Наряду с проблемой методов оценки воздействия текста, как говорилось выше, возникает и проблема выбора в тексте тех опорных элементов, которые должны «представлять» этот текст в нашем исследовании, то есть так называемых «ключевых слов». Эта проблема тесно связана с проблемой так называемого «анализа содержания», разрабатываемой в США. В последнее время ряд интересных работ в области «анализа содержания» текстов массовой коммуникации осуществлен в СССР. Наряду с исследованиями в этом направлении советские психолингвисты стремятся выработать более объективные методы выделения «ключевых слов» (Сахарный, Верхоланцева, 1970 и др.).

В советской психолингвистике, как и во всем мире, исследовалась зависимость восприятия и запоминания текстов от языковых особенностей этих текстов. Применительно к массовой коммуникации надо назвать американские работы по измерению «читабельности» текстов. К сожалению, эти работы носят ярко выраженный эмпирический характер, что значительно снижает их общую значимость и затрудняет возможность переноса их результатов на иной языковой материал. Кроме того, используемые в работах по «читабельности» критерии крайне субъективны. В СССР также ведутся работы в области «читабельности», хотя этот путь и не представляется советским исследователям наиболее перспективным (см., например, Мацковский, 1970 и др.). Более сложный, но и более надежный путь ведет через теоретический и экспериментальный анализ психологического воздействия отдельных характеристик текста. Подобных исследований накопилось сейчас очень много, и они нуждаются в систематизации и оценке достоверности полученных результатов. Наряду с этим многие характеристики текста, и в первую очередь «надлингвистические» – то есть прагматически ориентированные логико-композиционные и стилистические его особенности, нуждаются в дальнейшей разработке. В советской науке в последние годы уделялось много внимания именно этой проблематике, в то время как зарубежная, и в частности американская, психолингвистика уделяла (судя по публикациям) основное внимание характеристикам собственно лингвистическим. Назовем здесь работы Н.И. Жинкина, В.Д. Тункель, а из последних – Т.М. Дридзе (Дридзе, 1969). Нет пока сколько-нибудь общепринятой прагматической классификации текстов (ср. в этой связи: Дридзе, рукопись).

Специальный вопрос, много изучавшийся в СССР, – вопрос о психологической сущности речевых стереотипов. Он был поставлен еще в 20-х годах крупнейшим советским языковедом Л.П. Якубинским, собравшим и проанализировавшим с лингвистической точки зрения высказывания В.И. Ленина о так называемой «фразе» (Якубинский, 1926). Сейчас проблема стереотипа исследуется в СССР как в теоретическом плане (Артемов, 1970; Костомаров, 1971), так и в плане экспериментальном (Дридзе, 1969). Необходимо отметить, что в осмыслении этой проблемы есть существенное различие между американскими исследователями, как правило, опирающимися на «теорию стереотипизации» У. Липпмана, идеи «политической семантики» Г. Лассуэлла и аналогичные им концепции бихевиористского характера, и советскими исследователями, стоящими на совершенно иной общепсихологической и методологической платформе.

Другую сторону проблемы эффективности текстов массовой коммуникации образуют вопросы, связанные с факторами селективности в восприятии массовой коммуникации. Здесь, по-видимому, уместно указать на то, что мы пока не имеем достаточно обоснованной теории, которая описывала бы процессы восприятия речи на высших уровнях (или, как нередко выражаются, процессы «смыслового восприятия» речи). Важнейшие работы в области восприятия речи, принадлежащие группе Л.А. Чистович в СССР, группе Г. Фанта в Швеции, Хаскинской школе в США, ограничиваются пока низшими уровнями восприятия и если и касаются высших, то только гипотетически. Поэтому работа по исследованию восприятия массовой коммуникации, видимо, должна начинаться с исследования смыслового восприятия речи вообще. Подобные исследования сейчас ведутся в нашей стране (Зимняя, 1961).

Можно указать на несколько и более частных вопросов, связанных с селективностью и получивших в СССР довольно детальную разработку. Мы имеем в виду, во-первых, вопрос о так называемых «семиотических группах», то есть группах реципиентов МК, объединяемых по признаку одинакового уровня владения речевыми навыками и умениями, необходимыми для переработки информации, получаемой по каналам МК (Дридзе, 1969). Во-вторых, сюда относятся групповые и индивидуальные стратегии восприятия текстов, исследуемые, конечно, в первую очередь на материале чтения (Берман, 1970). Наконец, исследуются проблемы влияния на восприятие МК таких факторов, как интерес (Воловик, Невельский и др., 1970), установка (Гайдамак, 1970) и т. д.

Видимо, к проблематике массовой коммуникации тяготеет и более общая проблема, которую можно обозначить как структуру и обусловленность речевого действия в специфических условиях общения. Здесь интересы советских исследователей тесно смыкаются с интересами французских (Moscovici, Faucheux, 1966; Moscovici,1967). Но конкретные работы пока немногочисленны (Гайдамак, 1970; Леонтьев А.А., 1970). Надо указать, что работы в этой области интенсивно ведутся в социалистических странах Европы – в Румынии (Slama-Cazacu, 1964), Венгрии, Болгарии.

Насколько нам известно, только в двух странах мира – в СССР и в США – имеются попытки использования психолингвистических понятий и методов с целью оптимизации полевой лингвистической работы. И, пожалуй, только в СССР психолингвистика оказывается рабочим инструментом в диалектологии (Бородина, 1970; Кибрик, 1970; Сахарный, Орлова, 1969).

Наконец, сюда же следует отнести исследования в области психолингвистических проблем паралингвистики. Как в США и других странах, где паралингвистика развивалась в последние годы, так и в СССР она носит характер скорее семиотической, чем психологической области. Но сейчас она сделала заметный шаг в сторону психологизации (Маслыко, 1970). Такого рода уклон отчасти связан с активизацией межкультурных исследований, в свою очередь упирающихся в потребности практики обучения иностранному языку (см. ниже) и практики массовой коммуникации, обращенной к иноязыковой и инокультурной аудитории. Появляются и первые работы в области национальной специфики МК (Сорокин, 1970).

Применение психолингвистики в исследованиях по судебной психологии и криминалистике пока лишь начато. Здесь можно указать на несколько наиболее интересных практических задач, в свою очередь влияющих на разработку соответствующих теоретических вопросов. Это круг вопросов, связанных с опознанием человека по особенностям речи (Леонтьев А.А., 1970). Далее, это проблемы записи показаний; дело в том, что в ходе допроса сведения, сообщаемые следователю, испытывают всегда известную перекодировку, трансформируются (в плане речевых форм) так, чтобы отвечать стереотипным требованиям протокола. Кроме того, многое при допросе идет по неречевым, например паралингвистическим, каналам. Это и вызывает необходимость специальной разработки вопросов оптимизации записи показаний. Наконец, возникает интересная проблема влияния профессионального языка юристов на их профессиональную деятельность, в частности на организацию оперативного мышления следователя (Гранат, 1970).

Если рассматривать проблемы инженерной психологии, нуждающиеся в привлечении психолингвистических исследований, то их можно в совокупности охарактеризовать как проблемы значимости лингвистической структуры текста для оптимизации разного рода сообщений или команд в определенных условиях приема. Типичным в этом отношении является уже упомянутый выше цикл публикаций И.М. Лущихиной, где рассматриваются проблемы, связанные с оптимальной синтаксической формой команд, получаемых и передаваемых диспетчером аэропорта (Лущихина, 1968а; 1968б; Лямина, 1958). Такого рода исследования в СССР проводились как на уровне грамматических характеристик высказывания (Гинзбург, Пестова, Степанов, 1968; Кибрик, Ложкина, 1968), так и на уровне его семантических (Василевич, 1966; Вероятностное прогнозирование в речи, 1971; Фрумкина, 1971), а также звуко-буквенных особенностей (Гайда, Штерн, Михайлов, 1968; Вероятностное прогнозирование в речи, 1971; Фрумкина, Василевич, 1968; Фрумкина, Василевич, Мацковский, 1970).

Важную сферу применения прикладной психолингвистики составляет в СССР методика обучения иностранному языку (включая сюда и методику обучения русскому языку как иностранному). Интерес специалистов в этой области к исследованиям по теоретической и прикладной психолингвистике особенно возрос в последние годы. Проблемы обучения, с другой стороны, представляют интерес и как своего рода «опытное поле» для психологической и психолингвистической теории, где ее сильные и слабые места сразу же обнаруживаются. С этой точки зрения можно выделить группу исследований, осуществленных в Московском институте иностранных языков имени М. Тореза (Зимняя, 1961; 1967а; 1967б; Зимняя, Леонтьев, 1971; Носенко, 1969; 1970 и др.), а также публикации харьковской группы психолингвистов (Гохлернер, 1968; Гохлернер, Ейгер, 1968а; 1968б; Гохлернер, Невельский, Рапопорт, 1970 и др.). Общая черта всех этих и большинства других исследований (см. библиографии, печатающиеся, в частности, в: Вопросы порождения речи и обучения языку, 1967; Психология грамматики, 1968; Психологические и психолингвистические проблемы… 1969; Актуальные проблемы психологии речи… 1970), которые исходят из генеральных теоретических положений советской психологической науки, – четкая противопоставленность как бихевиористским тенденциям в теории обучения, так и некоторым идеям, идущим от теории порождающих грамматик. Обсуждение этих особенностей см.: Леонтьев А.Н., 1965.

Более конкретные работы можно сгруппировать вокруг трех основных проблем: а) проблема отбора и организации языкового материала для обучения, б) проблема оптимальной презентации учебного материала и обоснования используемых при этом методов и приемов и в) проблема контроля. Первой и третьей из них были посвящены специальные конференции, проведенные Научно-методическим центром русского языка соответственно в 1967 и 1969 гг. Кроме того, имеется ряд самостоятельных публикаций. Несколько менее разработаны в этом плане вопросы собственно методики обучения. Имеющиеся работы на эту тему (относящиеся в основном к последним годам), за весьма немногими исключениями, написаны без учета проблематики, разрабатываемой психолингвистикой.

Особый интерес представляют два частных вопроса, решение которых необходимо для оптимизации обучения языку. Это вопрос об оперативных единицах усвоения (Гохлернер, 1968; Зарубина, 1968) и о психолингвистических основах билингвизма и сопоставления языков для целей обучения (Верещагин, 1969; Зимняя, Леонтьев, 1971). Различным психологическим и психолингвистическим проблемам обучения посвящена серия сборников, выпускаемая Научно-методическим центром русского языка (Вопросы порождения речи и обучения языку, 1967; Психология грамматики, 1968; Психологические и психолингвистические проблемы… 1969).

Если работы по «психолингвистике обучения» весьма многочисленны и разнообразны, то этого никак нельзя сказать о психолингвистических исследованиях детской речи. Сам подход с этой точки зрения чужд большей части работ по детской речи, хотя среди них есть поистине классические – вроде знаменитой книги А.Н. Гвоздева, широко известной и за рубежом (Гвоздев, 1961).

В чем специфика психолингвистического подхода к детской речи? Наиболее распространенная ее трактовка сводится к установлению последовательности появления в высказываниях детей тех или иных единиц и конструкций и к количественным подсчетам относительной частотности разных классов слов в разных возрастах. Чрезвычайно редки, однако, работы, где развитие речевой способности ребенка понимается как последовательное построение многоуровневой порождающей системы, формирование и перестройка отдельных звеньев которой, доступные эксперименту, тем не менее совершенно не обязательно выражаются во внешних, поддающихся простой регистрации формах. К числу этих редких работ относятся, в частности, публикации Ф.А. Сохина (Сохин, 1959), Г.М. Ляминой (Лямина, 1958) и др. Попытка систематического анализа развития детской речи в указанном плане дана в нашей книге (Леонтьев А.А., 1969б).

В последнее время за рубежом, особенно в США, резко возросло количество работ по детской речи, в основу которых положена теория порождающих грамматик. В советской психолингвистике эта линия исследования не получила систематической разработки, так как она противоречит традиционным для советской науки общепсихологическим позициям.

Важной прикладной проблемой, связанной с изучением детской речи, является развитие осознания ребенком своей речи на разных уровнях. Об этом в СССР наряду с более ранними публикациями (например, Карпова, 1967; Лурия, 1968; Оппель, 1946; Орфинская, 1946), имеются и более поздние исследования (Журова, 1963; Жарова, Эльконин, 1963; Изотова, 1970). Исследования этого типа исключительно важны в связи с подготовкой ребенка к школе и в связи с проблемами начального обучения, в частности обучения грамоте. Сейчас психолингвистические работы по развитию осознания речи заметно интенсифицируются.

Что касается психолингвистических проблем, связанных с разного рода речевыми патологиями, то они едва ли не первыми получили у нас в стране практическую разработку. Мы имеем в виду прежде всего работы по афазиологии. Число их сейчас огромно, назовем лишь три из них, опубликованные в специализированных лингвистических или психолингвистических изданиях: Лурия, Цветкова, 1968; Лущихина, 1955; Рябова, 1967. Почти все работы этого плана принадлежат нейропсихологам школы А.Р. Лурия. Думается, что та бесспорно лидирующая роль, которую играет эта школа в мировой афазиологии, в значительной мере связана с профессиональной психолингвистической ориентацией ее членов, открывающей психологам школы Лурия ранее неиспользованные возможности теоретического осмысления явлений афазии, и соответственно – новые пути восстановительного обучения.

Гораздо менее многочисленны, но весьма обоснованны исследования по различным видам речевых нарушений, особенно по нарушениям вероятностных процессов в шизофрении (Вероятностное прогнозирование в речи, 1971; Добрович, Фрумкина, 1970; Соложенкин, 1966). Наконец, особую ветвь составляют работы, где анализируются психолингвистические показатели различного рода патологических состояний.

Значительное место в советской литературе по патологии речи занимает проблема речевых особенностей в условиях сенсорных дефектов (слепота, глухота). Среди собственно психологических работ здесь имеются и бесспорно психолингвистические, например известная статья Н.Г. Морозовой (Морозова, 1946).

К сожалению, целый ряд возможностей исследования до сих пор не реализован в советской дефектологии и патопсихологии. Укажем на две из таких возможностей. Это анализ речи олигофренов и психолингвистические аспекты речи при различных острых психотических явлениях (маниакально-депрессивный психоз и др.). Последняя проблема представляет интерес и с точки зрения задач судебно-психиатрической экспертизы.

Выше мы констатировали, что в Советском Союзе психолингвистическая теория, направляемая потребностями практики в разных областях, частично очерченных нами здесь, переживает период интенсивного развития. Попытаемся в заключение показать, в каком именно направлении она движется.