Она переворачивает меня к себе спиной, сама обнимает и прижимается сзади. Её волосы щекочут мне шею… Наверно, то, произошло, было мне действительно нужно, потому что глаза начинают слипаться.

Открываю глаза. В школу я, конечно, проспал. Почему-то беспокойства и сожаления нет. Будь что будет!

Рядом пусто. Ищу трусы. Нашёл. Надеваю и выхожу на кухню.

Маша что-то делает около плиты.

– Привет! Извини, я не стала тебя будить. Хотела, чтоб ты выспался. Ничего?

– Нормально. Спасибо. Я сейчас умоюсь и пойду.

– Сначала поешь. Не спеши. Успеешь ещё от своей мамашки огрести.

– Да мне в школу надо…

– Туда тем более успеешь. Иди помойся пока.

Всё это говорится с такой добротой!..

Уже одетый, стою у двери. Маша застёгивает на мне куртку, потом долго смотрит в глаза, потом притягивает к себе.

– Поцелуй меня… на прощание.

Долго целуемся…

– Митя… Ты не забывай меня. Хорошо?

– Не забуду. Может… ещё увидимся? – бормочу я.

– Смеёшься?

Отрицательно мотаю головой.

– Вряд ли это получится… – вздыхает она. – Хотя я бы не возражала… Хороший ты, Митя. Может, я тоже тебе бы рассказала…

Сама меня целует и отталкивает.

– Ну, иди… Пока!

– Ты где был? – едва увидев меня в школе, спрашивает Пашка.

Быстро в общих чертах ему всё рассказываю. Правда, про Машу не говорю.

– Дурак ты, Димка! Пришёл бы к нам! У нас бы и переночевал. А ты попёрся на вокзал.

– Понимаешь, Павлуха… Стыдно мне… Чего я мои проблемы на вас вешать буду! Мало вам своих?

– Вот я и говорю, что ты – дурак! Ты меня не больно спрашивал, когда в свою куртку запихивал.

– Да ладно! Я уже про это и забыл.

– А я – нет! Короче, если ещё что-то такое будет, чтоб шёл к нам. Я предков предупрежу.

– Не надо…

– Надо! Что мы, не люди? Не тупи.

– Ладно… Уговорил.

Вот и Пашка тоже заботится. Наверно, если так посмотреть, то вокруг есть много хороших людей. А я как зациклился на своей мамаше! Но ведь она мне все-таки мать… Может, она просто слишком строгая?

– Где ты всю ночь шлялся? – набрасывается на меня мать, едва придя с работы.

– Ты же меня сама домой не пустила, – мне почти смешно: неужели она всё-таки думала, что я буду ночевать под дверью?

– Я тебя спрашиваю – где ты всю ночь был?

Мать снова себя заводит. Я это прямо чувствую.

– Если хочешь, я могу пойти туда ночевать снова, – откровенно блефую я.

– Скотина! Он ещё и угрожает! – мать замахивается, но сегодня я не намерен подставлять ей свою рожу. Ловлю её руку и слегка сжимаю, не давая нанести удар. Мать явно в шоке. – Да как ты смеешь!

Она пытается ударить меня второй рукой, но я снова не позволяю. Так и стоим в прихожей.

– Значит так, мама, – начинаю я, сдерживая зашедшееся от волнения дыхание и продолжая держать её руки, – мне надоели твои сцены. Я заканчиваю десятый класс и от тебя уезжаю. Поняла?

Только сказав это, я отпускаю её руки и прохожу в свою комнату. Видимо, мать настолько опешила от моего заявления, что даже не попыталась помешать. Дверь почти сразу распахивается. Мать стоит на пороге. Господи, какие у неё глаза! Похоже, в этот момент она меня просто ненавидит.

– К папочке своему собрался? Скатертью дорога! Только денег от меня ты не получишь! Ясно тебе?

– Яснее не бывает. Обойдусь.

Дверь с треском захлопывается.

Ложусь спать. Правда, сна нет ни в одном глазу. Мысли всякие-разные.

Не понимаю. Ну зачем держать около себя нелюбимого сына? Ну зачем я ей нужен? Показать, что у неё и здесь всё в полном порядке? Может, ей нужно показать, что она, выбиваясь из сил, тянет на себе взрослого лоботряса? Или – если мнение окружающих приказывает делать добро, то его надо делать, даже стиснув зубы от нежелания?

А вот Маша мне помогла просто так. Маша… Как мне с ней было хорошо! Во всём. Даже если бы у нас в постели ничего не было, то я всё равно был бы ей благодарен за всё. Маша… Конечно, я для неё – пацан ещё. Но как она со мной…

Секс мне знаком достаточно давно. С одноклассницами и начинал, и продолжал… Сейчас даже странно слышать от старших о том, как лет десять, двадцать назад ранний секс был чем-то сверхъестественным. Теперь такими делами уже занимаются совсем маленькие, благо даже такая литература с иллюстрациями вполне доступна. А в нашем южном городе – это вообще повально! Тем более что летом, в период отпусков, такого насмотришься, таких примеров! Никакой познавательной литературы не надо.

А наша сексуальная жизнь с Анжелкой, моей теперешней подругой, началась с одного мероприятия в нашей классной компании и в не очень трезвом состоянии. Помню, мать уехала в командировку в Краснодар аж на целую неделю, и я пригласил народ к себе оттянуться. Во время этой вечеринки у меня в квартире всё и произошло. Сначала переглядывались, после на кухне целовались, а потом просто ушли от всех из гостиной в мою комнату, а когда через полчаса вернулись, я заметил на лицах моих гостей понимающие ухмылки. Помню, как Верка, с которой у меня уже всё произошло гораздо раньше, кидала на меня яростные взгляды. Мне и тогда было, да и сейчас на это наплевать. Никогда не стремился скрыть свои привязанности.

Но всё-таки все мои прежние опыты были, по сути, физическими упражнениями. А с Машей… Какая она… хорошая. Жаль, что я ещё такой молодой. И жаль, что ей приходится так зарабатывать. Ведь проститутками без нужды не становятся. Она и сама сказала, что исповеди не будет, значит, всё-таки что-то её заставило пойти на вокзал.

М-да… Везде всё зависит от денег. Да и мне они сейчас будут нужны. Ничего! Заработаю. Пока не знаю как, но заработаю. У меня в запасе ещё целых три месяца.

* * *

Решил попробовать заработать при помощи своей силы. Парень я здоровый, могу что-нибудь таскать. Обошел несколько разнокалиберных ларьков. Но пока результат нулевой. Везде отказ.

В школе обсуждаю это с Пашкой.

– А может быть, твой клёвый прикид всех смущает? – высказывает он своё соображение. – Уж больно ты не похож на неимущего. Может, все думают, что ты какой-нибудь засланный.

– Может быть… А где ж я другую одежду возьму? Тут же что-то старое и рваное нужно.

– Слушай, Димка! А давай я у себя посмотрю? У меня точно найдётся. Может, даже и обгорелое после пожара. Сгодится?

– Конечно, сгодится! Давай! Только как я это всё домой принесу?

– А ты и не носи. Придёшь к нам, переоденешься, и на работу. Потом опять переоденешься.

– Ну а твои что скажут?

– Мои поймут. Они, ты извини, в курсе.

Отлично! Теперь дело за немногим – найти хозяина, который дал бы мне работу. Ладно, с этим разберусь как-нибудь.

Что-то так захотелось Машу увидеть. Просто увидеть и поговорить. Она так тогда слушала! Мне кажется, что она тоже меня понимает. Да и вообще, она такая… После неё прежние подружки мне стали совсем неинтересны. Может, я влюбился?

Стою около дома, в котором Маша снимает квартиру. Номер квартиры я помню, но идти туда боюсь. Вдруг она в этот момент с клиентом?

Ну слава богу! Маша появляется из-за угла одна и идёт прямо ко мне. Кажется, я краснею…

– Здравствуй… Маша.

– Здравствуй! Ты чего тут? – она запросто, даже ласково, улыбается.

– Да вот… Захотел тебя увидеть… – и понимая, что это звучит ханжески, ведь человек может подумать, что я пришёл за другим, поправляюсь: – Просто увидеть… И поговорить!

– Митя… – Маша явно смущена. И вдруг: – Пошли!

На кухне пьём кофе.

– Ну, как тебя твоя мамашка встретила?

Подробно рассказываю про скандал. Маша сидит, подперев голову рукой, и так грустно смотрит на меня. Это даже вдохновляет. Начинаю рассказывать, как искал работу, как не нашёл, как с Пашкой договорился.

– Хороший у тебя друг, – вздыхает она. – Повезло…

– Да. Пашка – классный парень.

– Слушай, Митя, а если я у нас на вокзале поговорю? Есть у меня знакомый, такой старый армянин из местных. У него несколько ларьков. Вдруг тебя возьмёт? Только ты приходи не в таком виде, как сейчас, а как с Пашкой своим договорился. Может, получится?

– Ой… Маш… Я же не грузить тебя своими проблемами пришёл, – бормочу, оттого что мне действительно неудобно. – Я же просто поговорить… Ты меня так здорово понимаешь!

– А чего бы мне тебя не понять, – усмехается она. – Я же в шлюхи тоже не от хорошей жизни подалась… – замолкает и снова, как тогда, грустно смотрит на меня.

– Что так смотришь?

– Про тебя вот думаю. Ты – симпатичный и неглупый парень. Только ещё очень молодой… Думаешь, я не вспоминаю?

Кажется, я опять краснею.

– Понимаешь… Мои клиенты – это грязь и, как раньше говорили, срам. А с тобой у меня всё было, будто в первый раз… Ладно! Чего об этом говорить! И почему в нашей жизни всё идет через… Эх-х…

Сам не знаю, что со мной происходит. Встаю, подхожу к ней и сажусь рядом на корточки и беру её за руку.

– Маш… Маша… Всё ещё будет хорошо! Наверно, надо просто потерпеть немного…

Видимо, то, что говорю, звучит наивно, ведь я вижу её грустную улыбку.

– Хороший ты, Митя… – она тянет меня к себе и целует.

От этого у меня голова идёт кругом. Ну не испытывал ещё такого с моими теми… Они все были и есть сопливые девчонки.

– Митя, – вдруг шепчет мне Маша на ухо, – а ты шлюху совсем не хочешь?

– Хочу… – признаюсь я. – Только не… шлюху. Тебя…

– Идём… Идём, Митенька…

…Прощаясь, на пороге, снова долго целуемся.

– Ну иди… – как и в тот раз, она слегка отталкивает меня. – Встретимся, как мы договорились.

* * *

– Так, Дима. Пиво ставь вот сюда. А этот ящик – вон под ту полку.

Сурен Арменакович уже в солидном возрасте, иначе мог бы сам разгружать свою «Газель» и тогда я ему был бы не нужен. Живёт он здесь практически всю жизнь и поэтому по-русски говорит достаточно чисто. Мужик он неплохой, а главное – не жмотистый. Теперь, благодаря Машиной протекции, я каждый вечер объезжаю с ним его три ларька. Так что со своим самбо пришлось завязать. Жаль, конечно! Всё-таки почти семь лет занятий, кандидат в мастера, надежды тренера… Но вообще, видимо, пришло время заканчивать детские игры и начинать взрослую жизнь. Мне ведь меньше чем через две недели исполнится семнадцать.

Хозяин расплачивается со мной ежедневно, и теперь у меня есть пусть небольшие, но свои заработанные деньги. Домой их носить я, зная свою мамашу, не рискую. Оставляю весь заработок у Пашки. Свой паспорт тоже на всякий случай ему отнёс. Его родители в курсе нашей тайны. Одобряют.

– На, Дима. Держи! Сегодня ты очень хорошо поработал.

Прячу деньги в карман. Действительно, устал я сегодня.

– Спасибо, Сурен Арменакович! Спасибо…

– Это Мане спасибо. Хорошего работника мне нашла. И вообще называй меня дядя Сурен. Маня тоже хорошая девочка. Жаль, что ей приходится так зарабатывать. Да, Дима… Вот как бывает! Ты, наверно, не знаешь… Младшего брата она растит. Они из Грозного во время войны убежали. Мать их там погибла. Случайно попала… А они потом там всё бросили и убежали.

– А сколько лет брату?

– Тогда было двенадцать. Маня его у тётки под Краснодаром оставила, а сама сюда на заработки… Она хотела медсестрой на курорте. А тут вот… Кому сейчас её диплом нужен? А курортники приезжают, так они сейчас не лечиться хотят… Вот она деньги тётке на брата и посылает, – хозяин вздыхает.

– Дядя Сурен, а как вы с Машей познакомились?

– Так она, как сюда приехала, сиделкой ко мне устроилась. С моим внуком знаешь как носилась, когда он болел. Невестка, наверно, меньше о нём заботилась, чем она. Ну а потом… Люди-то сюда не болеть – развлекаться приезжают…

Вот всё и стало на свои места. Так мне становится жалко Машу! После рассказанного хозяином даже душа не на месте. По сравнению с её проблемами мои – вообще просто картонные.

– Дима, с Маней беда случилась, – сообщает дядя Сурен, едва я прихожу на работу. – Порезали её вчера ночью.

– Как порезали?

– Ну, с одним мужиком она не захотела идти – пьяный сильно был, так он нож вытащил… Менты его повязали, а Маня сейчас во второй больнице.

– Как её там найти? – напряжённо спрашиваю я.

– Не бойся, одну не оставим. Вот сейчас машину разгрузим и вместе поедем, – ворчит хозяин.

В больничной палате сидим у Машиной кровати. Одной рукой она держит мою руку, а другой – руку Сурена Арменаковича. В её глазах стоят слёзы.

– Ну как ты, девочка моя? – спрашивает дядя Сурен.

– Ничего… Говорят, жить буду.

– Я с доктором говорил… – как бы про себя бурчит он. – Ты, Маня, не волнуйся. Поможем. Верно, Дима?

– Конечно! Маш, я к тебе каждый день приходить буду!

Дядя Сурен почему-то усмехается. Может, я пока ещё чего-то не понимаю?

– Вот что, Дима. Вот тебе… Тут доктор написал, что нужно купить. Вот деньги. Давай – бегом в аптеку.

Пока бегу в аптеку, пытаюсь понять. Ведь вроде больница, а лекарства приходится покупать. Это вообще как?

Едем из больницы. Молчим. Смотрю на хозяина. Он сосредоточен и угрюм.

– Дядя Сурен, а что врач сказал?

– Жить будет, а родить уже вряд ли сможет. А женщина должна рожать! В этом её счастье, – и опять замолкает.

Захожу к Маше в палату. Сегодня я один. Только сейчас замечаю, что тут всё не убрано, да и вообще грязно. Даже бельё на её кровати странное, будто жёваное, и просто несвежее. В прошлый раз от волнения я этого не заметил.

– Привет…

Подхожу к ней, наклоняюсь и целую.

– Митя… Спасибо тебе… – она слабо улыбается.

– Ну как ты сегодня?

– Да уже лучше. Садись. Спасибо вам с дядей Суреном. Уколы помогают. Говорят, скоро выпишут. Придётся поправляться дома.

– А я к тебе буду приходить и всё приносить.

– Митя…

Вижу, что больше она ничего сказать не может. Только молча смотрит на меня. Я тоже молча смотрю на неё.

– Митя… Мне, видимо, придётся уехать отсюда.

– Мне дядя Сурен всё рассказал.

– Давай поговорим об этом, когда я буду дома. Я ведь когда-то тебе сказала, что будет моя исповедь…

Мать почему-то оставила меня в покое. Мы почти совсем не разговариваем. Она только оставляет мне какую-то еду. Вообще-то и раньше особых разносолов не было, а сейчас сам варю себе сосиски да пельмени. Ничего, хватает.

После школы бегу работать, а потом – к Маше. Она уже дома, правда, почти не встаёт, только до туалета и обратно. Когда надо, бегаю в магазин и аптеку. Стараюсь даже что-то приготовить и всё приношу ей в постель. А она иногда плачет. Тогда я сажусь рядом, обнимаю её и глажу по голове. Вот как сейчас…

– Знаешь, Митя… Это так хорошо, что мы с тобой встретились, – тихо говорит Маша. – Ты для меня стал, как… солнышко. Спасибо тебе.

– Да ладно… Не за что, – бурчу я и чмокаю её в лоб. – Ты, главное, поправляйся скорее.

– Надо… – вздыхает она. – Надо ещё денег где-то взять на дорогу. Я ведь всё отправила тётке для Егора. Себе оставила только за квартиру отдать. Могла бы у дяди Сурена попросить, но он и так уже мне на лекарства потратился.

– Маш… С деньгами разберемся. У меня теперь есть.

– Митенька, они ведь тебе самому нужны. Надо что-то другое… Я, может, ещё смогу пару раз… когда поправлюсь. Всё равно с кем. Лишь бы заплатили.

Как она это говорит! Кажется, я теперь понял, что значит говорить горько.

– Нет! – сам удивляюсь своей резкости. – У меня тебе на дорогу наберётся. Хватит тебе…

– Митенька… – притягивает меня к себе и целует. – Я за тебя молиться буду. Правда! Когда в Грозном было совсем страшно, я всегда молилась.

– Маш, а как ты оттуда выбралась?

– Это было какое-то чудо. Однажды во время обстрела я схватила брата и ещё одного мальчишку-чеченца и потащила их в подвал. А снаряд, уж не знаю чей, как раз в наш дом угодил. Тогда было непонятно, с какой стороны обстреливают. Нас завалило. Не так чтобы сильно, но если бы я на мальчишках не лежала, то не знаю, что бы с ними было. Через сутки как-то откопалась. Рук не жалела. Выползли мы, а вокруг чечены. Повели нас куда-то… Страшно! А мальчишка-чеченец исчез. Потом уже у них, в каком-то доме, подходит к нам с братом один чечен. Бородатый, страшный… А мальчишка-чеченец рядом с ним, ему на меня показывает и что-то говорит по-своему. Их языку, живя в Грозном, я ведь так и не выучилась. Чечен подходит, называет меня сестрой и говорит, что я спасла его племянника. Благодарит… А потом тащит за собой, сажает в какую-то машину-развалюху, и мы едем. В общем, привёз нас почти на границу Чечни, высадил и говорит: «Беги отсюда, сестра. Спаси тебя Аллах!» Махнул рукой, в какую сторону идти, и мы пошли. Вот так…

– Маша, а зачем ты сюда приехала? Разве там, где живёт твоя тётя, нельзя было работать?

– Егорку поднимать надо. Кроме меня, у него нет никого. Тётка, а вообще она даже не тётка, а дальняя родственница матери, согласилась, чтобы он у неё пожил, но только с деньгами. Им ведь там тоже не сладко – одним огородом живут. Вот я и решила поехать заработать. Понарассказывали, что тут можно и в санаторий устроиться, и ещё работу сиделкой брать. А вышло… Дурой я оказалась, Митя. А с тобой мне повезло. Что бы я сейчас делала без такой няньки? – она наконец улыбается и опять тянет меня к себе. – Я обязательно буду за тебя молиться!

Перед очередной поездкой с дядей Суреном захожу к Пашке переодеться.

– Павлуха, где там мои деньги? Хочу посмотреть, сколько там накопилось.

Вынимает и даёт тонкую пачку перетянутых резинкой купюр. Считаю.

– Я их заберу, – и прячу всю пачку в карман.

– Как? Ты что, уже ехать собрался?

– Да нет. Надо тут помочь одной…

– Димка! Ты снова помогаешь, а потом…

– Угу. Помогаю, только, понимаешь… – и вдруг неожиданно для себя рассказываю ему всё. Всё! Даже про отношения с Машей.

Пашка молча слушает, только головой иногда покачивает.

– Ну а сам-то ты как? Ты же после десятого к отцу собираешься?

– Конечно, собираюсь! Не волнуйся! Наверно, успею заработать. Я постараюсь!

– Слушай, а может и я с тобой? Вдвоем больше ведь получим. Ну чтоб ты точно набрал на дорогу.