Как ни странно, полное осознание всей уникальности и огромного значения магического пути Карлоса Кастанеды пришло ко мне в месте, наиболее удаленном от месоамериканских индейцев, их древних городов и загадочных пирамид, от этой колыбели нагуализма, где старые шаманы все еще хранят толтекские предания и тайно собираются вместе, чтобы петь ритуальные песни и есть священный кактус пейотль, – в месте, удаленном не только географически, но и духовно, в атмосфере, насыщенной интенсивными вибрациями самых возвышенных устремлений индуистской мысли. В 1992–1993 гг. мне довелось жить и работать в Индии, в ашраме великого йога, философа и поэта Шри Ауробиндо Гхоша. Те, кто знаком с работами этого мыслителя, согласятся, что его учение можно без преувеличения назвать наивысшим синтезом индийской философии, самой совершенной системой в ориентальном мистицизме, своего рода итогом нескольких тысячелетий духовного развития Индостана. Тем не менее именно здесь, в Пондишери, на берегу Индийского океана, в городке, ставшем одним из самых сильных духовных центров Земли, – я впервые по-настоящему понял, как далеко ведут дон-хуановские тропы. Я понял и почувствовал на собственном опыте, что там, в непостижимых дебрях нагуаля, кроется подлинное постижение Реальности, доступное человеку, и подлинная трансформация, о которой мечтал и которую предчувствовал гениальный Шри Ауробиндо.
Многие идеи и принципы, изложенные в моих книгах, обретали начальные очертания в результате общения с духовными искателями и йогами, долгие годы практикующими ориентальные психотехники. Дух Шри Ауробиндо, презиравшего суеверия и невежественные мифы, последовательно стремившегося к открытию объективных законов внутренней эволюции человека и гармонии с великими энергиями мироздания, кажется, навсегда оставил свой след в этом уголке южноиндийских просторов. И хотя мои рассуждения и эксперименты обрели совсем иное, неожиданное для последователей Шри Ауробиндо направление, я думаю, что именно его исследовательский пафос и строгий мыслительный подход дали первичный импульс моей настоящей работе.
Вполне отдавая себе отчет в многочисленных расхождениях данной книги с идеями интегральной йоги, я все же хотел бы выразить глубочайшее уважение и искреннюю признательность гениальному основателю этой всемирно признанной духовной школы, а также обратиться со словами самой сердечной благодарности к тем, кто оказал мне значительную помощь и поддержку во время пребывания в ашраме. В первую очередь я благодарен господину Джаянтилалу Парекху, в те годы возглавлявшему архивы ашрама Шри Ауробиндо, – именно его участие, понимание и помощь сделали возможным само мое пребывание в Пондишери. Я также глубоко благодарен Питеру Хизу, американскому ученому, исследователю жизни Шри Ауробиндо и новейшей индийской истории, не только за помощь в работе, но и за долгие дружеские беседы, за его открытость и понимание. Я признателен сотрудникам архивов ашрама, так как все они в той или иной степени помогали мне, проявляя искреннее участие и трогательную доброту. Моя книга, посвященная идеям духовной трансформации, – это дань любви, уважения и благодарности всем этим замечательным людям.
Хочу выразить особую благодарность моей жене Ольге, которая сделала все от нее зависящее, чтобы обогатить эту книгу конкретными элементами практики, понятными только тем, кто сделал сталкинг содержанием своей жизни.
Скоро Бесконечность поглотит меня, и я хочу подготовиться к этому…
Карлос Кастанеда, «Колесо времени» (1998)
Из нашего мира – мира тоналя, мира ограниченного и искаженного человеческого восприятия – в неопределимую бесконечность удалился Карлос Кастанеда. Каждый год мы ждали его изумительных книг. Мы ждали его откровений, намеков, сомнений и открытий, и каждая его книга становилась вехой, отметиной на пути в Неведомое, – а мы по мере своих сил продвигались вслед за ним, испытывая ужас и восхищение, вспоминая давно позабытые чудеса и поражаясь причудливым пейзажам магической Реальности.
Многие, услышав имя Кастанеды, хмыкают и пожимают плечами: лжеученый, мистификатор, мифотворец – не правда ли, именно так называли и продолжают называть этого весьма необычного автора.
Да, Карлос в своих книгах рассказывал сказки. Во-первых, он не мог не рассказывать «сказки», поскольку обращался к описанию опыта, чуждого безнадежному большинству людей. Во-вторых, он никогда не давал в своих «полевых заметках» фактический материал: играл характерами, ситуациями, антуражем, заметал следы – именно так, как его учил сам Хуан Матус.
И все же Кастанеда реалистичен, как никакой другой писатель: ведь он в своих книгах говорит о Реальности – странной и могущественной, бесконечной и безразличной. Человек в этой Реальности – существо незначительное, и удел его более чем скромен. Грандиозные энергетические потоки, которые оказываются доступны восприятию мага, часто дают ему иллюзорное ощущение собственной значимости, даже величия. На мой взгляд, Кастанеде удалось избежать мании величия, подстерегающей многих авторов, в чьих работах содержится мистическое либо духовное послание человечеству. Вряд ли его можно обвинить в гордыне. Он не создавал ни сект, ни церквей, ни международных братств.
Разумеется, ему пришлось пойти на определенный компромисс – я имею в виду известную историю создания коммерческой корпорации и распространение магических пассов Тенсёгрити. Однако если быть внимательным к деталям, то мы заметим, как мало участия в этом мероприятии на самом деле принимал загадочный Карлос. Разумеется, он не впадал в фанатический аскетизм и не отказывался от финансового благополучия. Мировой тональ того времени (конец 80-х – начало 90-х гг. ХХ в.) предоставлял Кастанеде целый спектр возможностей. Он мог собирать большие аудитории, стать одним из псевдогуру или «учителей жизни», мог бесконечно рассказывать «сказки о Силе» и преуспевать как в социальном, так и в финансовом отношении. Но последний Нагваль не пошел этим путем. Он ограничился тем, что предложил группе последователей телесную технику, которую назвал тенсёгрити, и позволил им развивать ее по своему усмотрению. В первые годы Кастанеда несколько раз выступал на семинарах, но его участие в них быстро стало скорее исключением, чем правилом. Карлос ушел в тень и общался лишь с немногими избранными. Он явно был скорее сновидцем, а не сталкером. Он не извлекал Силу из больших собраний поклонников и последователей и, разумеется, не потакал своему чувству собственной важности.
Этот человек дал нам ключ к познанию Реальности. Он сильно и убедительно показал, что Реальность ускользает, как только мы наклеиваем на нее ярлык, присваиваем ей понятие, навязываем смысл. В итоге Карлос и сам стал частью этой подлинной, вечно ускользающей, неопределимой Реальности. Всей своей жизнью он стремился хоть в какой-то мере уподобиться Силе, о которой рассказал столько «сказок» в своих уникальных книгах.
Достаточно взглянуть на ушедшего в бесконечность странника простым, безыскусным взглядом – и поневоле удивишься: как мало личного оставил он за последние три десятилетия! Причудливый узор Силы: словно сама Реальность решила прорваться сквозь барьер восприятия и сделала это безыскусно, непосредственно, лаконично, поскольку как таковая не нуждается ни в литературном изяществе, ни в эстетстве любого рода.
Ничто в жизни последнего нагваля не оставляет впечатления биографии, разве только годы, проведенные в Калифорнийском университете. Его поступки не поддаются однозначным оценкам. Пытаясь хоть как-то проследить за поведением единственного в своем роде антрополога, начиная со знаменательного 1960 года, когда он познакомился с доном Хуаном, мы словно наблюдаем за человеком, движущимся в жизни на ощупь, – Карлос как бы прислушивается к чему-то нам недоступному и стремится правильно ответить на беззвучный зов.
В целом это выглядит довольно странно, но ясно одно: этот человек, зная, что невольно оказался в центре внимания многочисленной и разношерстной публики, не старался, подобно прочим, создать захватывающий имидж. Кастанеда не боялся показаться смешным, противоречивым, даже невежественным, что может позволить себе только человек действительно свободный. Он мог быть непунктуальным, безответственным, он сочинял о себе массу неправдоподобных историй и делал это настолько непринужденно, что, очевидно, совсем не боялся разоблачений.
Можно считать это обычным легкомыслием, даже безнравственностью и асоциальностью – но ведь свобода порой выглядит именно так. Реальности нет никакого дела до того, насколько ее проявления соответствуют нашему представлению о социальном престиже.
Кастанеда подарил нам шанс, и мы должны быть бесконечно благодарны ему за это. Если он действительно был последним нагвалем старого цикла, то ему, безусловно, суждено было стать первым нагвалем нового цикла. Мир после Кастанеды никогда уже не станет таким, каким был до него. Благодаря его книгам мы узнали, что вовсе не заперты в тюрьме собственного сознания, но это открытие далеко не всегда вызывает у человеческого существа эйфорию. Мы узнали, что вокруг – мириады миров, и их только предстоит открыть, ощутить, осмыслить. Мы впервые с такою отчетливостью осознали, почему в обычном состоянии не способны вырваться из жесткого, фиксированного режима восприятия.
Это не догадки и не красноречивые намеки в стиле дзэн, не индуистские метафизические головоломки, это даже не даосские притчи, где дух Реальности витает над пейзажами, увиденными в ярком и радостном солнечном свете человеческого сознания, наполненного самим существованием. Это ясная и вполне проверяемая модель – совокупность психоэнергетических закономерностей, которые добросовестный экспериментатор может подтвердить или опровергнуть.
Благодаря учению дона Хуана вселенная, в которой мы живем, изменилась. Вполне возможно, кому-то она теперь покажется слишком большой и страшной, кому-то – возмутительно бесчеловечной. Но человек быстро находит себе новые утешения взамен утраченных.
Конечно, знание дона Хуана предназначено, в первую очередь, для того, кто хочет быть вечным странником, для того, чья высшая ценность заключена в радости неограниченного восприятия. Но, как всякое истинное знание – знание, наделяющее Силой, – оно может стать орудием, способным вызвать страдание или катастрофу. Сегодня мы еще настолько не отдаем себе отчета в происшедшем, что даже всерьез обсуждаем вопрос, обладает ли вообще ценностью «фантастическая» эпопея Карлоса Кастанеды.
Тысячи людей практически во всех странах мира, оторвавшись от завораживающих кастанедовских «сказок», нашли собственную тропинку в миры второго внимания. Как все первооткрыватели, они рискуют – иногда собственным здоровьем, а иногда и жизнью. И мне следовало бы призвать их к осторожности, осмотрительности, умеренности.
Но я не стану этого делать. И вовсе не потому, что легкомысленно отношусь к человеческим судьбам. Просто у нас больше нет лидера-нагваля, на которого можно взвалить заботы о нашем воспитании и обучении. Одно я знаю наверняка – осторожные люди никогда ничего не открывали. В этом мире – мире после Кастанеды – каждый пройдет оставшуюся часть пути сам. Карлос не поможет нам ни новыми книгами, ни магическими пассами, ни даже простой радостью от того, что мы живем с ним на одной планете.
Быть может, свободное восприятие ««одинокой птицы» блуждает сейчас в невообразимых просторах нагуаля. Но не исключено, что Кастанеда все еще рядом, ведь он так долго беседовал с нами в своих книгах. Десятки лет он делился с нами своим вниманием, силой и любовью.
Мы живем после Кастанеды, но уже никогда не будем жить без него.
О проекте
О подписке