Глава 2

Квантум. «Бродяга».

Напрасно говорят, что нет в жизни социальных лифтов. Обычно просто, или лифтёр в запое, или электричество выключили – нужно немножко подождать. Чтоб время даром не терять, лучше поработать ножками, а там и пенсия не за горами. И не нужно удивляться, когда лифт придёт за вами э… не сразу – в сорок лет жизнь действительно только начинается!

Иной раз его трудно заметить, может даже показаться, что шагнул не в кабину, а прямиком в лифтовую шахту. Или в люк трюма пиратского корабля. Главное – до конца верить в себя! Согласитесь, даже если лифт не пришёл, падать в лифтовую шахту с верой в счастливый конец намного веселей, чем просто так.

Вот и Жером, шкипер французского потерпевшего, после, казалось бы, величайшего в жизни фиаско сумел заинтересовать Командора. Сделал он это запросто – попросился на приём! Орал из трюма, чтоб позвали самого главного, и обзывался.

Пацаны открыли люк посмотреть, что с ним делают, но ничего интересного не разглядели. Его даже никто не бил, хотя это вообще понятно – чертяка попался здоровенный. Подумали, что, может быть, что-то важное, раз человек в такой ситуации сам на себя внимание обращает.

Ребята, хоть и вчерашние эсцесовцы, вовсе не звери, сбросили ему трап, проводили культурно, сразу предупредив, чтоб, во-первых, не вздумал больше орать и дёргаться, если не хочет сразу за борт. Во-вторых, много времени ему главный не уделит и придётся подождать, такой у них занятой Командор. А там, может быть, и не убьют его пока.

Повели от люка на баке на ют, то есть, практически, через всю палубу. Жером отметил, что англичане разделились, на борту их корабля осталось не больше половины… пацанов! Мальчишки были повсюду – работали на рангоуте, хлопотали вокруг разложенных прямо на досках раненных, его конвоировали.

И что это были за пацаны! В бою как-то не вглядывался, да вот смог рассмотреть – все в одинаковой замызганной кровью и заштопанной робе, в странных башмаках со шнуровкой, с платками поверх бритых голов. По пути заметил всего троих моряков обычной европейской наружности, то есть с шевелюрами и бородами – тех почтенных джентльменов, что запомнил на мостике, правда, сейчас они переоделись в обычную матросскую одежду.

Пацаны подвели его к дверям в кормовую надстройку, попросили пока прилечь на палубу, «рылом в доски, сука, ласты на затылок!», трое с детской непосредственностью навели на него пистоли, а четвёртый отправился доложить. Примерно через полсклянки заскучавшего уже Жерома лягнули под рёбра и велели говорить. Он хотел встать и снова получил пенделя, конвоир уточнил. – Лёжа говори!

Шкипер остался лежать, только голову повернул к новому персонажу. Рот шкипера открылся сам собой, хотя слов не было, в голове образовалась странная пустота. Высокий, нескладный, конопатый паренёк с рыжей щетиной на бритом черепе, в заляпанном кровью халате поверх парусинового комбинезона прошёл к фальшборту, облокотился на перила и молча залюбовался закатом.

Жером получил ещё один поощрительный пинок и заговорил э… в спину этого самого главного странного англичанина. Тот не перебивал, вообще никак не реагировал целую минуту, наконец, выпрямился, потянулся, далеко выставив руки. Затейливо выругался по-московитски и снова скрылся в надстройке, бросив конвою неопределённое. – Сейчас.

Шкипер вновь настроился на ожидание, подумал, что пацан пошёл за старшим или, он, Жером, вообще зря пытался что-то объяснить заднице этого рыжего – тот просто мимо проходил, а конвоиры решили поприкалываться.

Однако вскоре из надстройки вышел светленький большеглазый паренёк в такой же, что у конвоя, форме и с оружием на поясе. Он, брезгливо сморщив нос, оглядел Жерома, спросил пацанов. – Этот что ли? Совсем по-человечески не говорит?

– Ругается. – Пожали мальчишки плечами. – И просится к самому главному.

– Странно, Командор просил переводить, что он у Стужи хотел спросить. – Почесал парнишка в затылке. – Ладно, пойдём.

Парни приказали Жерому «встать» и «идти». Шкипер снова пошёл по палубе этой сказочной посудины. Пацаны так же стояли парусную вахту, при этом не забывая о раненных, часть тут же спала в свою очередь.

На полубаке подошли к интересной парочке, старому британскому моряку, сэру Сэнди, и небольшого роста парнишке самой простецкой британской наружности – облупленный нос картошкой, глазёнки щурятся, уши торчат. Поль обернулся к парням конвоя. – Ребята, спасибо, давайте по местам.

Те, вытянувшись в струнку, отсалютовали по-военному и оставили компанию. Британец неприязненно оглядел франка и отошёл в сторону, хотя его и не просили, просто от Поля Головни и обоих демонов подальше. Дик славный мальчишка, свой в доску, не смотря на то, что тоже с демоном, а Полю самому по себе никакого демона и не надо – то ещё сокровище.

Лют обратился к Жерому по-французски. – Представьтесь и давайте вкратце, что вы хотели спросить?

Жером так же на родном языке принялся отвечать, разглядывая личность Грязного Дика. Поль вполголоса переводил пацану, тот тоже заинтересовался французом. Однако с открытым ртом весело на него таращился не совсем английский подросток. На что же купился простой российский околоточный? На вопрос: «как вы это сделали»?

То есть француза в пиратском трюме больше всего интересовало, почему эта каторжная развалина, повернув круче к ветру, увеличила ход! Ни что с ним будет, ни как и насколько быстро это проделают… загадочная французская прогрессивная душа! Повезло ему с пиратами, точнее со Стужей – души у них оказались родственными.

Французы тоже не ценят своего счастья, порой его просто не узнают. Когда Стужа охотно поведал, как их развели, у него остался лишь один в жизни вопрос и одно только дело – узнать, кто это придумал и … тихо плакать в отчаянье. За этакие шутки ему очень захотелось конечности мошенникам вручную повыдёргивать – так прям в душу насрать! Но мошенники мало того, что насрали в душу, ещё и размазали – оказались детьми!

Стужа смутился, принялся утешать, что он с Полем такие деточки, Лют переводил… вот они его сами одними зубами легко на фарш пустят, пусть сука французская только дёрнется! И никто лично его ввиду не имел, просто вообще жить хочется, а поимели их так по-дурацки вынужденно, времени на что-то серьёзное не было.

За то теперь, благодаря их случайной встрече, у них есть возможность всерьёз подготовиться к борьбе с ветрами. Так что Жером может с лёгкой душой идти баиньки, то есть спокойно прыгать обратно в трюм, а то им некогда уже.

Жером в трюм не захотел и продолжил выдвигать претензии. Мол, как же ничего личного, раз они после их встречи не собираются так больше ни с кем шутить? Зачем им вообще, таким остроумным, бороться с ветрами?

Ах, они беспокоятся за детей! Чтоб злые люди не обидели! А ветра Атлантики ребёнка не обидят! И в бешеные шторма он, здоровенный моряк, будет сидеть в трюме, пока на реи мальчишки лезут?!!! Ну, нет, c него хватит трюмной блевотины и насчёт фарша он не против, где тут мясорубка?

Стуже уже надоело нытьё франка, но его порыв задел за душу, и он посчитал необходимым пояснить, что, во-первых, на реи полезут не только мальчишки, во-вторых, мальчишки уже кое-чему научились и ещё научатся, в-третьих, у пацанов есть он, великий трюкач Стужа, а у него в репертуаре достаточно фокусов посерьёзней давешнего.

Жером всё равно не успокоился и почему-то опять прыгать в трюм не захотел, пожелал на фокусы Стужи посмотреть, дескать, он знает в них толк – облазил всю Средиземку, ходил в Индию, а сколько раз прыгал через Атлантику уже и не помнит.

Стужа, как сам же потом признавался, себе не льстил, чётко понимал, что если у него и получилось что-то по наитию, это ни о чём не говорит – он же всю жизнь только читал про корабли, да модельки клеил, судомоделизмом занимался. А Жером всю жизнь занимался судоприменением.

Причём британские деды служили в королевском флоте, где начать думать – прямой путь к измене и бунту, что и случилось, в общем. А француз ходил только с барыгами, и для него перестать думать прямая дорога к рыбкам. Каждый раз ему ничего не полагалось, и никто не принимал за него решений, наоборот, ему платили за то, что он умеет выпутываться из самых разных конкретных обстоятельств.

Только платили мало, а без своей доли в судне и грузе нечего и думать стать капитаном, не смотря на все его знания и опыт. Вот и погнался он за призраком удачи. И как, ни странно, сумел догнать! Уж в новой-то прогрессивной компании его таланты засверкали… гм, со временем.

Тогда Стужа просто перевёл разговор в конкретную плоскость – что он думает о парусном вооружении «Бродяги»? Жером ответил, что думать вот об этом при детях ему морское воспитание не позволяет. Стужа попросил не стесняться и уточнить, что ему конкретно не нравится.

Французский шкипер выразил недоумение, отчего корабль вооружили прямыми парусами, при видимой нехватке в экипаже? Он согласен, для кораблей этого класса, да и просто для прыжка через Атлантику прямые паруса прям доктор прописал, но из-за нехватки рабочих рук манёвры непозволительно запаздывают, приходится…

На этом месте Поль и Дик ехидно заржали. – Да, приходится башкой думать, прежде чем лезть, куда не звали ни разу!

Жером поджал губы, но мнения не изменил – нужно срочно где-то найти ещё матросов или как-то заменить основные паруса на латинские, и добавить косых на фоке.

Кстати выяснилось, что французский моряк достаточно владеет английским, чтоб на вахте приказы не переспрашивать. Решили, раз сам не хочет, обратно в трюм его не заталкивать, приняли его предложение срочно найти ещё матросов – вот одного уже нашли. Поль вернулся в медицинский отсек, а Жером вполне себе естественно включился в общую работу.

Пацаны озирались на него с любопытством только первые склянки, а дальше, казалось бы, потеряли к нему всяческий интерес – всё делает как следует, вот и не о чем разговаривать. Жером прожил первую ночь плена, словно во сне, голова отказывалась признать реальность происходящего, хотя руки и ноги своё дело крепко знали.

Его едва не до истерики смешили эти мальчишки. Так старательно и понятно объяснили, в чём заключается «секретное английское изобретение», в какую простенькую ловушку влез «Прованс», и честно недоумевали – чего тебе ещё неясно? Тебе ж всё рассказали, можешь успокоиться!

А они? Они сами?! Британский корабль под управлением вооружённых малолеток! Бедных, несчастных ребяток, что запросто взяли на абордаж бриг! И вот эти самые мальчики говорят ему. – Ну, что тут непонятного? Тебе же всё объяснили!

Он бы со смеху по палубе катался, да постоянно отвлекали работы на рангоуте. Дик не соврал, эти детки очень многое умели. Под утро дал ему два зелёных сухаря, протянул свою фляжку, сказал. – Спать восемь склянок.

Жером думал разговорить парня, но поспать всё-таки требовалось даже ему. Он мог двигаться лишь от нервного возбуждения, наконец, и этот заряд иссяк, гигант безвольно вытянулся на просмолённый досках.

Через четыре часа его растолкал Дик с таким видом, будто сам во сне не нуждался. Действительно Стужу в двухчасовой гипнотический сон отправлял Лют, так что Жером несильно ошибался на его счёт.

Для всех, кому такие практики не доступны, переход до встречи с отрядом стал настоящим испытанием. Никаких других занятий, досуга, только короткий сон на просмолённых досках, кормёжка и одна сплошная парусная вахта! Впрочем, для разнообразия за эти три кошмарных дня объявляли два парусных аврала, когда пришлось подниматься всем, даже с досок.

* * *

Самым серьёзным испытанием для Жерома стала история «Бродяги» и её экипажа, то есть груза. Он расширенными, сумасшедшими зрачками впился в простецкую мордашку своего нового приятеля, Грязного Дика, когда тот запросто рассказывал о пацанах, об их приговорах, о мнимом «помиловании».

Стужа говорил о мятеже, о разграблении Мадейры, а Жером не видел ничего, кроме конопатой рожицы с носом картошкой и озорных глазёнок под блеклыми ресницами. Эти пороховые обезьяны, салажата, юнги, мальчишки для битья… они убивали и грабили, чтобы вновь грабить и убивать – они просто жили, спасали свои жизни, жизни братцев!

Не нарочно, по ходу дела, просто так получилось, устроили мятеж, захватили корабли, разграбили и сожгли город, ушли в океан. И уже там сами, сознательно напали на их корабль – Стужа раскрыл ему глаза на обстоятельства этого дела. Конечно же, никто из них не виноват – ребята всего лишь спасались!

Командор невиноват, он просто приказал приготовиться к отражению нападения. Дик тоже невиноват – он только хотел избежать лишних жертв среди мальчишек. А мальчишки тем более невиноваты – они просто выполнили приказ, как их научили.

И вовсе никто не хвастается и не гордится – нечем тут гордиться и хвастаться. Они, например, вообще бы избегали любых встреч до прибытия на острова, и острова им бы больше подошли необитаемые. Да у них одна на всех простая идея – удрать из этого сумасшедшего мира, и всё! Просто чтобы от всех них отстали нахрен! Разве это так уж плохо или невозможно???

Не сказать, что французский моряк проникся судьбой ребятишек – ему, как и всем его современникам, насрать на всех с мостика. Ошарашенная фантазия Жерома споткнулась на логичном вопросе – на что же ещё способны эти ребятишки в стремлении к своей детской мечте?

Стужа по его настоятельной просьбе представил моряка Командору. Жером на этот раз внимательно вглядывался в собеседников и лишь утвердился в первоначальном впечатлении – не бывает таких подростков. С детскими лицами, озорными глазами и…

С бесшабашностью какой-то нездешней, насмешливой снисходительностью. Дети не могут быть настолько в себе уверенными, особенно подростки – Жером очень хорошо помнил себя в этом возрасте.

И у него же младший братишка в Бресте! Тоже просится в море, ещё не сбежал из дому только потому, что надеется на Жерома, что возьмёт его когда-нибудь в рейс. Глядя на Командора, моряк вдруг подумал, что, если малой всё-таки удерёт, лучше бы ему попасть в эту компанию.