«Жив, он жив», – подумала Марта, со всего маху падая на землю, но тут же её внимание переключилось на происходящее впереди. Оттуда снова бахнул выстрел, пуля попала в дерево, за которым прятался Шаллер. Густо посыпались щепки, словно не пуля попала в дерево, а по меньшей мере заряд из подствольного гранатомёта.

Справа часто защелкал карабин Дреера, темная фигура ринулась влево, Марта, выставив перед собой дробовик, кинулась наперерез врагу. Автомат Андреаса снова коротко рявкнул. Темно-зеленый развернулся в сторону Шаллера, встал за дерево, приложил приклад к плечу.

Марта обежала его и практически в упор выстрелила незнакомцу в спину. Потом еще раз и еще. Противник выронил из рук оружие и упал на землю.

Тяжело дыша, сзади подбежали Андреас с Дреером.

Дреер наклонился и резко перевернул лежащего врага.

– Это что за дерьмо? – совершенно спокойным голосом спросила Марта.

Мартин опустился на колено, протянул руки к лицу убитого:

– Черт его знает, похоже, он в обезьяней маске. Сейчас я посмотрю. Проклятье! Это не маска, это у него рожа такая! – потрясенно пробормотал Дреер.

Андреас впервые в жизни не поверил своим глазам. Лежащий на земле мертвый десантник не был человеком. Шаллер впился взглядом в лежащее под ногами тело. Коренастое, с непропорционально длинными руками, короткими мускулистыми ногами. А лицо… Это нельзя было назвать лицом – у мертвого десантника была именно морда, волосатая обезьянья морда. Это был кто угодно, но не человек.

Дреер подобрал оружие врага, повертел в руках:

– Мутант какой-то, как из компьютерной игры или фантастического фильма. Увидел бы в магазине на полке с детскими игрушками, особо и не удивился. Ну разве что размеру.

Шаллер согласно закивал:

– Ага. Очень похоже. Кстати, и сам этот… на мутанта похож. На радиоактивного.

Марта вскинула голову, толкнула мужа в бок:

– Кстати, насчет радиоактивности. Тащи дозиметр. И приведи сюда русского. Может, он что-то знает?

Андреас кинулся назад и быстро вернулся с Дмитрием. Тот, увидев, что все живы, широко улыбнулся и радостно помахал рукой. Шаллер провел дозиметром вдоль тела десантника.

– Превышение естественного фона на тридцать пять микрорентген!

Марта носком кроссовки зло пнула труп, под которым уже натекла изрядная лужа крови.

– Ну это вполне терпимо. Герр Смирнофф, ты видел что-либо подобное?

У русского моментально изменилось выражение лица.

– Э… это вы его?

– Нет, не мы! – раздраженно ответила Марта и снова ткнула убитого ногой. – Эльфы лесные завалили.

Дреер вмешался в разговор:

– Мы еле-еле втроем его успокоили. Уж очень прыткий оказался.

Дмитрий обошел убитого десантника, внимательно его рассматривая.

– Господа, а почему вы всё время называете э-э-э убитого «он»?

– А как называть?

– Как называть, не знаю. Никогда ничего подобного в жизни не видел. Но это не «он», а она.

Марта удивленно вскинула брови:

– Почему «она»? Откуда!

Смирнов несколько смущенным тоном начал объяснять:

– Ну, не знаю. Мне как-то сразу в глаза бросилось. Вот смотрите, видите, бедра какие широкие, ну и грудь выпирает…

Марта ошеломленно закивала:

– Точно! Теперь и я вижу: это женщина! Впрочем, нам от этого не легче, – Марта замолчала, явно о чем-то напряженно размышляя. – Значит так. Дмитрий, камера на телефоне у тебя хорошая?

– Обижаете, фрау! У меня «Айфон», как у нашего Президента!

– Отлично! Начинай съемку. Десантницу эту сними со всех сторон. Лицо крупным планом. Андре! Тащи сумки, уходим.

Дреер, усмехнувшись, мягко обратился к Марте:

– Фрау Шаллер, мне рассказывали, что ты настоящий унтер-офицер, но я особо не верил. Теперь вижу – зря не верил. Впрочем, пока мы отсюда не выберемся, я проблем создавать не буду. Только…

– Что только? – резко бросила Марта.

– Только ты забыла дробовик перезарядить, – Дреер похлопал ладонью по прикладу винтовки. – Я свой карабин уже. И еще. Куда ты собираешься уходить?

Марта яростно сжала зубы, начала лихорадочно вытаскивать патроны из патронташа:

– Спасибо, герр Дреер, за подсказку. А уходить… Предлагаю идти в наш сборный пункт резервистов.

– В Эльмштайн?

– Да. Пойдем лесами.

– Это понятно, Марта. До Эльмштайма двадцать шесть километров по прямой. Андреас дойдет?

– Дойдет. Я же не зря его в спортзале гоняла.

– А русский?

– Должен дойти. Крепкий парень вроде.

– Хорошо, я согласен. Нужно взять оружие этой бабы, да и вообще снять всю амуницию. Я у неё одних подсумков на поясе двенадцать штук насчитал. Кстати, похоже, подсумки минимум под три разных вида боеприпасов.

– Всё, что можем, с собой возьмём. Пусть наши посмотрят…

Через десять минут Смирнов с пистолетом на поясе и герр Шаллер, нагруженные тяжелыми сумками со снятым с трупа снаряжением, стояли перед Дреером. Тот важно прохаживался слева направо, словно перед ним стояли не два человека, а как минимум рота, а то и батальон.

– Так вы всё поняли?

– Приказ понятен.

– Tak totschno! Ой! Прошу прощения! Приказ понятен.

Дреер кивнул. Из кустов выскочила встрепанная Марта, обратилась к Дрееру:

– Всё готово?

– Да.

– Вопросы есть? Смирнов поднял руку:

– Скажите, вот перед тем как бой начался, там в лесу кто-то кричал. Потом сразу выстрелы бахнули.

Герр Шаллер уткнул взгляд в землю, тихо сказал:

– Это был Озан. Он бежал к нам, а за ним несся этот… эта… в общем, она в него попала. Озана на две части разорвало…

Смирнов живо представил себе это действо в подробностях и содрогнулся.

– Еще вопросы есть?

– Нет.

– Тогда вперед!

Поселок Эгерсоф. 11 июня 2011 года. 23 часа 18 минут

В зале совещаний правительственного бункера с потолка лился мягкий желтый свет, из вентиляции нежно дул слегка ароматизированный воздух. В углах стояли громоздкие кадки с какими-то экзотическими растениями. По большому счету зал заседаний не сильно отличался от аналогичного зала в Бундестаге. Но в данный момент Федеральному Канцлеру Германии Ангеле Меркель воздух в бункере казался ужасно спертым, а интерьер отвратительным. Вдобавок ко всему Федеральному Канцлеру периодически казалось, что где-то высоко над помещением с глухим звуком взрываются бомбы и с потолка сыплется тонкой струйкой песок, гася тускло горящий фитиль в латунной гильзе от тридцатисемимиллиметрового орудия. Канцлер интенсивно потрясла головой, отгоняя непонятно откуда взявшиеся наваждения.

Раздался деликатный стук в дверь, в кабинет зашел личный секретарь:

– Госпожа Канцлер. Прибыли министры кабинета и представители оперативного командования Бундесвера.

Фрау Меркель помассировала ладонями виски, выпила глоток минеральной воды.

– Хорошо, Отто. Пусть заходят.

Первым в кабинет, как всегда бочком, прошмыгнул министр иностранных дел, являвшийся также заместителем канцлера. За ним в некотором беспорядке зашли остальные министры и военные.

Пока все рассаживались по местам, Ангела с содроганием вспоминала чудовищное утро сегодняшнего дня и не менее чудовищный день. Такого ужаса она и представить себе не могла. И уж тем более не могла предположить, что этот ужас произойдет лично с ней и с её страной. Ну ничего. Первоначальная растерянность после шоковых донесений прошла, и Канцлер снова готова действовать. Фрау Меркель подняла голову, окинула взглядом присутствующих. Многие министры до сих пор пребывают в состоянии шока, а вот военные – молодцы. Лица хоть и угрюмые, но в глазах читается не овечья робость, а желание дать бой. Хорошо. Начну сперва с Гвидо, если что случится на фронте экстраординарное (хотя куда уж еще!), то ей немедленно сообщат. А прошлую сводку военных новостей она прочитала десять минут назад.

– Господин Вестервелле, связь с американцами восстановили?

Министр иностранных дел, суетливо открыв большую кожаную папку, начал доставать оттуда кипы листов.

– Госпожа Канцлер! Вы понимаете, попытки связаться с Вашингтоном предпринимаются постоянно. Но, увы, – Вестервелле беспомощно развел руки в стороны. – Совершенно безуспешно.

– С кем из иностранных государств вообще удалось на данный момент наладить связь?

– Вы понимаете, госпожа Канцлер, тут такие обстоятельства! Эксперты говорят, что…

– Я не понимаю, почему вы, герр Вестервелле, не можете ответить на простой вопрос? Вы, наверно, не отдаёте себе отчета, что произошло с Германией этим утром!

Заместитель вжал голову в плечи:

– Прошу прощения, госпожа Канцлер. Я просто не могу поверить…

Канцлер поднялась со стула, гневно ударила кулаком по столу:

– Мы все не можем поверить! Все! Верим мы или нет в происходящее, народу Германии это сейчас всё равно! Народ ждет от нас действий, решительных действий! Поэтому мы все, не исключая вас, господин Вестервелле, сейчас будем просто выполнять свой долг перед страной! Всем понятно?

По залу совещаний пронесся еле слышный вздох. Никто никогда не видел столь сильно разгневанную госпожу Канцлер. И поведение, а главное, манера речи настолько были непривычны, что у некоторых присутствующих на совещании от страха встали волосы дыбом.

Военные же явно встрепенулись. Меркель заметила, как два инспектора родов войск одобрительно переглянулись между собой.

Госпожа Канцлер внутренне усмехнулась. Многие министры, да и не только они, пребывают в состоянии полной растерянности. Собственно, сама Ангела еще утром металась по своему кабинету в правительственной резиденции, бешено пытаясь связаться с Вашингтоном. Получить указания, согласовать действия по пятой статье Устава НАТО. Но связи не было. В какой-то момент госпожа Канцлер даже расплакалась, заперевшись в личной комнате отдыха. Госпожа Меркель немного успокоилась лишь тогда, когда на стол канцлеру положили документ, который, согласно сто пятнадцатой статье Конституции Германии, наделял её полномочиями Главнокомандующего военного времени. Последующая за этим событием четко прописанная бюрократическая суета принесла небольшое успокоение.

Но как же сильно не хватало Канцлеру привычных инструкций из Вашингтона! А еще госпожу Канцлер до зубовного скрежета бесило то обстоятельство, что она оказалась фактически один на один с обрушившейся на Германию бедой. Все эти столь ранее словоохотливые партии и союзы с утра молчат, министры большей частью занимаются только тем, что вывозят свои семьи из Берлина. Министр иностранных дел Гвидо Вестервелле сегодня днем, прямо в присутствии Канцлера, неоднократно звонил своему мужу, спрашивал, как он устроился на новом месте. Впрочем, господина министра понять можно. Ведь его муж по-настоящему красивый мужчина…

Канцлер не собиралась, да и не могла в одиночку противостоять Вторжению. Час назад она приняла твердое решение: вместе с Правительством ответственность за принятие решений должны взять на себя и партии. А то, как защищать права зверей в зоопарках, так всякие Христианско-демократические союзы и прочие «Зеленые» находятся в самом центре внимания. Их лидеры не сходят с экранов телевизоров. Нет, она, Ангела, не допустит, что бы они взвалили тяжкий груз принятия решений исключительно на её плечи.

Канцлер после вспышки гнева опустилась в кресло. Она снова стала тем опытным политиком, умеющим умело лавировать между партиями и находить компромиссы с различными группами, зачастую имеющими крайне противоположные позиции.

Госпожа Меркель указала рукой на Гвидо:

– Продолжайте.

Почтенный заместитель несколько пришел в себя, снова вцепился в свои бумаги.

– Госпожа Канцлер! К сожалению, мы больше не можем связаться ни с одной страной на планете. Ученые выдвинули предположение, что связь полностью блокирует Барьер.

Меркель кивнула. Она уже ознакомилась ранее с этой информацией. Чёртов Барьер! Именно с него всё и началось. Одномоментно по всей границе страны, скрупулёзно соблюдая даже двенадцатимильную морскую зону, возникла белая энергетическая стена, непроницаемая для твердых тел, но свободно пропускающая жидкости и газы. Невозможно! Это противоречит законам природы! Именно так, причем в один голос, утверждают наши учёные мужи. Канцлер снова усмехнулась. Как это на них похоже! Вся Германия оказалась скованной Барьером, вот он, рукой дотронься и пощупай, а они: «Это невозможно!» Вообще практически на всё, что случилось сегодня, все эксперты, аналитики и прочие бездельники отвечают одинаково: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда». Впрочем, министр образования и исследований обещала сейчас совместно с военными предоставить отличный от остальных доклад. Что-то Аннетте успела накопать. Посмотрим, посмотрим.

Пока фрау Меркель предавалась размышлениям, министр иностранных дел продолжал доклад:

– …так что связи с внешним миром мы не имеем. Связь же по стране пусть и с некоторыми нарушениями, но функционирует. Также полностью отсутствует контакт со спутниками. Из-за этого серьёзно нарушено телевизионное вещание. Но возможность трансляции на страну у нас имеется.

Канцлер взмахом руки прервала заместителя:

– С этим понятно. Сейчас выслушаем доклад военных, после них выступает госпожа Шаван.

Из-за стола встали инспектора сухопутных войск и военно-воздушных сил, подошли к огромной карте Германии, висящей на стене. Пехотный генерал-инспектор Ренке, вооружившись световой указкой, начал докладывать напряженным голосом:

– Положение на данный момент следующее: противник внезапным ударом уничтожил авиабазу в Рамштайне, где располагалась штаб-квартира ВВС США в Европе. На данном объекте находились двести пятнадцать ядерных боеприпасов различных типов. За несколько минут до атаки все ядерные объекты на территории авиабазы были накрыты силовыми куполами. Предположительно купола имеют такую же природу, как и Барьер. В настоящее время радиоактивного заражения не отмечается по всей территории страны.

Канцлер заметила, что это известие весьма приободрило большинство министров. Это хорошо. Сейчас мы их еще больше приободрим. Меркель обратилась ко второму инспектору.

– Господин Бихель, доложите, чем сейчас занимаются наши военно-воздушные силы?

Генерал-инспектор ВВС с готовностью отрапортовал:

– Все четыре авиадивизии прикрывают заданные районы. Берлин прикрывает первая авиадивизия. Сейчас они прямо над нами, – Бихель без излишних политессов ткнул в потолок пальцем.

Как и предполагала канцлер, министры восприняли это сообщение на ура.

А Гвидо Вестервелле даже откинулся на спинку кресла и облегченно начал обмахивать лицо рукой. Меркель обвела взглядом министров, всем своим видом показывая, что именно она обеспечила безопасность собравшимся.

– Понятно. Герр Бихель, продолжайте.

– После уничтожения Рамштайна противник попытался прорваться к столице силами до десяти воздушных судов, но был полностью уничтожен частями противовоздушной обороны сухопутных войск и ВВС. Обломки вражеских самолетов уже изучают наши специалисты.

– И какие результаты?

– Пока никаких, госпожа Канцлер.

– Хорошо. Теперь вернемся на сухопутный фронт.

Ангела про себя отметила, как удачно, к месту, она ввернула военный термин.

Генерал-испектор Ренке снова заелозил указкой по карте.

– Противник создал стратегический плацдарм шириной по фронту триста шестьдесят восемь километров и глубиной от двадцати до пятидесяти километров.

Если темп наступления противника сохранится на этом же уровне, то в Берлине он окажется примерно через четырнадцать дней. В настоящий момент нами предпринимаются все меры по стабилизации линии фронта…

Канцлер медленно поднялась с кресла, подошла к генерал-инспектору.

– Герр Ренке, я уверена, что вы, как, впрочем, и я, читали мемуары генералов Рейха. И прекрасно отдаете отчет, чем закончилась в прошлый раз эта ваша «стабилизация». Я не хочу, не желаю выслушивать ваши обтекаемые доклады. Мне необходимо знать реальное положение вещей. Вы меня поняли?

Генерал-инспектор вытянулся по стойке «смирно»:

– Приказ понятен, госпожа Главнокомандующая.