Глава 1. «Пелопонесское восстание 1770 года»

После второй Морейской войны⁷ территория Пелопоннеса вновь оказалась в составе Османской империи. Возвращение Пелопоннеса оттоманами ускорило распад военно-ленной системы хозяйствования, существовавшей на полуострове. На полуострове начал складываться класс крупных греческих землевладельцев. Начался в Морее и рост сельскохозяйственного производства. Греческие товары, собственного производства: зерно, хлопок, табак, шелк-сырец, воск, меха, а также шкуры,имели устойчивый спрос во всех странах Западной Европы. Торговля с европейскими странами осуществлялась, главным образом, через морские порты османской Греции: Месолонги, Галаксиди, Салоники и Янина. В это же время в руки греков начинает переходить большая часть внутренней торговли и перевозок в Македонии, Эпире, Фессалии и западном побережье Центральной Греции, то есть греческие торговцы осваивают как внешние, так и внутренние торговые пути, но возрастает конкуренция греческих купцов с иностранными торговцами. Существовавший в Османской империи режим капитуляций⁸ являлся дискриминационным по отношению к греческим купцам. Если таможенная пошлина для иностранных купцов была установлена на уровне трех процентов, то для подданных султана она равнялась пяти процентов, и более того, если европейские негоцианты платили пошлину лишь однажды при пересечении границы Османской империи, то греки были вынуждены платить пошлину при посещении каждого имперского порта!

В тоже время всё чаще посещавшие европейские порты, греческие купцы отмечали почти полное отсутствие гарантий частной собственности для купеческого сословия в Османской империи, оставалось надеяться только на свое вооружение и подготовку команды, что близко подводило их выучку к навыкам морских разбойников. Стоит указать и то, что относившиеся к немусульманскому сословию империи – райя, греки находились в более уязвимом и угнетаемом положении, нежели европейские купцы, которым собственное государства оказывали всяческое содействие в осуществлении предпринимательской деятельности, вплоть до вооруженной поддержки.

Экономический рост Греции, в составе османской империи в 18 веке, расширение её связей с христианскими европейскими государствами, одновременно с существующими в Османской империи дискриминационными законами в отношении христианского населения, способствовало созданию предпосылок для национально-освободительного восстания среди греков Пелопоннесского полуострова.

Османам так и не удалось утвердить свою власть над некоторыми горными районами Греции, которые продолжали оказывать сопротивление войскамсултана. Особое место среди этих очагов сопротивления занимала горная область Пелопоннеса – Мани⁹.

В 1760-х годах Российская империя стала проявлять интерес к региону Средиземного моря, как торговый, так и военный, и к положению христианских народов под властью Османской империи. Во второй половине XVIII века южную Греции и острова Эгейского моря посетили несколько российских агентов:молдаванин, владевший турецким языком, Хаджи-Мурат, венецианский грек Иван Петушнин, будущий русский посол в Константинополе Василий Томара, который вёл разведку под прикрытием археологических изысканий, и предки у которого были греки, переселившиеся на берега Борисфена (сейчас Днепр).

В 1763 годуфаворит Екатерины II Григорий Орлов, по своей частной инициативе, отправил в Грецию двух эмиссаров. Греческого купца из Петербурга Мануила Саро и поручика артиллерии Георгия Папазоли, для того чтобы прощупать настроения маниотов и других греков, на случай возможной войны с Османской империей. Что для генерал-адъютанта, только что пришедшего вместе с Екатериной II к власти было более чем странно. Еще только готовилась секуляризационная реформа, приглашались переселенцы из Европы, за неимением собственного населения в достаточном количестве. Возможны были набеги крымчаков и ногайцев, процветала работорговля, а тут заботиться о свободе каких-то греков? Скорее всего, Григорий Орлов¹⁰ ссудил денег в рост купцам. Взавершении экспедиции, Орлов потребовал написать отчет о том, что увидел купец и что услышал. Он, во-первых, хотел удовлетворить собственное любопытство, так и предания поездкеМануила Саро, государственной значимости.

Ещё по дороге в Грецию, в Италии Саро и Папазоли познакомились с купцом с острова Кефалиния Иваном Палатино. Показав ему грамоту Екатерины II, на греческом языке, в которой говорилось: «Ея Императорское Величество, ревнуя о благочестии, желает стенящий под игом варварским православный народ избавить, посылает от себя ево, Папазола, чтоб уверил о всевысочайшей к ним милости и покровительстве, а притом изведал бы о желании и состоянии сих народов». Они вместе с Палатино отправились в Морею. Подвергнувшиеся по пути нападению триполитанских корсаров и спасшиеся благодаря Ивану Палатино, который отдал им свои документы, они прибыли в Морею, где развернули активную деятельность. Они посетили Ксеромеро, Химару, Мани, где Мануил Саро, встретился с одним из главных капитанов маниотов Георгием Мавромихалисом и крупнейшим морейским землевладельцем Панайотисом Бенакисом. Везде русские эмиссары собирали информацию о возможности восстания христианских народов против турецкого владычества. Прибыв в мае 1765 года, в столицу Российской империи Мануил Саро составил, отчёт, в заключение которого указал: «По моему усердию, смею представить и о том, чтоб отправить в Средиземное море (Архипелоус тоже) против турок десять российских военных кораблей, и на них нагрузить пушек довольное число. Где, коль скоро бы завидели греки толь великое множество, сообщились с российскими судами греческие немалые суда. Только б удовольствованы были пушками, ибо они теми недостаточны. Об них же можно сказать, что они народ смелой и храброй». Сообщения этнических греков Саро и Папазоли, создавали преувеличенное представление о силе народного сопротивления османам, что обманывало инициатора Архипелагской экспедиции российского флота – Алексея Орлова¹¹ о размере поддержки, которое он мог получить в Архипелаге.

В начале 1768 года значительно обострились русско-турецкие отношения. В Санкт-Петербурге началось активное обсуждение возможности привлечения греков к борьбе против турок, чтобы заиметь еще дополнительно союзника, так как османская империя сама готова была перейти в наступление. Противником подобной инициативы оказался руководитель русской внешней политики Никита Панин¹². Однако, Екатерина принимает сторону братьев Орловых, так как они имели на нее большее влияние. Весной 1768 года она направляет в Венецию в качестве поверенного в делах России при Венецианской республике и итальянских дворах маркиза Пано Маруцци¹³, в том числе поручив ему информировать русское правительство о положении дел в подконтрольных Османской империи христианских землях. Как-то вовремя появляется всего за два года в России этот грек, причем создается впечатление, что генералом и графом могла назначить сама Екатерина II, а князем с титулом светлости, только Мария-Терезия, тоже императрица, приверженец просвещённого абсолютизма и инициатор большого количества реформ. Таким образом, не управляет ли Екатерина II, частью Австрийской империи, восточного рейха так сказать? Тогда и посылка кораблей в Морею, а также морские победы на средиземноморье служат интересам и укреплению именно империи Габсбургов, раз они даруют титулы лицам в них участвующим?

Ранней весной 1768 года, под видом лечения, в Италию с тайной миссией отправляется и сам Алексей Орлов, по совместительству председатель вольного экономического общества¹⁴. С ним едет брат Федор¹⁵ и два офицера, один из которых вскоре оказался в Черногории, где попытался провести набор воинских отрядов, предназначенных поддержать российские операции в Средиземноморье. Следовательно, уже тогда признавался недостаток собственных сил. Оказавшись в Италии в окружении греков, Алексей Орлов писал своему брату Григорию: «Труда же для меня, по-видимому, как мне кажется, очень мало стоить будет привесть этот народ против турчан и чтоб они у меня в послушании были. Они храбры, любят меня и товарищей моих много за единоверие; все повеленное мною хотят делать».

Деятельность русской агентуры не ограничивалась только Пелопоннесом, но и распространялась также и на Черногорию, Албанию и Дунайские княжества, где русские агенты подбивали местное население к восстанию, а значит с точки зрения султана – законного правителя занимались экстремистской деятельностью с целью отторгнуть часть земель от его владений.

В начале ноября 1768 года, ещё до подписания манифеста об объявлении войны, Григорий Орлов высказал предложение послать эскадру к берегам Эгейского моря, поднять и поддержать восстание проживавших там православных народов против османов. Существует мнение, что идея впервые была высказана будущим руководителем экспедиции графом Алексеем Орловым, братом Григория, а Григорий лишь поддержал её и донёс до Екатерины, так как ему ничего другого не оставалось делать.

12 ноября 1768 года на заседании Совета, Григорий Орлов уже обстоятельно изложил своё мнение об экспедиции в Средиземное море. Предложение по отправке кораблей на данном заседании и было принято. Алексей Орлов был назначен командующим экспедицией в должности генерала-аншефа, с самыми широкими полномочиями.

Алексей Орлов писал Григорию о задачах подобной экспедиции и войны в целом: «Если уж ехать, то ехать до Константинополя и освободить всех православных и благочестивых от ига тяжкого. И скажу так, как в грамоте государь Пётр I сказал: а их неверных магометан согнать в степи песчаные на прежние их жилища. А тут опять заведется благочестие, и скажем, слава Богу, нашему и всемогущему».

При внесении проекта экспедиции в Совет при императрице Григорий Орлов формулировал своё предложение так: «…послать, в виде вояжа, в Средиземное море несколько судов и оттуда сделать диверсию неприятелю». То есть никакой конкретики не о привлекаемых судах, не звучало, видимо рассчитывали действовать по обстоятельствам, видимо организаторы и идеиАрхипелагской экспедиции постоянно колебались относительно её назначения. Если Орловы действительно стремились, прежде всего, к освобождению христианских народов, по доброте душевной или подсказке из Вены, титулы надо отрабатывать, и объединению их под российским протекторатом, то Екатерина II изначально рассматривала посылку флота и подготавливаемые восстания во вражеском тылу скорее как военную диверсию. В своем письме она указывала Ивану Григорьевичу Чернышеву¹⁶: «Я турецкую империю подпаливаю с четырех углов».

Однако по мере продвижения флота к берегам Греции Екатерина стала озвучивать более серьёзные планы. Так, в царском манифесте от 19 января 1769 года говорилось: «Наше удовольствие будет величайшее видеть христианские области из поносного порабощения, избавляемые и народы, руководством нашим вступающие в следы своих предков, к чему мы и впредь все средства подавать не отречемся, дозволяя им наше покровительство и милость, для сохранения всех тех выгодностей, которые они своим храбрым подвигом в сей нашей войне с вероломным неприятелем одержат».

В грамоте от 29 января 1769 года уточнялось: «Ударяйте уже на общего нашего врага согласными сердцами и совокупными силами, – призывала императрица, – продолжая и простирая ополчение и победы ваши даже до самого Константинополя… Изжените оттуда остатки агарян¹⁷ со всем их злочестием и возобновите православие в сем ему посвященном граде! …Настал к тому час удобный, ибо вся громада неверных будет в удалении в нашей стороне и там совершенно упражняема дарованными нам от Бога силами. Кроме того, что число благочестивых обывателей как на твердой земле, так и на островах Архипелага несравненно везде превосходит число неверных и что они, без сомнения, с охотою и радостию к подвигу вашему, приобщаясь, силы ваши собою и имуществом своим гораздо умножать будут, обещаем мы вам всем всякое от нас по дальности мест возможное подкрепление и вспомоществование».

Тогда же у Екатерины появляются надежды получить постоянную военно-морскую базу для российского флота в Средиземном море. Она пишет: «…хотя б и ничего иного не сделали, то бы тем самым вы много для переду предуспели, если б доставили России в руки порт в тамошнем море, который стараться будем при мире удержать. Под видом же коммерции он всегда будет иметь сообщение с нужными народами во время мира, и тем, конечно, сила наша не умалится в тамошнем краю». В общем, аппетит приходит во время еды.

17февраля 1770 года эскадра адмирала Григория Андреевича Спиридова в составе трёх линейных кораблей: «Евстафий»(капитан датчанин Александр Иванович фон Круз), «Трех Иерархов»(капитан пруссак Виллим Петрович фон Дезин) и «Иануарий» (русский капитан Иван Антонович Борисов), и двух фрегатов:«Соломбал»и «Летучий»прибыла к берегам Мореи.

Корабль «Евстафий Плакида», один из серии кораблей типа «Слава России», на российской марке 1996 года. Построено, вы только представьте себе 58 кораблей!

18 февраля эскадра бросила якорь в порту Витула, где её ожидал нанятый Алексеем Орловым 36-ти пушечный венецианский фрегат «Св. Николай». Опять же без усиления из флота кораблем одной из средиземноморских держав не обошлось. На борту эскадры находилось 2500 человек.

20 февраля Фёдор Орлов освятил в местном монастыре греческие знамёна и привёл к присяге на верность союзу с Россией греческих добровольцев. Греки были разделены на два спартанских легиона с названиями Восточный и Западный, которые незамедлительно приступили к боевым действиям.Не отсюда ли пошли легенды об армии древней Спарты¹⁸?

Восточный легион под командой капитана Баркова¹⁹ и лейтенанта Псаро, грека родом с острова Миконос, в составе десяти русских солдат и тысячи греческих добровольцев 22 февраля отправился к городку Мистра. Разбив 26 февраля по пути османский отряд численностью около тысячи человек у деревни Бердани, сопоставимый по численности, отряд 27 февраля прибыл к Мистре и после 9-дневной осады взял крепость, в которой находился в два раза превосходящий восточный легионосманский гарнизон. Греки устроили в Мистре страшную резню, бросая с минаретов даже маленьких, ни в чем не повинных детей! Эта жестокость греков значительно осложнила последующие действия союзников в Мореи, воодушевив османов к упорному сопротивлению.

Мистра в 1686 году

Оставив в Мистре половину тысячного легиона, Барков с остальными силами 26 марта выступил и без боя овладел Леонтари, где его ожидало посланное графом Орловым подкрепление в 27 человек с двумя пушками. Сюда стали стекаться к Баркову, и греки и к концу марта в восточном легионе было уже 8 тыс. человек!

Однако, 29 марта в районе Триполиса в Аркадии совместный отряд из около 600 русских, из состава Кексгольмского пехотного полка и более 7000 греческих повстанцев потерпел поражение от османов под командованием губернатора Мореи Муссин-заде, потеряв около 2000 человек, и был вынужден отойти к Мистре, а вскоре оставить и её. После ухода русских войск город был захвачен и разорён албанскими отрядами. Власть османов на Пелопонесском полуострове была восстановлена, и зверства над детьми не помогли.

В это же время западный легион под командованием князя Петра Долгорукова²⁰ в состав, которого входили всего десять русских солдат овладел Каламатой и Аркадией, взяв в плен около двух тысяч янычар²¹