– Привет! А вы, наверное, подсудимый с папой?

– Да, Джим и Пауль Горькие, – сказал отец Джима.

– Тогда, Джим, присаживайся вон на ту скамейку, – распорядился пристав, указав ладонью на открытую клетку. – А Пауль пусть выбирает место в зале.

В большой комнате стояли кресла, как в кинотеатре, там уже сидел Ален и какие-то незнакомые люди, они неодобрительно на них смотрели. Перед зрителями возвышалась кафедра, наверное, для судьи, а слева от него установили клетку с простой лавкой без спинки, на которую указал парень.

Джим с независимым видом прошёл в клетку, уселся на скамейку и сделал равнодушное лицо. Папа Пауль уселся с краю, поближе к сыну и подальше от других посетителей. Он уверенно улыбнулся Джиму, и в этот момент парень в форме громко сказал:

– Встать, суд идёт.

Все поднялись, Джим тоже встал. Из боковой двери в зал вошёл русый мужчина обычной комплекции в деловом сером костюме. Он держал в руке тонкую папочку.

Он прошёл за кафедру, уселся в кресло и открыл папку. Пристав сказал:

– Прошу садиться.

Все опустились на свои места. Мужчина же прочистил горло и заговорил:

– Слушается дело номер двести двадцать один город Ликус против Джеймса Горького. Судья Горовски Витольд, – он поднял глаза. – У сторон есть возражения против судьи?

Джим подумал, что третий раз при нём упоминают название их города, и оба раза называли его в школе. В семье всегда говорили только о колонии Ровента, а на планете ведь ещё целых два города! Как их там зовут…

– Джеймс Горький! – повысил голос судья. – У тебя есть возражения против личности судьи?

– Не-а, – проговорил Джим.

– Когда обращаешься к судье, нужно добавлять «ваша честь», – важно сказал Горовски. – Итак, у тебя есть возражения против судьи?

– Не-а, ваша честь, – поправился Джим.

– Переходим к делу, – проговорил судья. – Ален Роутон, встань. Ты главный свидетель обвинения, предупреждаю об ответственности за дачу ложных показаний. Рассказывай.

– Ну… этот ездит на мотоцикле без прав, – заговорил Ален.

– Кто «этот»? – уточнил судья.

– Джим, ваша честь, – указал тот пальцем на клетку. – Я и сказал брату Колину, что это надо прекращать, ваша честь.

– А Колин сейчас в больнице? – участливо спросил судья.

– Да, с переломом челюсти, – горестно сказал Ален. – Он не может говорить, ваша честь.

– Ага, в деле есть его письменные показания, – кивнул Витольд, листая страницы в папке, и поднял на Алена лицо. – А Джим давно ездит на мотоцикле?

– Давно, ваша честь, – простодушно ответил Ален. – Он постоянно приезжал на нём в школу с братом!

– Так, в деле есть сведения, что старший брат Джима Георг Горький поступил пилотом-кадетом боевого робота в гильдию «Дружина Джекоба», – проговорил судья и вкрадчиво спросил Алена. – А не потому ли ты поговорил с братом лишь недавно, что Георг точно не мог там присутствовать?

Ален смешался. Судья же перешёл к другому вопросу:

– Кстати, чья была идея позвать для гражданского ареста этого мальчика ещё двух парней?

– Колина, ваша честь, – пролепетал Ален.

– Один тоже с переломом челюсти, а второму мальчик раскрошил нос, – покивал судья. – Садись, Ален.

Тот красный, как рак, уселся, а судья перевёл взгляд на клетку и молвил:

– Встань, Джеймс Горький.

Джим поднялся. Витольд спросил:

– Тебе сказали, что это гражданский арест?

– Да какой там арест! – ответил тот. – Они не полицейские, ваша честь!

– То есть ты действительно не знал, что граждане могут арестовать тебя за правонарушение? – уточнил судья.

– Не знал! – искренне ответил Джим. – Они сказали идти за ними, и один из них взял меня за руку, ваша честь!

– Но ты знал, что нарушаешь закон, пользуясь мотоциклом? – спросил судья.

– Ну, что-то такое говорили, – признался Джим. – Но я ведь умею ездить, никто не пострадал, ваша честь!

Витольд перевёл взгляд на зал и заявил:

– Здесь отец подсудимого?

Папа Пауль поднялся, и судья спросил:

– Скажите, вы знали, что Джим постоянно ездит на мотоцикле?

– Не обращал внимания, – честно сказал папа Пауль. – У меня много дел по службе, ваша честь.

– Ага, – полистал Витольд дело. – Служите инженером в техническом обеспечении «Дружины Джекоба». Садитесь.

Пауль опустился на место. Витольд же побарабанил по столу пальцами, посмотрел на Джима и рассеянно сказал:

– Ты тоже пока присядь.

Судья ещё посидел молча с выражением глубокой задумчивости и поднял лицо к залу. Он громко заговорил:

– Суд в открытом заседании рассмотрел дело номер двести двадцать один город Ликус против Джеймса Горького и пришёл к заключению. Пауль Горький действительно мог не знать, что его сыновья берут мотоцикл, претензий к нему нет. Джеймс Горький мог не понимать, что пострадавшие пытались произвести гражданский арест. Он мог не понять их намерений и испугаться. Таким образом Джеймс Горький действовал исключительно для самозащиты, претензии пострадавших откланяются. Однако Джеймс явно превысил меры необходимой самообороны. Его отец не объяснил ему простейших положений права, на семейство Горьких накладывается штраф десять тысяч кредитов в пользу города Ликус. Джеймс Горький приговаривается к году заключения в колонии для несовершеннолетних…

У Джима при этих словах всё внутри упало. «Всё-таки посадят»! – решил он. А судья продолжал:

– Но за Джеймса готова поручиться гильдия «Дружина Джекоба». Этот эпизод у Джеймса первый, из школы он характеризуется как спокойный, уравновешенный мальчик. Он отлично успевает по всем предметам, и мне просто не хочется ломать ему жизнь. Джеймс Горький приговаривается к условному заключению на год, следующее заседании состоится через год. Всё это время Джеймс Горький проведёт в лагере подготовки солдат «Дружины Джекоба». По их отзывам и будет решаться судьба молодого человека. Решение суда может быть обжаловано в установленные законом сроки.

Витольд закрыл папку и встал. Пристав громко проговорил:

– Встать, суд идёт.

Джим со всеми поднялся, а сам думал:

«Так посадили или нет»?

* * *

Все в зале встали. Ален и прочие пошли к дверям, а папа Пауль подошёл к приставу. Он спросил у парня:

– Что теперь с Джимом?

– Он не арестован, – сказал пристав. – Если у него нет возможности добраться в учебный лагерь «Дружины Джекоба», мы обязаны его доставить силами колонии.

– Есть у него возможность, я сам его отвезу, – проговорил Пауль.

– Очень хорошо, – сказал парень. – Только долгих прощаний не устраивайте, мы в течении часа должны получить подтверждение от «Дружины Джекоба», – он обернулся к клетке и сказал Джиму. – Выходи.

Джим вышел и вслед за папой пошёл к дверям. Служащий сказал им в спины:

– Только зайдите в секретариат на первом этаже за решением суда. Без него Джима не примут в учебке.

– Ага, – молвил Пауль, открывая двери.

Они спустились на первый этаж и зашли в секретариат. Решение только что состоявшегося суда уже дожидалось их с печатью и подписью судьи. Строгая девушка в очках и деловом костюме выдала Джиму бумагу после предъявления удостоверения личности. Папа предусмотрительно прихватил вместе со своим.

Папа с сыном вышли из здания, уселись в машину и спокойно поехали. Джима не отпускала какая-то нереальность происходящего. Ещё совсем недавно жизнь казалась нерушимой, известной на годы вперёд и за какие-то дни всё перевернулось! Отец везёт его в неизвестность.

Забавно, что Джим впервые на машине проезжал по городским окраинам и выехал из города. Он таращился на поля, засеянные местными злаками, на местных коров, бродивших по лугам.

Закончились сельскохозяйственные угодья, дорога пролегала среди натуральной природы. С одной стороны Джиму она привычнее, с другой очень не хватало автоматической винтовки. Пусть они на внедорожнике, но мало ли!

Через полчаса пути подъехали к железобетонному забору. Его прерывало одноэтажное здание и закрытый шлагбаум. Папа Пауль остановил машину и сказал Джиму:

– Приехали, пойдём.

Они вышли из машины и прошли в дом. Сразу за дверями начинался коридор, перегороженный дверью. Слева за стойкой сидел какой-то мужик в военной форме.

Пауль подал ему удостоверение Джима и решение суда. Сказал:

– Вот.

Мужик бумаги изучил, нажал какую-то кнопку, поднял на них глаза и ответил:

– Сейчас.

Через минуту дверь к дежурному открылась, вошёл молодой военный, и дядька подал ему бумаги Джима. Он осмотрел документы, поднял лицо на папу с сыном и проговорил:

– Ты Джим?

Пацан кивнул и парень сказал:

– Тогда иди в двери.

Дверь в коридоре вдруг открылась. Джим оглянулся к папе, грудь сдавила странная тревога. Пауль ему улыбнулся и проговорил добрым голосом:

– Всё будет хорошо, не бойся.

Джим энергично кивнул, резко развернулся и решительно прошёл по коридору. Двери за его спиной щёлкнули, словно отрезая его от прошлого. Джим не оглянулся, даже не замедлил шага.

У выхода из здания его дожидался молодой военный. Он сказал:

– Иди за мной.

Они пошли быстрым шагом, по пути военный отрывисто говорил:

– Отныне ты курсант Горький. Меня звать господин сержант Стил. На все мои вопросы ты должен отвечать: «Так точно», «Никак нет» или «Не могу знать». Обязательно добавляй «Господин сержант». Это ясно?

– Не могу знать, господин сержант, – ответил Джим.

– Так тоже пока пойдёт, – добродушно одобрил военный.

Они прошли мимо какого-то административного здания, миновали несколько одноэтажных домов с минимумом окон, наконец, в один из них сержант свернул. Прошли по короткому коридору и вошли в обширную комнату, разделённую барьером по пояс. За барьером сидел пожилой военный, вглубь уходили стеллажи, заваленные аккуратно сложенной одеждой.

– Привет, Ганс, – сказал сержант. – Дай полевую форму для молодого человека.

Джим для себя отметил, что на погонах у Ганса были такие же полоски, как у «его» военного.

«Наверное, тоже сержант», – подумал Джим.

– Привет, Тони, – проговорил Ганс басом, встал, окинул Джима взглядом и ушёл к стеллажам.

Вернулся с парой новых высоких ботинок и стопкой одежды, положил всё на барьер.

– Переодевайся, – сказал Стил Джиму.

Джим быстро разделся и потянулся за новой одеждой.

– Майку и трусы тоже, – уточнил Стил.

Джим поборол стыд и разделся догола. В стопке действительно нашлись тёмно-синие солдатские труселя и синяя майка. Ему казалось, что он оделся быстро, но сержант сварливо проговорил:

– Вот ты копаешься! Портянки мотать умеешь? Что ты там машешь гривой, отвечай!

– Не могу знать, господин сержант! – проговорил Джим.

– Давай тогда ногу, – проворчал парень.

Джим протянул ему ступню, и он моментом обернул её тряпкой.

– Запомнил? – спросил сержант.

– Не могу знать, господин сержант, – признался Джим.

– Давай другую ногу и смотри внимательнее, – скомандовал сержант.

Джим протянул левую ступню и сосредоточился. Что-то из действий сержанта он смог уяснить.

– Обувайся, – скомандовал военный.

Джим натянул ботинки, затянул и завязал шнурки. Военный велел оставить гражданскую одежду каптёру и шагать за ним. Джим шёл и оценивал новые ощущения. Форму ему дали без знаков различия, только на плече рубахи пришили шеврон с надписью «Ровента», но одежда будто заставляла его держаться ровнее.

«Просто ещё непривычно», – подумал Джим.

Они вышли из вещевого склада и пошли далее. Кончились дома, начались ряды палаток. Сержант привёл Джима на какой-то явный полигон и встал, задумчиво глядя на небольшой холмик. Через пять минут из-за него выбежали солдаты.

Бежали парни аккуратным строем по четыре человека в шеренге. Позади них бежал военный с погонами сержанта. Он поднажал и подбежал к Стилу. Тот указал на Джима и сказал:

– Новенький.

– Тогда займи место в последней шеренге и беги со всеми, – распорядился военный.

Позади строя бежало трое парней. Джим их догнал галопом, занял в строю место и перешёл на рысь. Военный бежал за ним следом. Через четверть часа Джим смог опознать холмик, они сделали круг. Ещё через три круга он всерьёз подумал:

«Лучше бы посадили»!