Перейдём вновь на Черноморский театр военных действий, здесь весной 1788 года на юге были образованы две армии. Главная, или Екатеринославская насчитывала 80000 человек, и находилась под командованием самого Потёмкина, и должна была овладеть Очаковом – крупнейшим как портом, так и крепостью.Вторая армия называлась – Украинская армия Румянцева, насчитывала до 37000 человек, и должна была находиться между Днестром и Бугом, угрожать Бендерам, так как взять такую крупную крепость не представлялось возможным и поддерживать связь с австрийцами войсками. А отряд генерала Текели, численностью 18000 бойцов стоял на Кубани и служилзащитой русских пределов со стороны Кубани, которая еще совсем недавно была вотчиной Ногайской орды.

Зимой в главной судостроительной базе Российской империи на юге – Херсоне, под наблюдением лично Потемкина, спешно достраивались новые корабли создающейся Днепровской флотилии, а в бухте Ахтиар⁶⁶, которая уже четвертый год носила название – Севастополь, исправлялись суда эскадры,которой руководил в данный момент граф Марк Иванович Войнович. К весне 1788 года действовавшая в подчинении у Суворова, а значит и армии, Днепровская гребная флотилия была доведена до семидесяти судов. Ей оказывали помощь суда черноморских казаков, под начальством приглашённого Потемкиным из Франции легендарного принца Нассау-Зигена, который к этому времени уже успел повоевать в Семилетней войне, застрелить ягуара, совершить кругосветное путешествие и поучаствовать в захвате Гибралтара. Не подчинённым Суворову парусным отрядом, состоявшим из пяти линейных кораблей, обладавшими от 60 до 80 пушек каждый и восьми фрегатов, а также до двадцати мелких судов казённых и каперов, в основном с греческими экипажами, командовал также приглашенный из Франции американский легендарный приватир Джон Пол Джонс, учувствовавший в гражданской войне Североамериканских соединенных штатов, ставший знаменитым масоном в ложе «Семь сестер» и пройдя множество морских схваток с самым сильным флотом на то время – английским. Оба приглашённых иностранца были произведены императрицей Екатериной сразу в контр-адмиралы, в знак признания их заслуг. Хозяйственно-организационной частью всего Черноморского флота продолжал ведать Мордвинов, как не решительный адмирал, a во главе Севастопольской эскадры стоял граф Марк Иванович Войнович.

Ранней весной турецкий флот под командованием Эски-Гасана, снова появился в Очакове в значительно усиленном составе.

Но 20 мая 1788 года капитан 2-го ранга Христиан фон-дер-Остен-Сакен на личном примере, показал, каким надо быть храбрым и не бояться численного превосходства противника, как своим ровесникам, так и нам своим далеким потомкам. В Днепро-Бугском лимане, пожертвовав жизнью, взорвав дубель-шлюпку в абордажном бою с четырьмя османскими галерами. Подвиг его, как и прошлогодние дела француза Ломбарда, уничтожившего брандером⁶⁷османский корабль, способствовали подъёму духа на Черноморском флоте и в Днепровской гребной флотилии, настроенных и без того весьма решительно. Флоту была поставлена задача ослабить морские ресурсы Очакова и отвлечь внимание оборонявшихся от подготовки к осаде.

Османский флот Эски-Гасана проявлял инициативу, 7 июня, когда русские морские силы ещё не были сосредоточены перед Очаковом, гребная эскадра совершила нападение на российскую Днепровскую флотилию, стоявшую на якорях поперёк пролива, к востоку от Очакова и Кинбурна.

Атака османских гребных судов была поддержана огнём четырех линейных кораблей и шести фрегатов. Однако, несмотря на фактор неожиданности, атака не только отражена, но и закончилась полной неудачей для нападавших, потерявших две канонерские лодки и шебеку.

Успех сражения должен быть приписан смелой контратаке отряда гребной флотилии под руководством Нассау-Зигена. Легендарный командующий просто не умел иначе и линейного корабля "Святой Владимир" под командованием бригадира Алексиано Панагиотти, который, приказал обойти линию стоявших кораблей Джон Пол Джонса, и ударил в правый фланг наступавшейармады османских галер и вызвал между ними панику. Замешательством сейчас же воспользовалась гребная флотилия Нассау-Зигена. Османы принялись беспорядочно отступать, преследуемые Днепровской флотилией, османынашли спасение под батареями Очакова. Бой длился до полуночи. Наши потери составили всего четыре убитых и тринадцать раненых. Два турецких судна были взорваны, одно загорелось, и ещё восемнадцать получили повреждения. Несмотря на заслуги грека – Алексиано в этом бою, его бригада была передана под командование Пола Джонса, так было удобнее управлять парусным флотом. Потёмкину пришлось приложить все усилия, чтобы удержать вспыльчивого Алексиано под началом Пола Джонса. Здесь видна черта, проявляющаяся в последующих действиях – конфликтность и не желание идти на какой-либо компромисс. Конфликт с Панагиотти Алексиано описан в журнале Джона Пола Джонса «Очерки Лиманской кампании» (Narrative of the Campaign of the Liman), опубликованном в Нью-Йорке в 1830 году.

Антон Бальцер. Сражение в Очаковском лимане 17-18 июня 1788 года

Через десять дней, 17 июня морской бой под Очаковом вновь состоялся, на этот раз ночью, обе стороны решили атаковать друг друга. Во встречном бою приняли непосредственное участие и парусные корабли, лишенные маневра в узком проливе. Османские силы, вышедшие из Очакова, насчитывалидесять кораблей, шесть фрегатов и сорок четыре гребных судна, вновь были разбиты и в беспорядке отступили, потеряв целых два корабля! На этот раз успех боя должен быть приписан отличной согласованности действий моряков Российской империи, под руководством командиров Джонса и Суворова, стремительности общей атаки и боевому соревнованию адмиралов Нассау-Зигена и Джон Пол Джонса, не желавших уступить друг другу в смелости и храбрости нападения, граничащей с безрассудством.

Османы были настолько подавлены двукратной неудачей, что в ту же ночь на 18 июня решили оставить такую крупную и ценную базу флота, как Очаков. Выйдя с наступлением темноты из крепости, они пытались проскочить мимо Кинбурна, но были замечены дежурными с возведенных на мысу батарей, которые открыли по ним сильный огонь. Придя в полное замешательство, османские суда, на которых парусами управляли тоже греки, сбились в кучу и стали садиться на мели, тянущиеся вдоль косы. Подоспевшая к этому времени гребная флотилия Нассау-Зигена довершила разгром османского флота, потерявшего целых пять кораблей, два фрегата, две шебеки, бомбардирский корабль игалеру. Один корабльс 50 пушками был захвачен. Османы потеряли убитыми и ранеными около шести тысяч человек, пленными1800 человек. Потери русских были незначительны, и составили всего 67 человек убитыми и 18 ранеными. Большая часть турецкого парусного флота ушла к мысу Фидониси. Гребные суда, османов отрезанные y укреплений Кинбурнский косы, вернулись обратно в Очаков. Попытка Эски-Гасана выручить их, сделанная 22 июня, не удалось, османскому флоту пришлось отступить перед огнем Кинбурнских батарей.

Отлично проявили себя и подчинённые Нассау-Зигену казацкие «чайки», под командованием атамана Головатого⁶⁸, при сражении в лимане. После сражения отряд казацких лодок был преобразован в Черноморскую казацкую флотилию, чем современные украинцы очень гордятся, командование соединением было поручено Головатому.

Парусные корабли османской империи делились на четыре класса:

– Трехпалубные – огромные корабля, предназначенные для адмиралов, настоящие плавучие города с экипажем до одной тысячи человек, имеющие вооружение от 98 до 108 пушек. Размещение и состав артиллерии соответствует таковому у всех боевых кораблей того времени, на нижней батарейной палубе находились самые большие орудия, в данном случае от четырех до восьми пушек, стреляющих 112-фунтовыми⁶⁹ мраморными ядрами имевшими исключительно большой калибр, и не имеющий аналогов в европейских флотах. Остальные орудия, стрелявшие чугунными ядрами, состояли из 48-фунтовых и 36-фунтовых пушек. На средней батарейной палубе размещались менее мощные, но зато гораздо более скорострельные и практичные 18 и 12-фунтовые пушки, на верхнем деке, только 12-фунтовые орудия. Наконец на открытом воздухе, собственно, на мостике, находились 8-фунтовые орудия и в носовой части две дальнобойные кулеврины 18 или 24-фунтовые, стреляющие прямо по курсу корабля.

– Двухпалубные корабли османов, которые составляют «костяк» флота делятся на четыре группы в зависимости от состава их артиллерии:

1) кораблей с наиболее мощным вооружением: от четырех до восьми 112-фунтовых, от 20 до 24 пушек калибром 48 или 36 фунтов на нижней батарейной палубе, в то время как на верхней палубе обычно размещаются 12-фунтовые орудия. Всего у них имеется от 66 до 72 пушек. Это вооружение ставит их в один ряд с кораблями третьего ранга, но громадные орудия нижней батареи делают их похожими на трехпалубные корабли, у которых удалена верхняя батарейная палуба. Такая конструкция делает эти корабли, построенные по специфическому османскому проекту, не имеющими аналогов во флотах европейских стран, мощными на бумаге, но обладающими медленно стреляющей артиллерией, и пока перезаряжаются орудия нижнего дека, этот крупный галеон мог отвечать лишь 12-фунтовыми орудиями.

2) корабли с 66 пушками, из которых 24 или 27-фунтовые находились на нижней палубе и 12-фунтовые на верхней.

3) корабли с 62 пушками, из которых 18-фунтовые на нижней палубе и 8-фунтовыми на верхней, фактически средние галеоны.

4) корабли с числом орудий от 50 до 58, из которых 12-фунтовые размещались на нижней палубе и 8-фунтовые на верхней, фактически легкие галеоны.

Каравеллы османов, которые можно сравнить с европейскими фрегатами, в количествевооружались орудиями числом от 36 до 46 в основном 12-фунтовыми на батарейной палубе и 8-фунтовыми на верхней палубе.

Таким образом при Очакове 17-18 июня, хоть русским и противостояли десять кораблей османов, но трехпалубными из них были лишь флагманские корабли, возможно присутствовала парас орудиями 27-футов, остальные пять были не сильнее русских фрегатов с 12-фунтовыми пушками. Здесь кроется и корень русских побед. Отсутствие у османов на корабляхбатарей современных 24-фунтовых пушек, которые в состоянии пробить борт вражеского корабля, и в тоже время достаточно скорострельные для череды залпов, а не одного, как правило, первого не особо точного, ставило их корабли в затруднительное положение. Второй дек вел огонь из орудий 18 и 12-фунтов, уже уступавшим русским кораблям по всем параметрам. Шесть же османских фрегатов, были всего на всего каравеллами с орудиями установленными группами, то здесь, то там, и не о каком сосредоточенном огне с их стороны речи быть не могло. Таким образом, комментарием к сражению у Очакова можно назвать бой пяти османских кораблей, пяти галеонов и шести каравелл поддержанные сорока четырьмя гребными судами, с Днепровской военной флотилией и береговыми батареями, при весьма специфических обстоятельствах (близость берега, узкость маневрирования, постоянные атаки неприятеля днем и ночью).

Затем произошли следующие события:

1 июля командующий Днепровская флотилия (контр-адмирал Нассау-Зиген) уничтожила остатки османского гребного флота под самыми стенами Очакова,а после дневного боя и две каравеллы, четыре галеры и три мелких судна были сожжены и четыре судна взяты в качестве призов.

3 июля состоялось морское сражение у острова Фидониси (у современного острова Змеиный). В сражении слабому русскому флоту, состоявшему всего из двух однотипных, захваченной 66-пушечной «Марии Магдалине», кораблей «Святой Павел» и «Преображение Господне», а также двух мощных 50-пушечных фрегатов, которые тоже можно отнести к кораблям, так как на нижнем деке установлены 24-фунтовые орудия, «Апостол Андрей» и «Александр Невский», а также 44-пушечные фрегаты, построенные на Гнилотонской верфи⁷⁰, противостояли пять османских кораблей, десять галеонов средних и малых и восемь каравелл, уже несколько раз битого Гази Хасана Паши. Так что по числу кораблей основных классов 12 против 15 у сторон намечался практически паритет. Дополнительно под флагом османов были три бомбардирских корабля и 21 вспомогательное судно, но их пока рассматривать не будем, хотя отметим, что у русской эскадре помогали двадцать вспомогательных судов, в основном с греческими экипажами, многие из которых доживут до революции 1821 года, и станут настоящими «морскими волками». Но, по теме книги зададимся вопросом, – «каким образом могли небольшие каперские корабли помочь эскадре?» Очевидно, что греческие каперы на русской службе были способны: нарушать вражеское судоходство, досматривать многочисленные бухточки, вести разведку, а при абордаже, возможно, усиливать русских моряков своими экипажами, отличавшихся большим искусством в этом деле, путем швартовки с не стреляющего борта и участия в общем деле.

Возникает большой вопрос о личности адмирала Федора Федоровича Ушакова. То, что нам известно из энциклопедий и жизнеописаний советских источников попало туда уже после 1917 года. Героям революции было выгодно иметь царских генералов и адмиралов выходцев из народа, которых можно было прославить и тем самым обеспечить связку поколений и восстановить «боевые традиции», на которых воспитать новых бойцов. Но на годовщине смерти адмирала в 2017 году, в деревне Хопылево, Рыбинского района, Ярославской области, докладчик произнес фразу, о том, что даже в царской России личность адмирала была забыта и не известна. Даже сам морской министр Григорович⁷¹ не знал такого адмирала! И лишь только обращение к нему некой Апполинарией Федоровной Ушаковой в 1913 году, проживающей в Петербурге на Васильевском острове по 23-й улице, в доме № 18 побудило в обществе интерес к личности Федора Федоровича. Отправительницей его оказалась внучатая племянница забытого адмирала, и она писала: «Вынужденная крайне тяжелыми материальными обстоятельствами,я намерена в ближайшее время подать прошение о даровании мне пенсии… Приближающийся 100-летний юбилей со дня смерти деда вряд ли застанет меня в живых. Я обращаюсь к Вам с горячей просьбой, поддержите мое всеподданнейшее прошение и дайте мне, единственной из оставшихся в живых внучке адмирала, дожить свои дни безбедно, достойно памяти деда». Так вот в чем дело! Даме нужна была пенсия, а стране после Цусимы, нужны были герои, так как везде в Европе прославлялся адмирал Нельсон, а об Ушакове и знать не знали. И сколько таких прошений в год подавалось на имя морского министра от всех внучек адмиралов Екатерининской эпохи, Николаевской, а даме назначили пенсию в 500 рублей в год.

Но «Ушаковская внучка» вызвала интерес не только у министра, но и у высших офицеров морского генерального штаба. В своем прошении к Николаю II они считали желательным найти и восстановить могилу Ушакова, издать полную биографию и краткое жизнеописание, а значит, ничего этого не было! Кроме того, испрашивалось высочайшее повеление «на сооружение в 1917 году памятника, приняв должные меры к ассигнованию необходимого кредита и объявив добровольную подписку по флоту, а также устроив всероссийскую подписку на памятник, давая тем самым обществу возможность почтить подвиги великого русского флотоводца, вот и экономическая составляющая данного мероприятия.

Получив согласие самого Николая II, морской министр добился утверждения особого комитета по увековечиванию памяти Ушакова в составе великого князя Кирилла Владимировича, вице-адмирала Сорновского, контр-адмирала Гейдена, генерал-майоров Кладо и Степанова, о чем сообщалось в приказе по флоту и Морскому ведомству № 65 от 10 февраля 1914 года. Вскоре были изданы циркуляр о порядке сбора денег по подписным листам и обращение комитета «ко всем, кому дорога слава и величие отечества» с просьбой внести лепту в благое дело. «Кронштадтский вестник», «Словянин», «Русский инвалид», «Северная пчела», «Русское судоходство» и другие газеты и журналы опубликовали это обращение, перечни библиографических материалов о жизнедеятельности Ушакова, воспоминания о нем ветеранов флота. 6 марта 1914 году на заседании самого Совета министров Российской империи слушалась записка морского министра И. К. Григоровича об увековечивании памяти адмирала. Присутствующий император Николай II дал своё согласие на проведение «по всей империи подписки». Сбор добровольных пожертвований по всей России начался, и колесо закрутилось.

В июне 1915 года в Тамбовскую губернию для поиска могилы Ушакова направляется группа особого комитета. Её председатель – действительный статский советник, делопроизводитель Главморхозуправления В. П. Ильинский вскоре представил Григоровичу фотоснимки и описание могилы адмирала. «Посвящает сей малый знак своей благодарности племянник, капитан-лейтенант Федор Иванович Ушаков. Наверху урна из черного мрамора; на ней хорошо позолоченные шар и крест…» Могилу идентифицировали по одному погону с орлами, правдоподобный портрет можно привести вот такой, с острова Корфу. Так, что все, что мы про него знаем и описываем по большей части сочинено сто десять лет назад, романовскими историками, для создания как очередной финансовой подписки на нужды флота – МММ, так и для показа, что не все и не всегда у нас на флоте было плохо, а только десять лет назад, но все исправлено, не сомневайтесь.

Портрет работы неизвестного художника, ноябрь 1798 – март 1799 годов, остров Корфу

Очередной всплеск к личности Федора Федоровича возник в годы Второй Мировой войны, когда черноморский флот отступил из Одессы, затем Севастополя, причем вывезя все 12-дюймовые снаряды, без которых знаменитые 35-я и 30-е батареи Севастополя оказались бесполезными, а на Кавказе где снаряды складированы открытым способом, они оказались бесполезны. Тогда тоже потребовался «герой», выпущен орден, снят фильм.

Но пора двинуться дальше, на основании той информации, которая имеется в распоряжении, просто критически ее оценивая.

8 июля от простуды скончался герой обеих русско-турецких войн, бригадир Алексиано Панагиотти, грек по национальности, который в сражениях 17–18 июня, как считали некоторые, «не будучи командиром, всем командовал». О всех своих чинах, званиях и наградах присвоенной императрицей он узнал только за день до смерти.

Екатерина II 28 июля восторженно писала Потемкину: «Действие флота Севастопольского меня много обрадовало: почти невероятно, с какою малою силою Бог помогает бить сильные Турецкие вооружения! Скажи, чем мне обрадовать Войновича? Кресты третьего класса к тебе уже посланы, не уделишь ли ему один, либо шпагу?» Так что героем за победу при Фидонисибыл все-таки Марко Войнович, хоть он и не поладил с Потемкиным, за свои крейсерские операции 1789 года, так как видимо, видел и состояние вновь построенных кораблей, и то, что офицеров для них пришлось собирать по одному, со всех береговых должностей флота.

Но в 1788 году, еще грек Кацонис героически себя проявил, на морях Средиземном и Эгейском. Решив обзавестись собственной базой, где можно складировать добычу и отдохнуть от набегов, греческий корсар остановил свой выбор на острове Кастелоризо⁷². Находившаяся там небольшая османская крепость Кастель-Россо не выдержала осады еще в войну 1768–1774 годов. Кастель-Россо была старой крепостью, построенной еще в XIV веке госпитальерами⁷³.Остров Кастелоризо был очень удобно расположен, и позволял держать под ударом корсаров, целую связку коммуникаций противника.