Глава 3

Дед с отцом молча ждали, пока я собой налюбуюсь.

– Тёма, может, тебе лучше на кровать? – с тревогой ласково спросила мама.

На кровать я точно не хотел. Пусть не совсем понятно, что такое «я»… будем считать, что это то во мне, что точно не хочет на кровать. А то, что отражается в зеркале, пусть лучше не скулит! Хотя какая разница…

Я опустил взгляд себе под ноги и напрягся, дав таким образом знать папке и деду, что собираюсь продолжить путь. Сделал шажок-другой, шагнул решительней и остановился. Поднял лицо, оценил дистанцию до цели, спинки кровати.

– Отпустите, – попросил я глухо.

Отец и дед без комментариев убрали руки с моих плеч. Конечно, они были готовы меня подхватить, но я запретил себе думать о них. Стоял сам и не падал. Глубоко дышал, успокаиваясь, набираясь решимости. И в какой-то момент обозлился – ну, что я тут из себя корчу? Вот ведь подвиг – пройти какие-то метры! Смешно и стыдно. И просто шагнул вперёд.

Доковылял до финиша и схватился за спинку кровати, сурово сопя носом. Хватать воздух ртом после нескольких шагов в моём возрасте стыдно. И вовсе у меня не от боли кружится голова, просто тошнит слегка – отвык же от вертикального положения.

Подошла мама, промокнула мне лоб салфеткой. Я нарочито не обратил на это внимания и, держась за кровать, потопал дальше. Ну, не мог мой поход закончиться у спинки! Там просто не залезть на кровать, а прилечь мне всё-таки требовалось.

Отец поставил у кровати стул и сказал:

– Попробуй подняться сам.

Я сразу решил, что обязательно залезу. Поставил на стул правое колено. Грудью упал на кровать и закинул левую ногу. Потом просто перевернулся на спину и наискось оказался на кровати. Опершись локтями, ногами выровнялся и подтянулся на подушку. От боли изображение смазалось, я держался на грани обморока, но без экзоскелета я вообще не смог бы это сделать.

– Молодец, – ровным тоном одобрил дед.

Мама хотела снимать с меня экзо, но я запротестовал. Дескать, мне нужно к нему привыкать, и он мне совсем не мешает лежать. Дед меня поддержал и заявил, что он в целом нами всеми доволен, даже папой недоволен гораздо меньше обычного, и сейчас ему, то есть деду, нужно возвращаться к своим важным делам.

Дед с мамой направились к дверям, а папа чуть задержался и вполголоса проговорил, ни к кому не обращаясь:

– Туалет в коридоре направо, первая дверь.

Я лежал с закрытыми глазами, словно сразу уснул. Все ушли, а я лежал и думал, ну, с чего папка взял, что мне прям очень интересно, где тут туалет! Допустим, действительно интересно… но на мне ж не написано! Меня так просто просчитать? Ну… вообще-то, я и взаправду подросток. Собственно, прямо засранцем не назвали, а остальное предположения.

Главное, что папка в меня верит! Вот и мне не надо сомневаться. Я перевернулся на живот и принялся разворачиваться поперёк койки. Спустил с кровати правую ногу, нащупал пол и добавил к ней левую. Опираясь руками, выпрямился. Постоял, пережидая резкую боль в спине, и сообразил вдруг, что теперь меня ловить некому. Упаду, придётся ползти – а если увидит мама?

С опорой на спинку стула, поковылял к стенке. Толкать стул не получалось, зараза норовил опрокинуться, а переставлять было просто больно. Дошёл до стенки, дальше пошёл легче. Смешная штука – стенка мне почти ничем не помогала. Только, если упаду, будет проще подняться. Но уже это соображение придавало уверенности.

Я без приключений добрался до туалета и снова оказался в дурацком положении. Поверх трусов ведь робо-трусы экзоскелета! Разобрался в рычажках, немного ослабил и смог сдвинуть тряпичные трусы.

С этим точно нужно что-то думать. Ладно, сейчас справился, а если на улице? Я не сомневался, что скоро выйду из дому. Как-то натягивать штаны поверх экзо? Мне бы больше подошла юбка, но у нас тут, к сожалению, не Шотландия. А ботинки? Наверное, тоже нужны просто на два-три размера больше.

Впрочем, что толку ломать голову – об этом нужно говорить с отцом. Сделав дела, я поправил трусы, подтянул захваты экзо и вполне собой довольный отправился обратно. В принципе миссия выполнена, осталось красиво вернуться.

* * *

Без приключений доковылял по стеночке до стула, потом со стулом до койки. Залез, улёгся, перетерпел боль и слабость с тошнотой. И продолжил игру на том самом месте, где меня прервали.

Вдохновенно избивал злодеев – ну, реально в тот раз накатило вдохновение – и предвкушал момент, когда мама придёт меня проверять. Значит, придёт она, спросит, как я себя чувствую, и станет пихать под меня судно. А я небрежно скажу, что не хочу. Уже.

Вот поиграл немного, и пришла мама. Спросила, как я себя чувствую. Я сказал, что хорошо, а она взяла судно… и просто с ним ушла. Не, она вообще выносила этот сосуд скорби, но сейчас-то она унесла его пустое! Молча!

Я завис, глядя ей вслед. Это что же получается? Она знает, что я сумел сходить? А может, даже видела? Ну, ёлки-палки! Где были мои мозги! Уникальный девайс у меня на голове, на стенке здоровенная плазма, сам лежу в дорогущем экзоскелете и рассуждаю, а нет ли здесь видеоконтроля!

И как вовремя я об этом задумался! Я покраснел от своих мыслей… нелегко всё-таки быть подростком. Хотя подросток я только с виду, глупостями не занимался. Вот и дальше нужно быстрей взрослеть и расти.

Приняв это стратегическое решение за основу, я успокоился, и текущие жизненные обстоятельства перестали вызывать слишком сильные эмоции. Я поставил себе главную на данный момент задачу привыкнуть к экзоскелету, сжиться с ним.

Лежать в нём оказалось не очень удобно, не для лежания его придумали. Я задал максимальный подъём спинки кровати. Полусидя стало удобнее, но экран зараза уехал на самый верх области обзора. Пришлось задирать голову, что в моём случае хуже трубок под спиной.

Поразмыслив, я сполз с кровати и перетащил стул к противоположной стенке. Так играть стало намного лучше, но вскоре игра остановилась, и на экране появилось напоминание, что пришло время тянуться на рамке.

Я опять полез на кровать, хотя физических упражнений и так, вроде бы, хватало. Но это решать доктору, а мне думать не нужно, только выполнять его рекомендации. Упражнения выполнялись неожиданно легко, с экзо спина болела меньше. Но ведь я всегда тянулся, пока мог пересиливать боль…

В этот раз первыми отвалились руки. Я расслабленно вытянулся, прикрыв глаза. Мышцы ныли и горели. Я подумал, что вот сейчас мне бы не помешал массаж. И что вы думаете? В комнату вошла мама с лысым дядькой массажистом. Может, я умею мысленно управлять вселенной? Гм. Не привлекая внимания санитаров.

Мама ловко сняла с меня экзоскелет, и дядька взял меня в оборот. После всех эпических свершений просто не скулить уже казалось мало, я приказал себе вдобавок не морщиться. Как там получится со всей вселенной, пока неясно, но какой-то её частью, то есть самим собой, учиться управлять попросту необходимо.

Держать «покер-фэйс» пришлось лишь поначалу, сдерживать довольную улыбку я счёл лишним, а под конец и вовсе уснул. Где-то через час разбудила мама. С ней пришли оба моих доктора. Как я понял из разговора, она их вызвала для консультации по поводу моего экзоскелета.

Пожилой, в очках и с бородкой, посмотрел мне в глаза, постучал молоточком по локтевому сгибу и по коленке. Задумчиво покивал и сказал, что с ушибом головного мозга, вообще-то, вставать на ноги не запрещается, он только не рекомендует вставать на голову и исполнять другую акробатику, которая может привести к повторным травмам.

А моложавый, без очков и бороды, заявил, что такие аппараты минздравом ещё не одобрены, и он рекомендовать его не может. Более того, он снимает с себя всю ответственность, если я буду использовать экзо, однако, если ему позволят, с удовольствием понаблюдает меня дальше.

Мама позволила, и доктора выразили желание посмотреть на меня в экзоскелете. Мама принялась меня одевать, а врачи помогали. Наконец, аппарат собрали, я сам слез с кровати и встал.

Моложавый доктор предложил сделать несколько шагов вперёд. Потом вбок и самое трудное – назад. Я сумел не упасть, сохраняя покер-фэйс. И моложавый врач серьёзно меня озадачил – спросил, сгибаются элементы на спине или они жёсткие.

Мне аж самому стало очень интересно, и я тут же попробовал немного наклониться вперёд. Получилось! Трубки на спине сгибались. И не так уж это больно, если потихоньку.

Но доктора «потихоньку» не устраивало, он явно собрался наблюдать за мной всерьёз. Ободрил меня в том смысле, что я ничем не рискую, в случае неудачи просто вернусь в исходное инвалидное состояние. И настоятельно порекомендовал не хлюздить – большой уже бояться.

Я с серьёзным видом молча кивнул. Дальше доктор предлагал упражнения, и мы с мамой пытались их выполнить. То есть она иногда придерживала меня за руку. Врач ворчал, что её в принципе может заменить тривиальная шведская стенка, а я, упрямо сопя, думал, когда это кончится уже.

К моему облегчению пожилой доктор остановил занятия, заявив, что для моей ушибленной головы на этот раз достаточно. Моложавый с ним нехотя согласился и перешёл к общим рекомендациям. Для начала выразил надежду, что я запомнил упражнения. Это разминочный комплекс, пока его усложнять не нужно и одного-двух раз в день будет достаточно. А дальше он посмотрит на результаты.

Вторым пунктом он особенно подчеркнул, что принимать пищу я должен лишь в вертикальном положении, можно сидя. И вообще, человек существо прямоходящее, вот и мне нельзя тупо валяться. Тем более что с поддержкой экзоскелета мне в принципе без разницы.

А в конце добрый медик невзначай осведомился, боится ли мой экзо воды. Мама ответила, что не знает, это нужно уточнить. Доктор благодушно покивал и заметил, что, если не боится, это очень хорошо. Мне для усиления кровообращения и укрепления нервов будет весьма полезен контрастный душ.

Регулярно. По нескольку раз в день. Но не менее трёх сеансов – утром после разминки, перед обедом для аппетита и вечером для крепкого сна.

Пожилой в очках и с бородкой промычал, что в принципе он согласен, хотя начинать нужно с одного сеанса в день продолжительностью не более пяти минут.

Я стоял с каменной физиономией и даже сумел вежливо сказать «спасибо» и «до свиданья», когда эти изуверы откланялись – пошли издеваться над другими больными детьми.

* * *

Не откладывая, мама позвонила отцу. Он сразу ответил и заверил, что агрегат мой рассчитан на температуры от минус сорока до плюс пятидесяти и не боится воды, снега, грязи. Папина фирма его неразборный прототип, вообще-то, уже второй год пытается продать министерству обороны. Нужно только будет снять с меня обруч, его на влажность не испытывали – возможны искажения сигнала.

Мама папку поблагодарила, выключила связь и посмотрела на меня с доброй улыбкой. Как мне в этот момент захотелось печально вздохнуть! Но ведь управление вселенной… э… не привлекая внимания санитаров… начинается с управлением собой.

Я спокойно посмотрел ей в глаза и тоже улыбнулся, сказав:

– Ну, пойдём.

– Подожди минутку, – сказала она и вышла.

Я послушно присел на стул и принялся ждать. Через пять минут она вернулась с широченными, яркими шортами и майкой. Показала мне и спросила:

– Нравятся?

Я пожал плечами. Мама зачем-то положила в карман платья медицинские ножницы и повела меня в душ. Душевая оказалась сразу за туалетом. Сначала мама разрезала на мне трусы и майку и вытащила из-под трубок и блоков. Нажимая на поля сенсорной панели, настроила режимы. Сняла с меня обруч и велела заходить в кабинку.

Мне почему-то казалось, что душ это когда вода льётся сверху, а тут струи ударили со всех сторон. Я запретил себе охать или вздыхать. Аппарат вон кто-то испытывал в грязи, снегу и в воде при минус сорока и плюс пятидесяти. И мне ничего не сделается за какие-то пять минут.

Кстати, плюс пятьдесят маловато будет. Значит, в сауну с экзо уже нельзя, а жаль. Зато можно сразу в прорубь… только вопрос, как у него с плавучестью.

Мама сказала выходить. Растёрла меня большим пушистым полотенцем, принялась помогать натянуть шорты и майку. Тут-то я и получил ответ на вопрос, как влияет обруч на мой экзо. Обруча у меня на голове не было, и я отчётливо ощутил разницу.

Скелет начал тупить и сопротивляться, то есть мне сначала нужно было прикладывать усилие, преодолевать сопротивление, и с небольшой задержкой агрегат подстраивался под движение. Значит, обруч каким-то образом прямо передаёт экзоскелету, что я хочу сделать? Очень интересно!

* * *

Мама не разрешила надевать обруч на влажные волосы, и к себе в комнату я прошёл походкой контуженого робота. Уселся на стульчик ждать, пока высохнет голова, а мама с пульта поставила мне развивающий фильм – картины под классическую музыку.

Показывали в основном натюрморты, а играли бодренькие скрипичные концерты. Моцарт, кажется… надо будет у мамы спросить. Картины тоже воодушевляли – фрукты, окорока, один раз даже сосиски. Кажется, скоро обед… только спрашивать не надо, мама сама скажет.

И действительно, как закончился фильм, пришла мама, надела мне на голову обруч и сказала, что пора обедать. Взяла за руку и повела в столовую. Мы прошли немного по коридору и пришли в уютную комнату. Там имелся собственно застеленный скатертью стол со стульями, на стене слева висел большой экран. Показывали красивые пейзажи под симфонический оркестр. Напротив входа большое окно.

А в стенке справа была дверь, из неё выглянула чёрненькая Ася и спросила, можно ли подавать. Мама сказала, что можно, и провела меня к столу. Я уселся, мама расположилась с другой стороны. По её примеру я заложил за отворот футболки салфетку, и вскоре Ася принесла первую перемену.

Мама сидела строгая, ровная. По её виду мне стало ясно, что разговор лучше не затевать. Я тоже сидел прямо, просто физически не мог сутулиться, и, сохраняя покер-фэйс, старательно за ней повторял.

Блин! Ей-то ничто по идее не мешало наклониться к тарелке и не тащить ложку на верхотуру! И при этом ещё нельзя ставить на стол локоть, вообще нужно высоко его не поднимать. И ложку держать пальцами, этак изогнув кисть.

Потом Ася принесла второе, дошла очередь до вилки и ножа. Мама не делала мне замечаний, казалось, что совсем на меня не смотрела. Только глаза её по-доброму улыбались. Я почувствовал себя уверенней, посмотрел на ситуацию в целом.

Вот родился я… или очнулся, неважно. Начал говорить и ходить. Теперь потихоньку начинаю осваивать большой мир. Мир, где мне предстоит как-то жить и что-то делать. И что-то во мне говорит, что мир моему появлению ни разу не обрадуется.

Просто забавный уродец в экзоскелете. Будут брезговать, насмехаться, и все вместе жалеть… кто искренне, кто притворно…

Мама словно прочитала мои мысли на моей физиономии и продемонстрировала, что уж дома-то жалеть меня никто не будет. Для начала велела помочь Асе убрать со стола, а потом вымыть посуду.

После обеда я вернулся в свою комнату, где, сидя на стуле, смотрел обучающие фильмы. Потом были английский и русский с репетиторами. Немного поиграл до ужина, представляя себе, что когда-нибудь смогу так же сражаться в реальности.

После ужина я снова вымыл посуду – похоже, отныне это моя работа – снова пострелял и подрался в виртуале, и, наконец, этот бесконечный день закончился.

* * *

Утром спозаранку принесло моложавого доктора. Врач с мамой нацепили на меня доспехи, я по памяти принялся выполнять разминочный комплекс. Доктор иногда подсказывал, поправлял, но в целом выглядел довольным.

И я в конце разминки спросил чисто из интереса:

– Борис Петрович, а я смогу плавать в экзоскелете?

Он нахмурился и обратился к маме:

– Разрешите нам поговорить вдвоём.

Она молча вышла. Я едва сдерживал интерес – что ж это такое секретное доктор хочет мне сказать? Врач помолчал, хмурясь, и заговорил, не поднимая глаз:

– Старик, я мог бы сказать, что, конечно, сможешь плавать… будь тебе меньше лет, я бы так и сказал. Но я вижу, ты серьёзный парень, и… нет хуже проклятья, чем напрасные надежды.

Он вздохнул и продолжил глухо:

– Ты никогда не сможешь плавать, драться, скакать на лошади… Твой экзо просто вот такое инвалидное кресло. Знаешь, люди в инвалидных креслах тоже не могут плавать…

Врач вдруг посмотрел мне в глаза и добавил строго:

– И они благодарны богу за их вот такие единственные жизни. Просто научись жить… э… вот так.

Я слушал его с неподвижным лицом. Заставил себя проговорить:

– Да, доктор, я постараюсь.

– Вот и хорошо, – пробормотал он смущённо и продолжил преувеличенно бодро. – Ну, ты сейчас в душ?

– Да, Борис Петрович, – ответил я вежливо. – Спасибо вам.

Доктор вышел, и зашла мама. Она за руку отвела меня в душ. Я разделся и встал в кабинку. Ударили струи, вода освежала, бодрила, будоражила… а мне было всё равно. Главное, что под душем мама не увидит слёз на моих щеках.