Первая профессия

Передо мной сидит отец, его крепкие руки сложены в замок, а локти упёрлись в колени. Немного наклонив голову, он смотрит на меня. О, мне известна эта поза. Она говорит: «Чувак, разговор сейчас будет серьёзный».

– Ну что, сын, – начинает он, – школа закончилась, ты уже определился с университетом?

Услышав этот вопрос, мои полужопия расслабились. Я-то думал, что опять что-то натворил и сейчас получу люлей. А ответ для меня был очевидным.

– Да, определился, – ответил я. – Это будет ТГАСУ (Томский архитектурно-строительный университет).

– Это то, чем ты хочешь заниматься? Архитектурой?

В голосе отца чувствовалась неуверенность. Слишком уж быстро я ответил на такой, как ему казалось, важный вопрос.

Услышав его, я понял: задача сейчас – это объяснить отцу, что мой выбор имеет под собой хоть какие-то основания. И возможно, ещё он мне не доверял. Недоверие ко мне – это вообще нормальное состояние. Лет до 20 я был тем ещё тупым идиотом, много врал и развивал далеко не лучшие свои стороны, поэтому отца вполне можно было понять.

– Нет. Просто я больше ничего не умею, кроме рисования, – подумав, ответил я.

Это была чистая правда. Единственные экзамены, на которых я мог хоть как-то проявить себя, это где перед тобой ставили мольберт и просили что-нибудь нарисовать. По факту удивительно, что я хотя бы это умел. Школа, учёба были всегда для меня пыткой. И что самое смешное, причина была не в том, что я не хотел учиться. Я не понимал ЗАЧЕМ. Огромное количество людей, да и сам отец не работали по специальности. Они меняли профессии по 30 раз. А успех приходил зачастую к последним отморозкам. И хоть я и был тупым идиотом, но уже тогда заметил, что корреляции между «успехом в жизни» и дипломом как-то не видно.

Услышав мой ответ, отец набрал воздуха в грудь, чтобы что-то сказать, но замер, ухмыльнулся и кивнул. Да, с его точки зрения, я тоже ничего больше не умел.

Забавно, но в сам ТГАСУ я так и не поступлю. Хотя у меня были вполне себе толковые шансы попасть на бюджет. В тот же год именитый универ ТГУ открыл факультет дизайна, что автоматически привлекло внимание моих родителей, ибо ТГУ не ТГАСУ, известен всем по всему миру, и шансы на хорошую жизнь у их не самого умного сына должны возрасти. Вот только незадача: бюджетных мест нет, все места за денюжку, да не маленькую. Хоть мы никогда не бедствовали, лишних денег у нас не водилось, и университет явно бил по семейному бюджету молотом, периодически проверяя его на прочность.

Сказать, что учеба в университете не задалась, это ничего не сказать. Особенно плохо на мне сказывалась архитектурная школа, в которую я ходил параллельно с обычной школой в 10–11-м классе. Сказывалась она тем, что вложила в меня основы адекватности изобразительного ремесла. Которая в ТГУ явно была лишней. Как позже выяснится, факультет дизайна в ТГУ открыли бывшие преподаватели-художники, которые не понимали в дизайне ничего, зато умели рисовать картины. И вот первый раз в жизни мне было очевидно, что факультет дизайна – это не более чем просто маркетинг. Попытка как-то заработать на красивом и модном слове и на невежестве окружающих. Но моя проблема была в том, что в школе я был патологический врун. Со стажем. И само собой, когда я начал говорить об этом родителям, что, мол, это всё разводка, никто меня не слушал и списывалось всё на то, что я опять придумал херню, ибо лентяй. А так как образование стоило немалых денег, споры между мной и родителями были жёсткими.

Мне было противно ощущение того, насколько цинично этот университет зарабатывает. И это притом что процесс обучения занимал ни много ни мало 6 лет. В будущем это боком выйдет некоторым моим сокурсникам: вместо того чтобы получить настоящие знания о дизайне, они научатся отлично рисовать картины и будут абсолютно бесполезны для работы дизайнера.

В общем, на фоне таких раскладов пришлось признать пару пунктов. Закончив универ, шансов стать дизайнером у меня было мало. И это не голословные заявления, попытки устроиться на работу на втором курсе даже за еду или хотя бы за опыт не увенчались успехом. А разговор с работодателями на тему, пригодится ли мне умение рисовать живопись масляными красками в совершенстве, вызвал небольшое недоумение. Если не сказать больше. Те знания, что нам давали, были бесполезны. Поэтому была первый раз выбрана попытка самообучения.

О великий Торрент! Ты был нам не только оазисом, путём к бесплатным играм и фильмам, но и к программам, которые за их реальную стоимость не смог бы себе позволить ни один простой смертный из СНГ.

Так я начал изучать старую добрую классику: «Фотошоп», «Корел Дро», «Иллюстратор». Благо книг и видеоуроков в сети хватало.

После отрисовки первых плакатов для ближайших знакомых моя уверенность в себе стала крепнуть. Цель была ясна – найти нормальную работу. И самым главным препятствием на этом пути стал сам университет. Как я ни старался, но учиться очно и работать у меня получалось только каким-нибудь промоутером в костюме Деда Мороза, раздавая листовки. Никому в дизайне человек без опыта и на неполный день нужен не был.

Так родилась моя первая авантюра. Детали того, как она была реализована, я, пожалуй, опущу, опишу лишь основные моменты. Было решено взять академический отпуск без ведома родителей и на это время устроиться на работу. Вуаля, я рассказал вам костяк плана. Что будет после его завершения даже в случае успеха, я не особо задумывался. В моей голове просто крутилось непонятное чувство, что вот если работу найду, вот тогда всё будет хорошо.

Итак, неважно, какими методами, академический отпуск был получен, и для конспирации я, как и прежде, делал вид, что хожу в университет. Хотя на самом деле втайне от всех искал работу. Вообще трудно передать вам ужас происходящего. Мой отец… это скажем так, человек, который при должном желании заставит вас высрать свой собственный позвоночник. Он крайне серьёзный перец, и идти против его слова, да ещё в первый раз в жизни, было ой как не просто. Каждое утро Штирлиц был близок к провалу, но каким-то макаром умудрялся сохранять свою тайну. Правда, появилась следующая проблема.

Помните гипотезу насчёт того, что я был не нужен компаниям на полный день? Так вот, в неё требовалось внести следующие корректировки: я и на полный день им никуда не впёрся. Как выяснилось, те плакаты, что я рисовал для знакомых, не особо впечатляют работодателей.

А первый месяц моего академического отпуска уже подходил к концу. У меня оставалось всё меньше времени, ведь к сессии я вряд ли смогу сохранить свою маскировку и либо покажу результаты, либо огребу так, как не огребал ещё ни разу.

Вскоре места, куда я мог пойти на собеседование, закончились. Чтобы хоть как-то проводить время с пользой, я начал ходить в разные спортивные секции университета.

Там я и встретил его. Имени его я точно не помню (поэтому, чел, если ты это читаешь, то прости, если ошибся). Стратегически будем звать его Кирилл. Мы не были такими уж близкими знакомыми, но в те короткие случаи, когда нам удавалось пообщаться, как мне кажется, оставили хорошие впечатления друг о друге.

Дело шло уже к весне, я стоял недалеко от спортивного корпуса ТГУ и перекладывал вещи в рюкзаке. Настроение у меня было, само собой, хреновое. Даже по самым плохим раскладам я считал, что к этому времени буду вовсю впахивать на первой работе, а не вот это вот всё.

Когда я возмущался тому, что мой рюкзак не может впихнуть в себя «невпихуемое», меня окликнул Кирилл. Он откуда-то знал, что я пошёл учиться на дизайнера, и, не став тянуть кота за яйца, предложил работать на него. Не в обиду будет сказано Кириллу, но тогда он не выглядел как надёжный работодатель. Лично я больше бы поверил, что он ёбнулся наглухо и идёт по той протоптанной дорожке, когда у человека всегда есть «гениальные проекты», ему бы только чтоб кто-то на них бесплатно поработал лет 10. Проекты у таких «работодателей» обычно меняются каждый месяц. Плюс, как выяснилось, сам проект – это журнал. Хоть я и был в самом начале дизайнерского пути, но уже тогда понимал: для того чтобы сделать журнал, нужны совсем другие программы и знания. Это вообще другая профессия – верстальщик. Но Кирилла мои пробелы в знаниях не смущали, что ещё больше настораживало. Хотя плевать, что там меня настораживало, за моей спиной как-то не замечалась очередь из работодателей, желающих меня нанять, поэтому я решил попробовать что-то там сделать для журнала. Так что, можно сказать, в тот момент мы были созданы друг для друга.

Но мой скепсис был недолгим. В субботу мы договорились встретиться в офисе журнала, где я буду проходить собеседование.

В указанное время я стоял как вкопанный перед входом в редакцию.

– Кирилл, я не понял, ты что, предлагаешь мне устроиться в «Серебряный кофе»?

Кирилл уклончиво ответил: «И да, и нет», попросил меня не стоять на месте, а быстрее подниматься вслед за ним по лестнице, что вела к входу в здание.

«Серебряный кофе». Этот журнал не знал только уж самый нелюдимый человек Томска. Глянец с качественной печатью. Его можно было назвать эталонным. Уверенности в своих шансах у меня сразу поубавилось, я не мог придумать ни единой причины, зачем такому именитому изданию брать меня пусть и в пилотный проект.

Мы зашли в большое помещение, внутри которого располагались офисы. На дверях были надписи «Журналисты», «Печать», «Бухгалтерия». В конце стоял кулер. В офисах было пусто и тихо, только было слышно, как этот самый кулер урчит в своём углу. Я сразу понял, что люблю пустые офисы. И возможно, поэтому моя продуктивность на работе в будущем будет проявляться либо рано утром, когда никто не пришёл, либо поздно вечером, когда все уже разбежались по своим семьям и домам. Есть что-то магическое в том, чтобы сидеть одному в огромном помещении, в котором ещё пару часов назад общалась/шумела/бегала куча людей. А теперь ты один сидишь тут, как последний выживший на земле.

Кирилл отвёл меня в один из офисов и усадил за компьютер. Сейчас я уже точно не помню, но по какой-то причине тестовое задание я делал в этом офисе. Это был разворот нового журнала про скейт, сноуборд и остальные стильные-модные-молодёжные направления. Запустив компьютер и открыв программу «Корел» (да, тогда работать в «Индизайне» я ещё не умел), начал ваять свой «шедевр».