь. – И, увлекая меня за собой, направился к выходу.
Выйдя в коридор, он вынул ключ из кармана и, отвечая на мой удивленный взгляд, пояснил:
– Каюту всегда закрывай. Мало ли кто тут может шарахаться. Это тебе не на нашем флоте, где всем гостям всегда рады. Тут и воры могут ошиваться.
Он запер каюту и мы прошли к лифту.
Евгенич нажал кнопку с надписью «ЦПУ» (центральный пост управления), и, спустившись до самого низа, мы вышли в просторном, хорошо освещенном помещении.
По ушам сразу ударил звук работающего дизель-генератора, стоял запах горячего железа и нагретого масла.
Палуба в этом помещении красилась очень давно, поэтому её когда-то зеленый цвет поменялся на непонятный – как говорил один из боцманов ещё в моей юности, на сюзюлевый. Но освещение было в норме. Флуоресцентные лампы ярко освещали это помещение. Посмотрев налево, я увидел огромную фекальную установку и такие же внушительного размера воздушные баллоны с установленными рядом воздушными компрессорами.
– Не работает, – сразу объяснил Евгенич, увидев мой взгляд на фекальную установку. – Тут много чего не работает после этих долбаных греков, – и, махнув мне рукой, чтобы я следовал за ним, повернул за угол, где находился вход в ЦПУ.
Войдя в ЦПУ, я огляделся. Здесь было тихо и чисто, хотя резиновый коврик, уложенный вдоль ГРЩ (главный распределительный щит), смотрелся чуть ли не чёрным и вздымался от пропитавшего его масла пузырями.
Пульт управления главным двигателем выглядел чистым, а над ним разноцветными огоньками светилась мнемосхема всех механизмов машинного отделения. Так как главный двигатель стоял, то большинство лампочек на нём горело красным цветом.
В ЦПУ сидело несколько человек, которые, прервав разговор, с любопытством смотрели на меня. Я понял, что это вахтенные мотористы и механики, пришедшие на утреннюю разводку.
– Доброе утро, – вразнобой приветствовали они меня с Евгеничем.
– Доброе утро всем, – ответил я на приветствие, подняв согнутую в локте руку. – Я ваш новый старший механик, – и посмотрел на своих будущих подчиненных.
– Доброе утро, сэр, – так же негромко, вразнобой отреагировали они на моё известие.
Только один из присутствующих сказал это по-русски. Я тут же понял, что это третий механик, и, подойдя к этому серьезному парню с трехдневной щетиной и русым ёжиком волос, протянул руку:
– Борис Михалыч, – на что тот встал с кресла, установленного перед рычагами управления ГД (главным двигателем), и, оказавшись чуть выше меня ростом, представился:
– Сергей, третий механик.
– Очень приятно, Сергей. Значит, поработаем вместе. Сколько ещё до конца контракта осталось?
– Четыре месяца и осталось. – Сергей энергично тряхнул мою ладонь.
– Откуда сам будешь? – я с любопытством разглядывая этого интересного высокого блондина с голубыми глазами.
О проекте
О подписке