Глава 5. Мир рассудительный

Третий день подряд лил дождь, капли нещадно барабанили по макушке и стекали по бокам к самой земле. Сегодня он наблюдал. Два дня назад, когда дождь только начался, он решил посвятить свое время размышлениям и несколько отвлекся от внешнего мира. Лишь сегодня, он решил обратить свой взор к облакам, ветру и течению времени.

На планете существовала атмосфера, однако она никогда не слышала звуков речи, ни одно слово не пролетело над этой планетой. Имя того, кто сейчас наблюдал, никогда не звучало, оно даже не имело звукового аналога. Если бы кто-то включил радиоприемник и настроил его на частоту общения местных жителей, все чего он удостоился, было бы несколько шипящих звуков, да скрипов.

Тем не менее, на планете был разум. Гигантские каменные глыбы, что состояли из миллиардов тонких кристаллических переплетений были главными обитателями этой планеты. Они поглощали кремний и другие элементы, которым была богата почва, а также кислород, который был в избытке в атмосфере. Самые крупные из них росли на несколько миллиметров в год, однако, большинство считало это расточительством и начинали деление.

По сути, все разумные существа этой планеты произошли от одного единственного разумного камня, как именно тот зародился они не знали, но это было именно так. Это был тот самый редкий случай, когда вера и божественное откровение были не придуманы, а сохранились в древней памяти предков, что наследуется из поколения в поколение, лишь немного утрачивая яркость воспоминаний после каждого расщепления.

Ближайшим аналогом звучащего имени могло быть ЦинЗащ, которое стоило бы произносить без гласных, и примерно в диапазоне коротковолнового излучения, которое использовала эта раса в общении друг с другом. Всего каких-то три тысячи лет назад ЦинЗащ откололся от своего отца, вместе с двумя другими особями.

Их родитель пожертвовал собой, разделив свою память в равных долях, из-за чего полностью утратил собственную личность. Как и полагается, после разделения все камни пришли в движение. ЦинЗащ отправился на восток, познавать мир и обдумывать знания, что достались ему от предков.

В год он мог продвинуться на несколько сантиметров, правильно используя энергетические поля и направляя ветер таким образом, чтобы он выдувал песок из-под него, а зимой туда затекала вода и замерзая выталкивала его вверх.

Теоретически, он мог и вовсе не двигаться, это была лишь традиция, но он принял решение уйти подальше от того места, где родился. Каждый раз, когда он наблюдал, он мог сравнивать полученные знания с теми, что у него уже были, а обдумывая он узнавал все больше и больше про жизнь прошлых.

Его внутренняя память содержала все знания начиная от первого камня до настоящих дней. Общаясь с другими всегда можно было найти общего родственника, начиная с которого воспоминания становились одинаковыми.

– Мзаца! – раздалось в эфире и ЦинЗащ прислушался. – Я имею запрос на подтверждения. – продолжил робко тот же голос.

Эфир молчал, долгие несколько секунд стояла гробовая тишина и если бы не бессмертие этой расы, то пора было решить, что Мзаца попросту погиб.

– Я ЦинЗащ. Готов осуществить твой запрос, – вмешательство было грубым, но допустимым по этикету.

Чувствовалось, что вопрошавший колебался, несколько раз напряженность поля возрастала, однако, кроме несущей волны, других излучений не было.

– Я Сщац, мой запрос датирован вторым тысячелетием, – уныло произнес все тот же голос, понимая, что на этот запрос мог ответить почти кто угодно, настолько старым он был. – В моей памяти потеряны данные, от момента, когда вторая луна пересекает свет звезды Цан, и до рассвета.

ЦинЗащ отправился в память, на поиски указанного момента истории и с удивлением обнаружил, что сам никогда не вспоминал второе тысячелетие. Он много раз пересматривал пятое и двадцатое, когда были сделаны самые великие открытия. Само собой, в детстве, он пересмотрел несколько раз историю первого тысячелетия, чтобы понять откуда он взялся и что он есть. А вот второе, оно как-то оказалось обделено вниманием.

– В моей памяти данный момент сохранился, давай я его тебе перескажу. – после этих слов, данные памяти ЦинЗащ на стандартном языке отправились по каналу прямой связи к Сщац. Это была обычная процедура восстановления памяти, что регулярно использовалась повсеместно.

Собственно, было лишь две причины использования внешней речи: осуществление запроса, в случае прорехи в памяти и решение задачи – это когда кто-то осознал нечто новое и требует срочно запомнить его данные, на случай потери им своей памяти.

Так уж сложилось, что единственные разумные жители этой планеты были камнями. Это были гигантские микросхемы, многометровые процессоры, способные развиваться и изменять собственную структуру. Их хрупкая структура была укрыта толстой броней из железа и камня.

Лишь в момент разделения, их внутренняя структура полностью копировала память, передавая ее потомками, а собственную личность разделяла на равные доли, превращая в осколки будущих личностей.

Несмотря на практически неподвижный образ жизни, они смогли разобраться с полями локальной гравитации, а наблюдая за звездами без труда разобрались в устройстве вселенной. Единственное, чего они пока не смогли сделать, так это покинуть собственную планету. Большую часть жизни все и каждый занимались тем, что ворошили собственную память, стараясь соотнести различные факты и обнаружить закономерности. Изредка, они занимались наблюдением. Кто-то любил наблюдать за звездами, он фиксировал их положение, яркость и даже спектр их излучения, благо, для этого у них было достаточно рецепторов полного спектра радиоизлучения.

ЦинЗащ, ответив не запрос, вернулся к наблюдениям. Ему очень нравилось, когда во время дождя происходит молния. Он многократно разбирал момент возникновения молнии, стараясь определить структура, что заставляет огненный столб идти единственно верным маршрутом, а не выбирать каждый раз новый. Однако, как только блеснула молния, он вдруг вспомнил, что у него есть целое тысячелетие, которое он ни разу не пересматривал.

Отключившись от внешнего мира, он направил всю свою волю и чувства в дальний уголок памяти. Он снова почувствовал себя ребенком, который приступает к изучению памяти предков, даже не догадываясь, что он там найдет. Второе тысячелетие, на ленте времени, было отмечено не очень яркими красками. Словно, на протяжении всей тысячи лет ничего особенного не происходило.

Если в первом тысячелетии самое начало пылало белым огнем божественного откровения, а третье тысячелетие было окрашено кроваво красными пятнами нескольких войн, то второе было серым. Словно самое яркое событие, что случилось в это время, это солнечное затмение, что выделялось на общей шкале чуть зеленоватым цветом.

ЦинЗащ лениво переместил область восприятия к этому зеленому пятну, и начал вспоминать. Больше всего это было похоже на обычный скучный день, в котором ни разу не лил дождь, не сверкали молнии и даже восход звезды стал обыденностью.

Мельком вспомнив весь день в ускоренном темпе, ЦинЗащ так и не разобрался, чем именно это затмение было удостоено зеленой метки. Он уже хотел было обновить статус метки и сделать день обыденно-серым, как и все другие, но задумался.

Все же менять метку это хлопотно, придется всем отправить запрос на обновление, а делать это по пустяшному поводу совершенно не хотелось. Другое дело, если найти закономерность, осуществить открытие или узреть уникальность события! Такими обновлением не грех и хвастаться, а тут…

Просматривая снова и снова, он даже углубился в затмение и просмотрел все два часа беспрерывно, не ускоряя ход времени. Ничего интересного, за свою короткую жизнь он видел солнечное затмение тысячи раз, даже во втором тысячелетии их было больше сотни. ЦинЗащ решил сравнить затмения между собой, в надежде обнаружить хоть какое-то отличие. Он быстро выделил во втором тысячелетии все наблюдаемые затмения и уже хотел было начать просмотр, как вдруг остановился.

Картина выглядела из рук вон плохо, все затмения происходили через равные промежутки времени, кроме одного, того самого, что было отмечено зеленым. ЦинЗащ быстро выбрал несколько других затмений и мельком их просмотрел, однако внешне они ничем не отличались.

Странно, – подумал ЦинЗащ. – Выходит все затмения выглядят одинаково, но только это затмение случилось немного не вовремя. Быть может это просто ошибка в расчетах?

ЦинЗащ нашел формулы расчета расположения планет и точки в памяти, где фиксировалось их положение. Пересчитал картину мира солнечной системы так, чтобы представлять себе положение каждой планеты луны и звезды в любой момент времени. Медленно вращая нить времени в прошлое, он сочетал каждое затмение в его модели с тем, что он видел в памяти.

Все шло правильно ровно до тех пор, пока не наступило то самое злосчастное затмение. Разумеется, в этот год было затмение, как и в любой другой год и даже не одно, вот только видеть его можно было лишь с другой стороны материка.

Выходит, его древний родственник каким-то образом оказался там? ЦинЗащ принялся искать хоть какие-то упоминания о путешествии, о том, что он там увидел или запомнил. Хоть что-то, что могло бы помочь разрешить эту загадку, но все было напрасно.

Второе тысячелетие было так давно, а яркость событий так мала, что многие события начисто стерлись из памяти за тысячи разделений, и никто не удосужился обновить данные. Быть может, и не было никакого затмения, а был просто сбой памяти? – решил ЦинЗащ, но все же посчитал должным убедиться.

– Я ЦинЗащ, у меня запрос на подтверждение, – громко и ясно произнес он, а затем добавил: – По второму тысячелетию.

– Вы чего сегодня устроили урок древней истории? – прошелестело в эфире откуда-то издалека, видимо шутник находился на другом конце материка, именно там, откуда можно было видеть затмение.

– Запрос на восстановление данных, тысяча тринадцатый год, двести первые сутки, в этот день должно было осуществиться затмение.

Несколько секунд эфир молчал, а затем тот же голос отчетливо произнес: