Шумахерр

Ученье, говорят – свет. Еще говорят: учиться никогда не поздно. А по мне, так всему свое время. И если уж вовремя чему-то не научился, так, может, лучше и не начинать?

Так сложилось, что мне не представился случай освоить искусство (не боюсь этого слова) вождения автомобиля аж до тысяча девятьсот девяносто… в общем, почти до сорока полных лет. А тут, гляди-ка, приспичило! И машины-то нет, и скоро ли удастся заиметь – неизвестно, а поди ж ты…  Половина друзей при правах, на колесах. Зависть не зависть, но все же, все же…

И мне взбрело в башку: а я чем хуже? А это – еще при Советах, тогда авто, самым простеньким, обзавестись было нелегко, даже с приличными деньгами. Так, чтобы пойти и купить с рук – фигушки! Ни рынка, ни прочего такого. Это мы уже после развала Союза в этом вопросе свободу обрели, а в те годы – только становись на очередь, жди, и дождешься. А когда – даже Богу неизвестно, в первую очередь потому, что его, Бога то есть, официально и не существовало.

Но я если чего решил… На курсы записался, теорию освоил, тренажер… Успел порулить пару раз по полчаса с инструктором – славный попался мужик, и главное, терпеливый.

Тут один из друзей и предложил мне небольшую практику шоссейных гонок на принадлежавшей ему так называемой «копейке» – автомашине «Жигули», официально именовавшейся ВАЗ-2101. С ним, естественно, в качестве впередсмотрящего, страхующего и т.п.

А бензин, причем на всю поездку в оба конца, независимо от доли моего руления – за мой счет… И еще кое-какое, гм, «горючее», для последующего внутреннего употребления. Небескорыстно, одним словом. Но энтузиазм никто не отменял, поехали.  Ехали в лесной район, в гости к моему папе – там озера живописные, рыба, раки, самогон и прочее.  Заливать полный бак сразу не стали, Андрей сказал, по дороге подольем.

Отъехали от города чуток, и я занял положение, как мне потом было довольно обидно сказано, «прокладки между рулем и водительским сиденьем». Украсили машинку соответствующими знаками спереди и сзади, для чего я собственноручно вырезал из картона две большущие буквы «У».

Сейчас-то за такие штуки по шапке бы надавали ребята в погонах, а тогда – допускалось. На мой теперешний разум, очень даже напрасно…

Часа полтора-два все шло в основном нормально, машинка бежала вполне резво, учитывая ее возраст. Я даже обгон один совершил. Там грузовой Газон» с будкой еле тащился, но – достижение! Разумеется, предписанный для обучения скоростной рубеж старался не превышать, дисциплина превыше всего.

И вот пришло время заправиться. Я, как учили, поворотником щелкнул, дважды по две-три секунды на среднюю педальку нажал, и круто вправо на поворот к заправке. Она, слава господу, была отделена от шоссе такой вроде ложбиной, там кустики какие-то росли. Свернул…

Оказалось, само по себе топтание тормозной педали далеко не всегда приводит к нужному эффекту, и надо было еще убедиться, по спидометру и визуально: торможение таки состоялось…

А на этой Андрюшиной «копейке», в отличие от учебной «шестерки», которую я с инструктором терзал, гидроусилителя тормозов ведь не было! И я, получается, вознамерился свернуть под прямым углом на скорости никак не меньше полусотни километров в час!.. Да…

На заправку мы, к счастью, не попали. Там, кстати, фура мощная такая уже поджидала лопуха.  Когда Андрюха заорал, я со страху так тормоз прижал и рулём закрутил, что дальше ложбинки с кустиками мы не уехали…

К чести «копеечки» скажу, не перевернулась она. Ну, поцарапалась слегка в кустах, конечно, всего и повреждений. И чего было кричать, обзываться, выражаться по-всякому – до сих пор не понимаю! Жесты еще оскорбительные, угрозы…

А мне так потом всю дорогу и спокойней было! На заднем сиденье.

С облегчением!

Сельское хозяйство вообще и животноводство в частности – отрасль довольно консервативная. Ряд устоев и традиций там вообще незыблемы. Так, например, в выращивании свинок есть обычай: чтобы кабанчик быстрее прибавлял в весе, имел спокойный нрав, а мясо и сало не припахивало «кнуром», его кастрируют. По-простонародному, «легчают».

В старинном райцентре на берегу Днепра в восьмидесятые годы прошлого столетия многие занимались вспомогательной, так сказать, агрономией. И свинок с кабанчиками растили, как же без них. Но это напрямую к теме моей истории не относится – она больше о людях, хороших и разных. Ее поведал однокашник Антон.

Он в те времена работал по распределению хирургом в больнице упомянутого городка. Среди более опытных тружеников ножа там выделялся один, имевший уже стаж больше пяти лет и мнивший себя если не Пироговым, то как минимум Амосовым. Или Склифосовским.

Общаясь как с пациентами, так и с младшими коллегами, а особенно с медсестрами да санитарками, сей специалист в выражениях  не стеснялся, за что при имени-отчестве, скажем, Сергей Сергеевич, был в коллективе неформально поименован сокращенно  «ЭсЭс».

Высокорослый, статный врачеватель внешне еще отличался приметными близко посаженными глазами и носом – длинноватым и не совсем ровным. А ля Депардье. Зрение красавец-мужчина имел далеко не идеальное, но считал ношение очков для себя почти неприемлемым.

То есть, конечно, за рулем – да, всегда, иначе можно и в аварию угодить или гаишнику попасться, а вот в операционной – нет, не всегда. Только в присутствии заведующего отделением или главного врача.

В очках он, видите ли, для женщин и девушек не столь привлекателен! Весомо, ничего не скажешь. Кстати, некоторые пылкие дамы отвечали герою взаимностью, и жена не раз закатывала вполне обоснованные сцены ревности и скандалы.

Из-за такого геройского отношения к оптике случались и казусы. В частности, однажды в ночное время он совсем было собрался зашить рану живота после осмотра кишечника, так как ничего особенно опасного не нашел.

Но медсестра-помощница, подавая иглодержатель, спросила тихонько:

– А что это за комочки тут на кишке? Уж не кал ли?

Тут ЭсЭс велел очки на себя надеть, вскричал:

– Говно! – и жизнь пациента была-таки спасена…

Надо заметить, и в наши времена среди мужчин встречаются монорхисты. Я не перепутал – именно через «О». Это не приверженцы царско-королевской власти, сие слово имеет анатомический смысл и происходит от греческого «орхос», означающего яичко.

Если одно из их привычной пары либо отсутствует, либо просто вовремя не опустилось  в мешочек, именуемый мошонкой, то такой индивидуум как раз и является «монорхистом». И бережет свое сокровище пуще злата с серебром. Но и у таких мужиков случаются паховые грыжи, а тут уж без хирурга никак.

Итак, в один не для всех прекрасный день наш ЭсЭс, оперируя, само собой, без очков, банальнейшую паховую грыжу, что называется, дал маху. Вместо грыжевого мешка перерезал семенной канатик.

Чтоб всем стало понятно, поясню: это не тросик, не веревочка и не буксир. И семена на нем не тягают. Там природой собраны вместе кровеносные и лимфатические сосуды, спермовыносящий проток и нервы, а без них яичко не проживет и часа. Но – перерезал, подслеповатый эскулап… Будь то просто веревочка, трос или пеньковый канат – связал концы, и дело с концом. Но анатомия не механика, тут и под микроскопом не сладить… И оплошавшему виртуозу пришлось лишенный жизненно важных коммуникаций орган удалить. Не смертельно, конечно, особенно когда их два. А вот если и было-то одно – совсем другое дело!

Очухавшись в палате, доставленный из-под ножа пощупал и осознал себя уже вовсе анорхистом. Опять же без всякого сходства с последователями Бакунина и Махно. «Ан» вкупе с «орхос» в таком случае означает полное отсутствие мужского начала. Основы естества.

С криком и слезами бедняга воззвал к всемогущему, каковым полагал нашего кривоносого ЭсЭс-а. А тот, прибыв на зов, объявил:

– Все измененные органы и пораженные ткани я удалил!

От такой категоричности наш пострадавший совсем приуныл:

– Значит, у меня рак?! – на что был гордый ответ:

– Последнее слово за патологоанатомом!

Да вот незадача – оператор и не думал направлять нечаянно ампутированный «предмет» ни на какое исследование. Это было бы добровольным признанием в собственном кретинизме!

Поэтому выписанный в положенный срок пациент, придя с просьбой ознакомить его с результатами микроскопии, ничего не добился. Но вскоре ощутил в себе непривычную прохладу по отношению к противоположному полу, а проще говоря – отсутствие либидо, или, еще проще,  полового влечения. В отличие от «облегченного» ветеринаром кабанчика или бычка, спокойнее он не стал и в сердцах повысил голос:

– Это что ж ты со мной сотворил, еще недавно уважаемый?!

Грустно «мужества» лишаться в  сорок, пусть и  с небольшим…

А ЭсЭс ему с премилой усмешечкой:

– Вот горе нашел! Подумаешь, за женкой да чужими бабами меньше бегать станешь! Не притворяйся, брат!  Это ж такая гора с плеч! – ободряюще похлопал беднягу по плечу и утешил, – А что голос все тоньше – так, может, еще в «Песняры» попадешь! И вообще, ты зачем в операционную приходил? Грыжу вырезать. Где грыжа? Нема? То-то же. Ступай с Богом и не мешай работать!

Дальше почти до криминала дошло… Мужика, говорят, у дома обидчика с ружьем встречали, а у гаража его «чеснок» из гвоздей на дороге рассыпан был… Неделя, другая проходит. И вдруг – пропал ЭсЭс! Еще вчера похаживал весь в белом, а сегодня – нет его!  Народ больничный всполошился было, задался вопросом: а ну как страшное мщение все-таки состоялось?.. а главный да зав отделением в ус не дуют…

Лишь по прошествии месяца жена проговорилась: жив-здоров и никуда не исчез. Завербовался, и не куда-нибудь, а в море-океан, чтобы мститель не достал. На Дальний Восток, то ли на китобойную, то ли на рыболовецкую флотилию.

Там своя организация, свой порядок, регламент и уклад. Народу тьма-тьмущая, за тысячу переваливает. Мелкие промысловые кораблики, как поросята за свиноматкой, ходят за кораблем побольше, именуемым плавбазой. Она, бывает, год без захода в порт на волнах болтается, на ней и больничка есть – лазарет. В нем врачи всех положенных специальностей – терапевты, стоматологи, даже рентген-кабинет и гинеколог свой. И хирурги там тоже нужны. Только, мнится мне, очки наш герой в море даже на ночь не снимал.

Потому как моряки-рыбаки да китобои – люди серьезные, таким чего неположенного отрежешь – могут и самого в «анорхисты» определить!