– Но ви же нэ могли знать, сумеете ли, гм, вовремя попасть в… прошлое?! – поразился собеседник, в очередной раз переглянувшись с наркомом внутренних дел. – Палучается, ви рэшили дэйствовать… наобум? Наудачу?

– Получается так, товарищ Сталин, – смущенно согласился Владимир Петрович, внезапно снова почувствовав себя проштрафившимся школьником перед очами грозного директора. В точности, как и тогда, когда Виссарионович решительно оборвал их с Виталей сбивчивые оправдания по телефону. А ведь действительно, ну кто им сказал, что очередной провал в прошлое обязательно произойдет? А если и произойдет, то перебросит их именно в нужное время? Да, в тот раз у них все получилось… но ведь могло и не получиться?

– Харашо, Владымир Пэтрович, я вас понял, – пришел на выручку Вождь, заметив состояние собеседника. – Рассказывайте дальше.

– Так точно, товарищ Сталин! – облегченно выдохнул Бат. – Дальше мы подобрали подходящую оборонительную позицию с узким дефиле, расположили и замаскировали бойцов, подготовили огневые точки для танка и стали ждать противника…

Рассказывал Батоныч еще долго, почти час, периодически прерываясь, чтобы ответить на уточняющие вопросы, задаваемые Сталиным или Лаврентием Павловичем. Интересовались реакцией гитлеровцев на применение нового оружия, обстоятельствами пленения и гибели генерала Моделя, действиями пограничников и впервые воевавших на незнакомой боевой машине танкистов, тем, как укрывали танк от артиллерийского налета и авиаударов, как быстро пополняли боекомплект и так далее. В конце концов Бат заметно выдохся, что, естественно, не осталось незамеченным.

– Спасибо, таварищ полковник, ми с Лаврэнтием Павловичем узнали уже дастаточно. Папейте воды, у вас савсэм горло пэрэсохло, даже голос охрип.

Дождавшись, пока Батоныч напьется воды из графина, Сталин выложил перед собой две небольшие красные коробочки и неожиданно поднялся из-за стола:

– Таварищ Бат, за проявленный гэроизм и прэдотвращение окружэния наших войск в районе Минска било принято рэшение прэдставить вас с таварищем Дубининым к високой правительственной награде, званию Гэроя Советского Союза.

Не ожидавший ничего подобного Владимир Петрович торопливо вскочил; Очкарик, захлопав глазами, подорвался следом. Подойдя к Вождю, полковник вытянулся по стойке смирно. Раскрыв одну из коробочек, Иосиф Виссарионович собственноручно прикрепил на грудь Бата новенькую «Золотую Звезду»^[15], крепко пожал руку:

– Паздравляю, таварищ полковник. Увэрен, это нэ последняя ваша награда. А таварища Дубинина ми наградим нэмного папозже, когда он вэрнется.

– Служу Советскому Союзу, товарищ Сталин! Разрешите обратиться?

– Слушаю, таварищ Бат? – Иосиф Виссарионович слегка удивленно приподнял бровь.

– Товарищ Сталин, но мы ведь там не одни были…

– Разумеэтся, я об этом помню. Вмэсте с вами воевали… – Иосиф Виссарионович сделал короткую паузу, припоминая. – Сэржант Гаврилов и красноармэец Баранов. Они ужэ награждены. Если мнэ нэ изменяет память… – Тут Вождь легонько хмыкнул, словно приглашая Бата оценить шутку «у товарища Сталина плохая память». – Гаврилов награжден ордэном Красного Знамени с присвоением внеочэрэдного звания младший лэйтенант, а Баранов – Красной Звездой и званием старшины. Насколько я знаю, сэгодня утром ви с ними ужэ встрэчались.

– Но, товарищ Сталин, кроме танкистов там были пограничники под командованием лейтенанта Кижеватова!

– Но они праходят по другому вэдомству, – слегка опешил от такого напора Сталин и повернулся к Берии. – Лаврэнтий?

– Лейтенант Кижеватов награжден орденом Красной Звезды! – немедленно ответил наркомвнудел.

– Так этот орден ему вручили еще за бои в Брестской крепости! – не унимался полковник. – А ведь бой под Слуцком – совсем другая история. Без отряда Кижеватова мы бы не справились! Сильно нам его ребята помогли. Считаю, не только сам Кижеватов, но и его бойцы достойны самых высоких наград!

– Таварищ Бэрия! – Сталин укоризненно, как показалось Бату, взглянул на наркома.

– Хорошо, мы рассмотрим это дело, – кивнул Лаврентий Павлович, делая в блокноте очередную пометку. – Там же присутствовал и лейтенант госбезопасности Лернер…

– Отличный мужик! – немедленно откликнулся Батоныч. – Его тоже надо наградить!

– Хорошо, товарищ полковник, – скрывая улыбку, произнес Берия. – Мы примем решение в самое ближайшее время.

– Присаживайтэсь, таварищи, – махнул рукой Вождь и, подавая пример, первым вернулся на свое место. – А сейчас мне би хателось прадолжить наш разговор. У меня есть к вам еще нэсколько крайне важных вапросов. Нэ против, Владымир Пэтрович?

– Никак нет, товарищ Сталин.

– Нам би хотелось узнать ваше мнение вот по какому вопросу. Ви нам передали достаточно балшое количество различных материалов: новие уставы, чертежи новой техники и вооружения, как нашего, так и противника, а также наших союзников, – тут Сталин едва заметно усмехнулся, – материалы по новим технологиам, дипломатическую пэреписку, эти… как ви их называете, досье, на множество военных, инженеров, политиков, финансистов и многое-многое другое. И ми вам очень сильно благодарны за это. Но дело в том, что материалов очень много. И ми… как би это сказать, немного в затруднении насчет того, что пустить в работу в первую очередь. Что принесет наибольшую пользу уже сейчас, в крайнем случае – завтра… а что может еще нэмного потерпеть. Ну хотя бы до того момента, пока ми не стабилизируем линию фронта и не сможем хотя би на время выдохнуть…

– В первую очередь? – переспросил Батоныч, задумавшись. На этот раз надолго, почти на целую минуту.

Сталин не тревожил, занимаясь своими делами. Сначала аккуратно выколотил из трубки остывший пепел и отложил ее в сторону, позволяя «отдохнуть». Затем достал из ящика стола запасную и принялся неторопливо ее набивать, распотрошив несколько папирос из картонной коробки «Герцеговины Флор».

– Знаете, товарищ Сталин, – решительно начал Бат. – Я, если честно, не слишком хорошо разбираюсь ни в экономике, ни в дипломатии, ни даже в технологиях, особенно невоенных… по этому поводу вам лучше с Виталькой было бы пообщаться. Он тут куда как глубже копал, а я – вояка, хотя и вроде как очень неплохой. Но вот с тем, что надо сделать в первую очередь, то есть сейчас, когда немец рвется вперед, я, вероятно, помочь смогу. Потому что… потому что самое главное сейчас – это новая тактика. Немецкие танки, самолеты, артиллерия не очень-то и сильно превосходят даже наши устаревшие образцы. А новым типам – тем же «КВ» и «Т-34» – и вообще уступают. А бьют они нас за счет гораздо лучшей выучки, аж на два года войны лучшей… ну и новой, выработанной, опробованной и освоенной как раз в эти два года войны тактики. Но… – тут Бат хищно улыбнулся, – но мы-то вам передали новые уставы. Причем такие, в которых, в отличие от текущих немецких, опыт уже не двух, а четырех лет идущей войны. И не той, которую немцы вели в Европе, а куда более жестокой и масштабной, чем все, с чем они до сих пор сталкивались. Ой, как только они с нашей новой тактикой столкнутся – полетят от них клочки по закоулочкам. А еще… – Бат на мгновение запнулся и бросил на своего собеседника испытующий взгляд.

Тот поощряюще улыбнулся:

– Любопитно, таварищ Бат, вэсьма любопитно. Прадалжайте, пожалуйста.

Поколебавшись несколько секунд, Владимир Петрович решился. Не, ну а что? Коль уж он попал сюда – и возвращать его обратно, судя по всему, никто не собирается – почему бы и нет? Не в тылу же сидеть, непонятно чего ожидая. В конце концов, он – боевой офицер, опытный командир, воевал. Немцы – противник, не сравнимый с юаровцами, конечно, но должен справиться.

– Иосиф Виссарионович, а выделите мне танковую бригаду! Так, чтобы полнокровную, да с новой техникой и средствами усиления? Я все ж таки Академию бронетанковых войск и Академию Генштаба окончил. Да и повоевать пришлось, хоть и в Африке, но все ж. Просторы там с нашими вполне сопоставимые. Сформирую согласно новым уставам, да и свой собственный опыт постараюсь, так сказать, творчески применить, подберу технику и людей. Да и наваляю фрицам. Ну а вы поглядите, чего я стою. Всяко лучше пустых… то есть, простите, теоретических разговоров будет.

Сталин ухмыльнулся, на миг окутавшись сизым дымом из раскуренной трубки, и сообщил, будто нечто само собой разумеющееся:

– Дагаварились, Владымир Пэтрович! Будет вам бригада, и самая новая боевая тэхника, такая, какую сами виберете. Только ви уж мэня нэ падведите, харашо?

– Хорошо… – ошарашенно пробормотал Бат, на миг ощутивший граничащее с паникой волнение. Что, вот так просто?! Он попросил – и ему дали?! С другой стороны, а чего он хотел? Это не привычные ему времена, когда Союз был вроде бы еще о-го-го как силен и в то же время вынужден действовать с оглядкой на реакцию долбаного, мать его, Запада. Здесь все просто. Любишь Родину? Готов за нее буйну голову сложить? Так вперед, чего ждешь! Вот тебе танки, вон противник – воюй. Доказывай. И показывай. А иначе незачем было и воздух сотрясать.

– То есть, простите, товарищ Сталин, ТАК ТОЧНО! Готов немедленно приступить к выполнению…

– Нэ нужно так спешить, таварищ полковник! – улыбнулся Вождь. – Кроме того, ви ведь ко мне прямо с фронта попали, отдохнете нэмного, в себя придете.

– Товарищ Сталин! – неожиданно подал голос успевший выпить две чашки кофе Очкарик. – А я в таком случае мог бы заняться средствами связи и управления. Я ведь тоже кадровый офицер, в «Буденовке» защищал диплом по теме «Системы связи и управления в сетецентрической войне».

– Где, прастите, защищали? – удивился Сталин, заинтересованно взглянув на молчавшего до сего момента Карикова.

– В Военной академии войск связи имени Маршала Советского Союза Семена Михайловича Буденного! – четко доложил тот.

– Гм, а что собой прэдставляет эта самая… сетецентрическая война?

– О, это очень интересная штука! – заулыбался Очкарик, почуяв возможность оседлать любимого конька. – При проведении сетецентрической операции все рода войск, средства связи и разведки, в том числе военные спутники и беспилотные летательные аппараты, объединяются в единую систему для постоянного обмена информацией. При такой организации рассеянные по большой территории боевые единицы могут постоянно получать в режиме реального времени новые данные о целях и действиях частей противника, а командование будет иметь реальную боевую картину. И подавить такую сеть очень сложно, поскольку информация поступает из множества источников, то есть даже при потере части систем разведки войска все равно не остаются слепыми и глухими.

– Это очэнь… интэресно и пазнаватэльно, таварищ старший лэйтенант! – осторожно кивнул Иосиф Виссарионович. И продолжил, тщательно подбирая слова: – Но можно ли пастроить что-то подобное у нас, при отсутствии… гм… военных спутников и… бэспилотных лэтательных аппаратов?

– Ну… – теперь задумался уже Очкарик. – Думаю, можно, только, разумеется, попроще. Нужно подумать, прикинуть технические возможности. Главное, радиосвязь надежную наладить и штаты необходимые развернуть…

– Харашо, таварищ Кариков, вот и падумайте. Будим считать это вашим заданием. Рэзультаты прэдоставите таварищу полковнику. Кстати, таварищ Бат, насчет вашего прэдложения. Я так понял, ви сабираетесь лично подбирать матчасть для бригады? Самостоятэльно заниматься приемкой нових машин?

– Так точно, товарищ Сталин, – твердо кивнул Батоныч. – Считаю это наиболее оптимальным вариантом. Качество поступающих с заводов новых танков, мягко говоря, оставляет желать лучшего, особенно что касается трансмиссии и моторесурса, и мне не хотелось бы терять кучу времени и сил на их ремонт. Когда начнутся боевые действия, рембату и без того работы с головой хватит.

– Правильное рэшэние, – одобрил Вождь. – В таком случае, раз уж ви все равно сабираетесь лично посещать танкостроительные заводы, заодно и качество работ провэрите. А если виявите случаи врэдительства, саботажа или прэступных нарушэний тэхнологического працесса, то и меры к исполнитэлям примете. Я наделю вас самыми широкими палнамочиями. Будите, так сказать, моим личным прэдставителем на мэстах.

– Вплоть до расстрелов виновных на месте? – не сдержавшись, улыбнулся Владимир Петрович.

И откровенно опешил, едва не отвесив челюсть, услышав ответ:

– Разумэется, но нэ больше дэсяти в день!

Внимательно прислушивающийся к разговору Очкарик сдавленно хрюкнул и закашлялся, не то с трудом подавив смех, не то от несказанного удивления. Лаврентий Павлович же подозрительно быстро отвернулся к окну, внезапно весьма чем-то там заинтересовавшись.

– Так… точно, товарищ Сталин… – шумно сглотнув, пробормотал Бат, откровенно говоря, так и не уяснив, пошутил Вождь или вовсе даже наоборот.

– Значит, дагаварились, – пряча в усы ухмылку, продолжил Иосиф Виссарионович. – Мэжду прочим, относително особых палнамочий я абсолютно сэрьезно. Соответствующий докумэнт ви получите. Фронту очэнь нужны надежные, качэственные танки. Сагласны, Владымир Пэтрович?

– Разумеется, согласен, – уже спокойнее согласился полковник. – Сделаю все, что в моих силах. И что не в моих, тоже. Можете на меня положиться, товарищ Сталин.

– Очэнь на вас надеюсь, таварищ Бат. – Вождь легонько прихлопнул ладонью по столешнице. – Прэдлагаю пока с этим закончить, все необходимые падробности обсудим в другой раз. Ви еще нэ очэнь устали? Можит, хатите пообедать?

– Благодарю вас, товарищ Сталин, ничего не нужно, – бросив на Очкарика косой взгляд, ответил Батоныч. Но на сей раз товарищ сидел молча, лишь изредка поглядывая на украшавшую гимнастерку командира неожиданную награду. Завидует, что ли? Ну, так за вчерашний бой он тоже наверняка что-нибудь получит, орден вряд ли, а вот медаль «За боевые заслуги», к примеру, вполне.

– Харашо, покушаете после нашего разговора. Тогда расскажите нам с таварищем Бэрия про тот танк, что ви нам привэзли на этот раз. Насколко я понял, это какая-то глубокая модэрнизация «Т-34»? Можно коротко, остальное ми и сами увидим, когда паедем на полигон…